Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

• Название: «Если», 2004 № 06
• Автор: Роберт Рид
• Издательство: Любимая книга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Тема номера — современная немецкая фантастика
Содержание:

Вольфганг Йешке. ПАРТНЁР НА ВСЮ ЖИЗНЬ, рассказ

Райнер Эрлер. ПРЕДЫСТОРИЯ СВЯТОГО ДЖОШУА, рассказ

Герд Фрей. СЕРДЦЕ ЗАРИ, рассказ

Франц Роттенштайнер. PHANTASTIKSTRABE (статья, перевод М. Ковальчука)

Экспертиза темы

Кен Уортон. ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ, рассказ

Филип Плоджер. ЛАКИ ЛЮК, повесть

Видеодром

**Хит сезона

***** Дмитрий Караваев. ЧУДО-РЫБА ИЗ РЕКИ ВОСПОМИНАНИЙ (статья)

**Рецензии

**Адепты жанра

***** Сергей Кудрявцев. БЛИЗКИЕ КОНТАКТЫ С ЛИТЕРАТУРОЙ (статья)

Максим Форост. ЕЩЁ ОДИН ВЕЧЕР ЭКОДЕНДРОНА, рассказ

Геннадий Прашкевич. ПОДКИДЫШ АДА, повесть

Роберт Рид. ОТКАЗ, рассказ

Игорь Гонтов. ВОЗВРАЩАЯСЬ НА КРУГИ СВОЯ… (статья)

Рецензии

Валентин Шахов. КУДА ОТПРАВИМСЯ? (статья)

Курсор

Персоналии

_{Обложка Игоря Тарачкова к повести Геннадия Прашкевича «Подкидыш ада».} 

---

Наконец, в Германии выходят десятки фэнзинов (в широком диапазоне — от серьезных до откровенно фэновских), у большинства из которых, увы, недолгий век. И хотя ежегодно проводятся конвенты, в целом фэндом представляет собой тесный и весьма ограниченный круг общения, несоизмеримый с числом фанатов того же Перри Родана, сериала «Star Trek» или ролевых игр. Собственно, чего еще можно ожидать в стране, где рынок научной фантастики по-прежнему невелик, а сам жанр не пользуется особой популярностью у широкой читающей публики?

Перевел с английского Михаил КОВАЛЬЧУК

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

________________________________________________________________________

На этот раз в качестве экспертов мы пригласили критиков, которые, что называется, «в теме». Поскольку статья Ф. Роттенштайнера — не первый материал, посвященный европейской НФ, вопрос был поставлен шире: как вы думаете, почему европейская фантастика с ее богатой родословной и традициями сегодня пребывает в коматозном состоянии?

Владислав ГОНЧАРОВ:

Во-первых, что считать «коматозным состоянием»? Европейская фантастика не существует или она нас не интересует? Это ведь две разные вещи. Европейцев, насколько я могу судить, не интересует фантастика российская — но ведь это не значит, что у нас фантастики нет или она пребывает в коме. В конце концов, давно стало общим местом, что Европа является культурной провинцией заокеанской державы, а фантастика — один из неотъемлемых (и, замечу, не худших) элементов американской культуры.

Думаю, что к проблеме кризиса европейской фантастики надо подходить дифференцированно. В разных странах он проявляется совершенно по-разному. К примеру, английская фантастика жива, здорова и умирать не собирается. Да, благодаря одному и тому же языку она очень сблизилась с фантастикой американской — но все же творчество таких авторов, как Артур Кларк, Майкл Муркок, Джон Браннер, Брайан Олдисс, Брайан Стэйблфорд, Танит Ли, имеет сугубо британский, я бы даже сказал — именно европейский колорит (да вся «Новая волна» родилась именно в Англии, так что неизвестно, кто чьей провинцией является!). Эрик Фрэнк Рассел, даже живя в Америке, в своем творчестве остался типичным англичанином.

Теперь посмотрим на другие страны. В Испании фантастика всегда пребывала в зачаточном состоянии — на мой взгляд, во многом благодаря режиму Франко, который в «общекультурном» отношении был куда страшнее, чем сейчас принято представлять. Напротив, в Италии фантастика традиционно понимается как неотъемлемый элемент Большой литературы, а чистая НФ носит в заметной степени маргинальный характер. Куда мы отнесем Умберто, Эко, Итало Кальвино? Ведь в мэйнстрим они тоже не попадают, ибо мыслят так же, как мы, фантасты, не сковывая свой творческий эксперимент рамками общепринятой литературной традиции.

Восточная Европа… Скажем честно — в Венгрии, Чехословакии, Румынии, Болгарии своей национальной фантастики практически не существовало, невзирая на такие имена, как Лайош Мештерхази, Йозеф Несвадба, Павел Вежинов. Но это именно фигуры, а короля делает свита… А вот в Польше и помимо Лема существовало целое созвездие авторов — и существует сейчас! О кризисе польской фантастики можно говорить лишь в той же мере, что и о кризисе фантастики российской. Да, есть засилье переводной НФ и штампов англо-американской фэнтези. С ним борются, ищут новые пути, что-то пишут, издают, ругаются, проводят конвенты. В общем, жизнь!

О том, что происходит во Франции, я знаю меньше — но как раз сейчас издательство, где я работаю, готовит переводы двух фэнтезийных романов Фабриса Колена. Время от времени в России продолжают выходить книги Франсиса Карсака, Жерара Клейна, супругов Хеннеберг. То, что издатели предпочитают печатать «доконвенционку», — проблема чисто финансовая: за них не надо платить отчисления автору. Кстати, немцев у нас тоже время от времени переводят — того же Герберта Франке, Вольфганга Хольбайна, сериал о Перри Родане. В самой Германии фантастов, естественно, гораздо больше — там выходят журналы, проводятся конвенты и ролевые игры, вручаются премии.

Проблема мне видится в другом. Дело в том, что Европа как цивилизация в XX веке прекратила свое развитие — в отличие от Америки, России, чуть позже — Японии, а сейчас — Китая (чья фантастика, кстати, нам практически неизвестна — хотя вот у меня валяется где-то парочка китайских фэнзинов…). Фантастика же является инструментом исследования неведомого, запредельного, поэтому она куда больше востребована в упомянутых странах. Торможение поступательных тенденций в обществе знаменуется усилением «охранительных» мотивов в фантастике: вместо интереса к неведомому начинает доминировать страх перед ним. Утопия сменяется антиутопией, поиск — бегством. Практически все творчество того же Герберта Франке состоит из антиутопий.

В последние два десятилетия похожая ситуация наблюдается в российской фантастике, ее признаки уже заметны и в фантастике американской. Вряд ли это справедливо называть «коматозным состоянием». Кризисом — безусловно. Но при кризисе требуется врач, исследователь, а не патологоанатом.

Вл. ГАКОВ:

Собственно, почему только европейская фантастика? На мой взгляд, вся европейская культура (рискнуть еще обобщить — вся европейская цивилизация) медленно, но верно деградирует. Давится прессом, имя которому — потребительское общество с его специфическим эрзацем культуры, масскультом. Американская тоже, но это не столь заметно, поскольку в Новом Свете никогда особенно не комплексовали насчет «недостатка культурки» — тамошние творцы всегда предпочитали сообщать: «Я продал книгу», а не говорить по-европейски: «Я написал книгу».

Помнится, еще Юлий Иосифович Кагарлицкий в середине 1970-х четко сформулировал определение потребителя: «Потребитель — это не тот, который потребляет, а тот, кто ничего больше не умеет и не желает, кроме как потреблять» (за точность цитаты не ручаюсь, но суть примерно такая). Пока у мира была альтернатива, другой идеал общества (чтобы не употреблять скомпрометированное слово «коммунизм», сошлюсь на понятный читателям журнала пример — общество «Полдня XXII века» Стругацких), была и другая фантастика. Не только советская, но и европейская. Не обязательно «коммунистическая», но во всяком случае — идейная, антибуржуазная, будоражащая общественное мнение, вместо того чтобы его ублажать и убаюкивать. Как только альтернатива исчезла, ухнула вместе с известно чем, фантастике ничего не оставалось, как окончательно уйти «на рынок». Превратиться в разновидность массовой культуры — в «литературу сытых». Говорю, разумеется, о преобладающей тенденции — счастливые исключения не в счет, погоды они не делают; к тому же есть существенное различие между романом, рассказом и короткой повестью: в двух последних писатели не видят рыночного продукта, а потому пытаются «держать марку».

По нынешним представлениям, ничего дурного в масскульте нет: «народ хочет именно этого — надо удовлетворять их культурные запросы!». Однако в сфере масскультуры, как в сфере технологичной, конвейерной, тон задавали и продолжают задавать американцы. На этом поле с ними сражаться на равных трудно. И западная культура, в которой были свои оттенки — «европейская», «американская», — с потерей общей перспективы неизбежно превратилась в единую нивелированную масскультуру. По сути — американскую. Никого же не заботит, где конкретно шьются джинсы «Levi’s» или собираются «форды» — в Германии, Малайзии или России; продукт-то все равно известно чей.

Просто в фантастике это особенно заметно. Пока мир выбирал из двух вариантов воображаемого будущего — условно говоря, «американского» и «нашего» (речь не о борьбе двух социальных систем, одна из которых была капиталистической, а вторая — неведомо чем, а о борьбе общественных идеалов, надежд и ожиданий), а Европа, условно говоря, была и против нас, и против слишком уж сильно напиравшей Америки, фантастика, как чуткий социальный барометр, показывала «бурю» — в смысле бурления мыслей, столкновения точек зрения и т. п. Европейская фантастика, оставаясь «западной», в то же время была и четко социальной, часто — антибуржуазной. Американская, кстати, в бурные 1950—1960-е в лучших своих образцах — тоже. Как только на обозримое будущее остался один-единственный вариант развития, барометр, естественно, устремился к значению «Великая сушь». Американская фантастика спокойно и прагматично переключилась на массового потребителя и благодаря тому, что рынок широкий и «богатый», процветает в этом качестве. Европейская же, потеряв былые антибуржуазность и иконоборчество, но не имея американских денег и американского прагматизма, заметно «провисла». Как, впрочем, и европейская культура вообще, да и европейская политика, европейское самосознание…