Сергей Смирнов - Кто в замке король

• Название: Кто в замке король
• Автор: Сергей Смирнов
• Жанр: Фэнтези

Новая, дополненная и исправленная редакция старой (но, кажется, такой всё же новой) повести.

---

Я услышал далекий смех. Это смеялся Валера, но голос его глушили брызги, и самого его почти не было видно сквозь водопад брызг: только блестящее размытое пятно, отдалённо похожее на фигуру обнажённого человека.

— Ты ведь с нами? — сказал он мне в самое ухо, и я содрогнулся от этого голоса. — Я давно уже понял, что ты — один из нас. Ещё там, в больнице… Ты ведь единственный, кто видел этих омерзительных слепых тварей, единственный — кроме меня.

Я всё ещё не понимал, что происходит. И не понимал, чего он хочет от меня — он, или ОНО…

— Ты ведь слышал про Крысиного короля? Много крыс, очень много, срастаются хвостами, спинами, лапками… Коллективный разум. Огромный, всепоглощающий разум. А вот он…

Валера подобием руки, которая, казалось, растекается в потоках воды, теряя очертания — размывается, пухнет, превращается в отросток, — показал на Серёгу. Тот всё же пробил одно из студенистых тел и теперь струей смывал обратно в канализацию тысячи мокрых визжащих розовых комочков.

— Посмотри на него! — продолжал Валера горячо и не слишком понятно. — На что он похож? Он, обречённый, думает, что побеждает… Но ты-то знаешь, что у нас нет невосполнимых потерь. Даже если — теперь это кажется дурным сном, — но даже если, допустим, людям удастся истребить всех… Всё равно останутся хотя бы две крысы. И если останутся только две — мир снова будет принадлежать нам. Да… Двух вполне достаточно. А теперь, пожалуй, достаточно и одной. Один король породит для себя целое королевство.

Внезапно его лицо оказалось совсем рядом с моим.

— И ты — ты тоже в этом замке король!

И он отрывисто хохотнул каким-то почти безумным смехом.

А потом — запел! Запел жалобным голосом почти забытую мной песенку. Её исполнял беспризорник в старом фильме «Республика ШКИД»:

— А у кошки четыре ноги.
Позади у неё длинный хвост.
Но ты трогать её не моги
За её малый рост, малый рост.
А кошку обидеть легко.
Утюгом её между ушей…
И не будет лакать молоко!
И не будет ловить мышей!

Пение прекратилось. Но теперь уже и без Валеры я вспомнил последний куплет:

А у ней голубые глаза.
На ресницах застыла слеза…
Это ТЫ наступил ей на хвост,
Несмотря на её малый рост!..

* * *

Серёгу напором отнесло в коридор. А потом напор ослаб, и водопад закончился.

Внизу по-прежнему набухали пузыри, поглощая остатки других пузырей, разорванных и не рождённых. И рядом со мной стоял уже не Валера.

— Ну… — он с трудом произносил человеческие слова, потому что губы его тоже теряли очертания. — Пойдём со мной. Скорее… Мы побеждаем… Мы уже почти победили…

И он обнял меня. Это было последним, что я видел. Потому что потом наступил покой. Убаюкивающий, ласковый, как безмятежный сон ребенка.

Видно, я и сам стал ребенком. Нет, сначала подростком. Потом мальчиком. Потом ребёнком. Потом стал зародышем с прижатыми к животу намёками на конечности — зародышем, очень похожим на всех зародышей живородящих существ. А потом… Потом я должен был вернуться туда, откуда вышло всё живое, и там слиться с новой зарождающейся силой, силой, которой теперь будет принадлежать весь этот мир.

Потому, что теперь…

Да.

ТЕПЕРЬ Я В ЗАМКЕ КОРОЛЬ.

* * *

А потом я снова начал рождаться, воплощаться, всплывать из бездны, идти по коридору времён к вечному, бессмертному, и по-своему беспощадному свету.

Может быть, другая мать родит меня.

Может быть, это будет уже не женщина.

Ведь я — только часть. Клетка. Молекула. Атом.

И поэтому я — король.

Ещё мгновенье на ветру. Ещё одно омовение в струях, которые омоют моё новое тело перед тем, как оно выявится, проявится, осуществится.

Ещё мгновение — и чудовище родит меня…

16

…У меня было множество сестёр и братьев, и жили мы в нашем родовом гнезде, которое простиралось под мостовыми и человеческими жилищами на целый квартал. Когда старший помёт подрастал, он уходил из гнездовья, уводя с собой всех желающих. Тогда в нашем королевстве на какое-то время наступало время процветания. Жратвы хватало на всех с избытком, и наши госпожи начинали плодиться с особенной силой, производя за год по сотне упитанных здоровеньких крысят. Спустя два-три года в королевстве опять становилось тесно — и новый смельчак уводил колонистов в чужие края.

Характерно, что они никогда не возвращались.

И ещё характерно, что власть у короля не пытался отнять никто; даже самые могучие крысаки, настоящие великаны в полметра длиной и в несколько килограммов веса, предпочитали скорее искать славы и добычи на чужбине, чем пытаться завладеть замком и королевской короной.

Когда я вошёл в возраст, я тоже, испросив разрешения у породившей меня госпожи — у короля, разумеется, спрашивать разрешения было не принято, — тоже отправился в поход.

Нас было несколько сотен, а возглавлял колонну пасюк по имени Хрущ — драчун и забияка, потерявший в многочисленных поединках одно ухо и часть хвоста.

Он повёл нас на запад, подземными галереями, которые номинально входили в состав нашего королевства, но фактически были ничьими. Они проходили вдоль труб из обожжённой глины, на большой глубине, пересекали глубокие колодцы, выходили к поверхности — так, что мы чувствовали над нами не только тяжесть огромных человеческих механизмов, но даже иногда и сами человеческие шаги.

Одни раз, свернув на северо-запад, мы вынуждены были подняться к самой поверхности и пройти отрезок пути по дренажной системе. Она сто лет не работала, не чистилась, но в дождь вполне могла представлять для нас опасность. Здесь время от времени над головами становилось светло — мы проходили под чугунными решётками. Иной раз в решётках можно было найти кое-какую еду: банановую кожуру, застрявшие недоеденные вафельные стаканчики от мороженого. Всё это исчезало в наших зубах мгновенно, и, конечно же, никого не насыщало.

Мечтой Хруща было обосноваться в продовольственном складе — его прадед рассказывал, что такие склады есть повсюду, надо только хорошенько поискать. Кроме армейских, есть склады НЗ, «Неприкосновенного Запаса» — в них одни люди прячут от других людей чертову пропасть великолепной жратвы. На случай непредвиденных бедствий, разгула стихии или войны. У людей ведь, как самодовольно сказал Хрущ, бедствия случаются гораздо чаще, чем у нас, у крыс.

— Вот мы и станем для них очередным бедствием! — воскликнул прихвостень Хруща по прозвищу Огрызок. — Да, самым страшным и стихийным бедствием!..

При этом он радостно потирал лапки в каком-то предвкушении, а Хрущ гоготал.

Один из наших, угрюмый крыс Брусяк возражал, что такие склады, даже если они и существуют, давно уже заняты другими крысиными колониями, и за них придётся драться.

— А ты что же, боишься драки? — пакостным голосом спрашивал у него Огрызок и поглядывал на Хруща.

Брусяк молчал. Я не знаю, боялся ли он драк, но знал, что трусы обычно остаются дома — на них тренируется подрастающий молодняк, пробуя силу мышц и остроту зубов.

Потом мы пробирались прямо в земле, поскольку старые трубы не выдержали проверки временем и обвалились. Всё это оказалось забито плотной зловонной массой — сквозь неё-то мы и прокладывали путь. Первыми шли наши самочки — они меньше уставали и лучше справлялись с монотонной работой, разгребая завалы. Затем — предводитель и его свита, за ними — молодые раскормленные крысы, которых Хрущ неизвестно зачем оставил в резерве.

Впрочем, осыпь вскоре благополучно кончилась, и мы провалились в зловонный колодец, причем последние напирали на первых, так что этот хвост закончился только тогда, когда наверху остались самые благоразумные молодые самки с детьми, да ещё инвалиды.

— Эй, там, наверху! Стоять! — взвизгнул Хрущ не своим голосом; он выкарабкался из жижи по спинам своих приближённых. — Стройте мост наверх, иначе мы все здесь утонем!

«Мост» стали строить оставшиеся наверху. Каждая крыса лапками плотно охватывала верхнюю, помогая нижней удерживаться хвостом. И это был, конечно, не совсем мост, а что-то вроде длинной спасательной верёвки.

Много времени прошло, пока большая часть армии выползла, наконец, наверх. Но не успели мы обсушиться и осмотреться, пришла новая напасть: какие-то люди, может быть, мальчишки, спешно копали канаву вокруг колодца. Мало того — не успели мы сообразить, что происходит, как вокруг канавы вспыхнул огонь: видимо, канаву залили каким-то горючим материалом, вроде скипидара или масла.

Огонь был хоть и не очень широк, но мы, как и все животные, даже те, что уже притерпелись к странностям людей, боимся огня.

Хрущ выстроил нас вокруг возвышения (возвышением служил его оруженосец Свищ), и некоторое время молча слушал, что происходит за огненным кольцом. А за огненным кольцом с лопатами и мотыгами наготове стояли мрачные бородатые люди с красными в свете огня лицами. Это явно были убийцы. И мы явно попали в одну из их ловушек, которые, с тех пор, как чума стала косить людей, понастроили вокруг городов крепостных стен, и защитных укреплений на площадях и возле мостов.