Фелипе Фернандес-Арместо - Цивилизации

• Название: Цивилизации
• Автор: Фелипе Фернандес-Арместо
• Издательство: АСТ
• Жанр: Культурология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056644-0; 978-5-403-00426-8

Фелипе Фернандес-Арместо — известный современный историк, преподаватель Университета Миннесоты, лауреат нескольких профессиональных премий и автор международных бестселлеров, среди которых особое место занимает фундаментальный труд «Цивилизации».

Что такое цивилизация?

Чем отличается «цивилизационный» подход к истории от «формационного»?

И почему общества, не пытавшиеся изменить окружающий мир, а, напротив, подстраивавшиеся под его требования исключены официальной наукой из списка высокоразвитых цивилизаций?

Кочевники африканских пустынь и островитяне Полинезии.

Эскимосы и иннуиты Заполярья, индейцы Северной Америки и австралийские аборигены.

Веками их считали в лучшем случае «благородными дикарями», а в худшем — полулюдьми, варварами, находящимися на самой низкой ступени развития.

Но так ли это в реальности?

Фелипе Фернандес-Арместо предлагает в своей потрясающей, вызвавшей множество споров и дискуссий книге совершенно новый и неожиданный взгляд на историю «низкоразвитых» обществ, стоящих, по его мнению, много выше обществ высокоразвитых.

---

Конечно, неудача прогресса может быть обманом восприятия — жертвой дурных новостей. Двадцатый век характеризуют как выход на первый план массового общества: огромных, лишенных корней масс городского населения, всегда ждущих новостей и жадных до развлечений. Как правило, преобладает поиск сенсаций. Дурные новости прогоняют хорошие. Люди не замечают успеха, потому что неудача для журналистов и ученых гораздо интереснее. Но иллюзии, если люди в них верят, иногда меняют ход истории. Ложь, в которую поверили люди, сильнее того, что происходит на самом деле. Поэтому даже если неудача прогресса — миф, он все равно будет частью нашего прошлого.

Столетие начиналось с опасных оптимистических заблуждений. Вначале казалось, что эволюция сделала людей лучше. На самом деле, если наше чувство красоты и добра есть продукт эволюции, оно подобно разуму: давно застыло и нисколько не развивается. В напряжении войн или стресса, ослабленное наркотиками и демагогией, представление людей о приличиях исчезло. Во время Второй мировой войны сотни тысяч во всех прочих отношениях обычных, приличных людей в Европе участвовали в массовых убийствах соседей. Во время вьетнамского конфликта приличных, патриотически настроенных американских солдат, которые любили мамочку и ели яблочный пирог, так опьянила кровь и одурманил адреналин, что они убивали женщин и детей в Мэй-Ли. Несомненно среди палачей Пол Пота, тиранов Восточного Тимора, убийц Руанды и тех, кто проводил этнические чистки в Косово и Боснии, были хорошие ребята.

Более того, когда столетие начиналось, житейская мудрость сообщила, что история куда-то направляется: то ли ко всеобщей свободе, то ли к всемирному правительству, то ли к социалистической революции и «бесклассовому обществу» или, возможно, к тысячелетию, предопределенному Богом. Сегодня похоже, что история так не развивается. Она переходит от одного кризиса к другому без всякой последовательности или порядка, без предсказуемых исходов. Это подлинно хаотическая система. Утрата сознания «судьбы» или даже просто направления очень затрудняет поддержание цивилизации; без этого ослабевает притяжение телеологических ожиданий; вера в будущее, которую Тойнби и Кеннет Кларк считали необходимым свойством цивилизации (см. выше, с. 33), исчезает.

Вера в прогресс поддерживалась тем, что оказалось faux amis[1167]. Например, на протяжении столетия все ускоряющееся развитие науки породило ложные надежды. В первом десятилетии века казалось, что предела человеческим возможностям нет. Наука демонстрировала свои возможности завоевать все уголки физической вселенной, и люди начали надеяться, что такие же преобразования она вызовет в нравственности и в обществе. При помощи планирования можно искоренить болезни и несправедливость. И все будут счастливы. В действительности планирование почти всегда оказывалось ошибочным. Наука эффективнее помогала злу, чем добру. «Научно» построенные общества оборачивались тоталитарными кошмарами. Псевдонаука нацистов и коммунистов оправдывала уничтожение целых народов и классов.

Даже успехи подлинной науки оказались двусмысленными. Автомобили и контрацептивные таблетки сотворили чудеса в области достижения индивидуумом свободы, но при этом они угрожают здоровью и меняют мораль. Промышленное загрязнение способно задушить планету. Атомная энергия может спасти мир, но может и уничтожить его. Прогресс в медицине привел к нарушению сбалансированного прироста населения, которое невозможно прокормить, а тем временем болезнетворные микроорганизмы вырабатывают иммунитет к нашим лекарствам. Стоимость медицинской технологии привела к возникновению жестокой пропасти между богатыми и бедными. У нас избыток информационных технологий и огромные изъяны в образовании. Невероятный прогресс в области технологии производства пищи привел к непристойному парадоксу: пищевые излишества рядом с голодом. Количество жизней, уничтоженных в первой половине века безжалостным тоталитаризмом в обществах, гордящихся своим гуманистическим мандатом, превосходит количество погибших в конце столетия. К исходу века люди потеряли веру в то, что наука спасет мир: напротив, победило представление о науке как о Франкенштейне. Исследования в области роботехники и информационных технологий вызывают ужас, а космологические рассуждения — лишь замешательство. Все стали бояться генных манипуляций.

Политика разочаровала еще сильнее науки. Большую часть века мир представлял собой поле боя соперничающих идеологий, безответственно раздававших обещания в стремлении завербовать больше сторонников. На самом деле ни капитализм, ни коммунизм не в состоянии дать людям счастье. Коммунизм наделял огромной властью всемогущее государство и разлагал собственную партийную элиту. Капитализм работал, но не очень хорошо (см. выше, с. 259): он вознаграждал алчность и безжалостность, плодил бедняков, раздувал рынок до того, что тот готов был лопнуть, порождал нестабильность и задавил мир потребленческим подходом. В начале последнего десятилетия века оптимизм на миг возродился благодаря распространению демократии и неожиданному всемирному консенсусу относительно экономической свободы; но это настроение исчезло. Столетие завершилось новым циклом неудержимых кризисов, неконтролируемых природных катастроф и геноцидными войнами.

Существует очень немного «уроков истории», и люди уж точно никогда их не усваивают. Но опыт двадцатого века, по-видимому, все-таки учит одному: если вы толкуете цивилизацию как прогрессивную, то обязательно разочаруетесь. Если верите в древний идеализм, который стремился развить свободу путем манипулирования обществом, вы обречены на поражение при столкновении с действительностью. Если вы встраиваете в свою модель цивилизации мораль, модель окажется нежизнеспособной. Если вы считаете цивилизацию такой разновидностью общества, которая может высвободить доброту человека, вы обманываете себя. Подлинный вызов понимаемой так цивилизации приходит изнутри. Цивилизация тонкокожа: стоит ее поскрести, и покажется варварство. Цивилизация и варварство обычно считаются взаимоисключающими категориями, но каждое общество есть их смесь. И каждый индивид тоже. Под влиянием демагогии или лишений вполне нормальные, приличные люди убивают соседей. Вера в кумулятивно развивающуюся цивилизацию очень опасна. Например, политика умиротворения была основана на вполне разумной вере: немцы, которые внесли такой огромный вклад в искусство и науку, не способны на зверства. Неудивительно, что историки XX века склонны к пессимизму[1168]. Есть вечное определение: оптимист говорит, что это лучший из миров. А пессимист ему верит.

И если за последние сто лет непрерывных разочарований произошло хоть что-то хорошее, так это то, что мы теперь смотрим в будущее с гораздо более скромными ожиданиями. А если так, то мы будем выше ценить свои успехи и найдем в себе смелость снова попытаться запустить прогресс и поддерживать его. Мартин Гилберт говорил от имени миллионов, когда признавался, что темп изменений утешает его и поддерживает веру в народную мудрость. При демократии «самое пессимистическое предсказание, — говорит он, — может измениться за один день»[1169]. Похоже на «старайтесь извлечь лучшее из плохой работы», но это хороший пример практичного средства. Настроение исхода столетия лучше всего передал Джекоб Дельвейд из Католического университета в Брюсселе. «Будущее столетие, — предсказывал он в разговоре со мной в 1999 году, — будет лучше этого. Конечно, будет — мы так изувечили свой мир, что дальше некуда».

Следующая остановка после Атлантики

1) Месть природы

В последнее время мировая история творилась под знаками господства западной цивилизации; но уже в конце Первой мировой войны был предсказан ее закат, и он происходит — все более бурно. Сегодня западной цивилизации грозит растворение в цивилизации всемирной или смена тихоокеанской цивилизацией. В истории все проходит — и западная цивилизация, подобно всем предыдущим, погибнет — или преобразится.

Ибо история цивилизаций — это тропа, вьющаяся между руинами. Ни одна цивилизация не существовала бесконечно долго. Все они кончали катастрофами: в одних случаях слишком эксплуатировалось окружение; в других войны и революции привели к возврату варварства. Почему мы должны считать, что избегнем подобной же участи? А пока мы ждем катастрофы или стараемся избежать ее, как будет меняться цивилизация, в которой мы живем?

Угроза, которая возникает сегодня наиболее часто, — экологическая катастрофа. Мы привыкли представлять себе биосферу как тонкую оболочку вокруг обнаженной планеты — как вуаль, которую мы изнашиваем и обрываем. Совершенно невозможно точно подсчитать, не поглощаем ли мы ресурсы быстрее, чем они возобновляются. Источники пищи и плодородные земли уничтожают и превращают в пустыню многочисленные ракетные испытания. Наша неспособность распределять пищу привела к появлению миллионов жертв голода. В то же время ослепительные достижения научной агрономии привели к появлению глобальных излишков продовольствия. Количество неиспользованных площадей на планете — и за ее пределами — по-прежнему огромно, и наша техника постоянно совершенствуется, делая обитаемыми ранее непригодные к жизни среды. Традиционные источники топлива под угрозой наших непредусмотрительных требований, но без устали ищем и часто находим новые залежи. Наша техника использования практически неисчерпаемой энергии Солнца и движения Земли до сих пор в зародышевом состоянии. Земная атмосфера кажется все более угрожающе изношенной, и общественность уже привыкла видеть в ней «озоновые дыры»; но в действительности жизнеспособность атмосферы зависит от равновесия составляющих ее компонентов, а человеческая деятельность может нарушить это равновесие. Поэтому ошибки, подсказанные благоразумием, кажутся утешительными.