Сергей Абрамов - Сказки

• Название: Сказки
• Автор: Сергей Абрамов
• Издательство: Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов издательство «Детская литература» Госу­дарственного комитета РСФСР по делам изда­тельств, полиграфии и книжной торговли.
• Жанр: Сказка
• Год: 1989

Сборник, в который входят четыре фантастические повести о современных школьниках-подростках. Все эти повести можно назвать еще и сказочными, однако элемент сказки служит в них лишь условным авторским приемом, позволяющим вести с читателем серьезный и взволнованный разговор о проблемах, заботящих сегодняшнюю молодежь: о становлении характера юного человека, о его отношении к жизни, к родине, к любви, к своему таланту.

---

А чего ж ты, Игорек, не подкрепил? Ведь мог же, мог! Легенду свою замечательную бережешь? Грош ей цена, если будешь ходить по земле наблюдателем…

Вспомнил читанный когда-то фантастический рассказ — так, пролистал между делом. Пащенко сунул, сказал: хоть и не любишь фантастику, а прочти, ловко придумано, — вспомнил его Игорь и усмехнулся невесело. Там как раз говорилось о путешествии в прошлое, о том, что не имеет права, не может путешественник вольно или невольно изменять прошлое своим вмешательством: на будущем это, дескать, отразится. Будущее будущим, а как быть с совестью?..

Первый раз сегодня сорвался, хороший симптом, сам так считал. Сидел на завалинке, жевал травинку, приходил в себя. Он твердо знал, что разговор, внезапно начатый на крыльце, не окончен и Пеликан не зря в избу сбежал, хотел, чтобы поостыл спорщик Бородин, чтобы аргументы проверил, — ведь понял Григорий Львович, что за мальчишеским заполошным косноязычием скрывается. А раз понял и не возразил, так что? Выходит, наш человек Пеликан?

Нет, Игорь, погоди малость с выводами, поперек батьки в пекло не лезь, как сам Пеликан выражаться изволит. Поживем — увидим.

Тут из-за дома старик Леднев выглянул, есть позвал. Оказалось, хозяин из лесу вернулся, грибов нанес. Ну и сало на стол пошло, не без того…

А вечером, когда стемнело и профессор, вдосталь на- говорившись с хозяином о высоком смысле крестьянской жизни, собрался на боковую, Пеликан поманил Игоря:

— Выйдем-ка…

Вышли. Встали у крыльца. Пеликан осмотрелся кругом — никого, дверь в избу поплотнее прикрыл.

— Ты вот что… — начал, запинаясь, что не очень-то походило на краснобая и балагура, каким привык его знать Игорь, — парень ты вроде правильный, ехали бояре, толковый парень. Разговор наш мы еще продолжим, время будет. А пока ты помочь мне должен, рассчитываю я на тебя, давно присматриваюсь, прицениваюсь…

— Приценился? И почем я нынче?

Хотел того или нет, случайно вышло, а сердитой своей репликой вернул Пеликану вдруг пропавшую у того уверенность. Он хохотнул даже:

— В базарный день поторгуемся. Не продешевим, не бойся. А дело слушай, рот захлопни, уши раскрой. Я сейчас уйду, надо мне, а вы ночуйте. Спокойно здесь. Поутру в город тронетесь — тут близенько, к полудню дойдете. Так вот. Запоминай адрес: Губернаторская улица, дом четырнадцать. Хозяйка — Сомова Софья Демидовна. Запомнил? Повтори.

Игорь повторил, но спросить не утерпел:

— Зачем мне это?

— Тебе, пожалуй, на будущее сгодится, а мне сейчас треба. Найдете со стариком этот дом, вызовите хозяйку, скажете: Гриша прислал. Она вас пожить пустит.

— Нам не жить надо. Переночевать — ив дорогу.

— Придется пожить, — голос Пеликана стал жестким, колючим. — Вспомни серебряных орлов и пойми: надо. Кстати, в городе как раз они и обретаются. Весь полк в полном составе. Ну не один он, конечно… Так что будьте с профессором осторожны. За тебя не боюсь: умен. А старика на улицу не пускай, пусть с хозяйкой лясы точит. Придумай ему какое-нибудь объяснение, почему дальше не пошли.

— Придумать-то я придумаю. Но делать-то что?

— Делать?.. Найдется дело… — повторил: — Рассчитываю на тебя. Жди: посвистят тебе с улицы, покличут. Скажут: привет от Григория Львовича. И все объяснят.

— Долго ждать?

— День, другой, третий. Не устанешь.

— А хозяйка?

— А что хозяйка? Хозяйка — женщина добрая, она моей матери родней приходится, седьмая вода на киселе. Но кто я такой — не ведает.

Сам подставился, сам и получай.

— А кто ты такой, Пеликан?

Тот усмехнулся, уже невидный в темноте, спустившейся на деревню внезапно и сразу, почти без сумерек.

— Пеликан — птичка вольная, теплолюбивая, она и осенью весну чует. Видал у Брема: нос у него какой? А у меня не меньше… — Протянул из темноты лапищу, похлопал по плечу, Игорь аж качнулся. — Все будет, как ты хочешь, Игорек. А иначе сказать: как надо. Не все же орлам летать, ехали бояре, надо и пеликанам место уступить. Ну, бывай! Профессору — мои наилучшие…

— Погоди, — почти крикнул Игорь. — А ты-то сам появишься или как?..

И услыхал — уже вроде издалека:

— Куда ж ты теперь без меня…

Ощущение — будто Пеликан и вправду летает: только рядом стоял и уже исчез вдали, растаял, «как сон, как утренний туман». Или в данном случае вечерний туман. Так точнее будет.

Однако ночь наступила. Пришла пора возвращаться в Москву, в Сокольники, домой. Того и гляди, отец с матерью пропавшего сына хватятся.

6

Что говорит учебник «История СССР» о событиях гражданской войны в восемнадцатом году? Стыдно — до чего мало и второпях. Так, общие факты почти без комментариев. В специальных научных исследованиях, естественно; посолиднее. Но тоже не беллетристика. Ни Ключевский, ни Соловьев, ни тем более Костомаров до этих времен не дошли. А жаль: они умели интересно писать.

Факты, факты, факты…

Хороший историк находит их, суммирует, препарирует, и конечный анализ его точен и непреложен. Хороших историков учат, к примеру, на истфаке в МГУ. А кто, скажите, проанализирует психологию людей, ну, хотя бы тех, кто сражался в гражданскую? Хотя бы того комиссара, которого казнили в Ивановке?

Психология — дело литературы, а литература, увы, не столь точна, как история. С другой стороны — сказано: над вымыслом слезами обольюсь. А впору над правдой слеза

ми облиться, правда иногда куда страшнее вымысла…

Нет, хороший историк все-таки должен быть и психологом, считал Игорь, ибо факты фактами, но за каждым из них — люди. Говоря высокопарно — творцы факта. Каковы люди — таковы и факты, такова История.

Вот о чем поговорить бы с Пеликаном, который, к слову, тоже какую-то свою Историю делает, шебаршится, а она, его История, сама собой в большую вольется, в Историю гражданской войны, в Историю великого времени, о котором в учебнике сорок скучных страниц. И все.

Сегодня на уроке потешил одноклассников. Поднял Руку.

— Что случилось, Бородин?

— Алевтина Ивановна, как вы к учебнику истории относитесь?

Явно не поняла вопроса, но на всякий случай отшутилась:

— С уважением, Игорь. А ты?

— Хорошо, что у нас на уроках интересно. А ведь учи мы ваш предмет по учебнику, ничего, кроме тоски, не возникнет: железобетонно написано, ни одного живого слова…

Игорь стоял у стола, Алевтина гуляла около доски, а класс с интересом ловил: что же она ответит? А Алевтина умница, иного Игорь от нее и не ждал: не стала спорить, согласилась с очевидным.

— Верно, скучноват учебник. Да и скороговорки там много. Но кто из вас на истфак пойдет, поднимите руки?.. Ага, один Бородин, простите за рифму. Один человек из класса — для меня уже приятно, теперь в историки мало кто идет, теперь в физики стремятся. Или в лирики. Однако тебе, Игорь, слабый учебник не помешал заинтересоваться историей? Нет. Как не помог он в том остальным. Значит, не в учебнике дело. Учебник, мил друг, нужен для того, чтобы пролистать его дома, вспомнить о том, о чем педагог на уроке говорил, цифры и факты в памяти освежить. И не больше. Правда, это я по бедности так считаю. Хотелось бы, конечно, чтоб учебник истории читался как иной детектив…

Убедительно. Но Игорь не сдавался.

— Факты фактам рознь, Алевтина Ивановна. О гражданской войне с гулькин нос написано, а уж до чего бесстрастно! О таком времени надо поэмы слагать…

Улыбнулась.

— Они сложены. И не одна. Сам знаешь. А это, повторяю, учебник… Ты что, гражданской войной стал интересоваться? А как же Смутное время, самозванцы, бояре?

— Что, и передумать нельзя?.. — туманно объяснил Игорь и сел, чувствуя, что Алевтина оказалась сильнее в полемике. Да и права она, конечно: учебник — это справочное пособие, а лирику в справочник не запихнешь. Или психологию.

Пащенко после уроков умчался на тренировку, новые высоты одолевать. Наталья подошла к Игорю, спросила:

— Тебе Настин телефон дать? — Спросила с обидой: мол, почему приходится навязывать, почему сам не поинтересовался?

А не поинтересовался, потому что не готов был. Шесть уроков отсидел, морально готовился. Это вам не шутка — подойти к однокласснице и, по сути, признаться, что ее подруга тебе небезразлична. Так что Наталья, сама того не подозревая, выручила Игоря.

— Дай, пожалуй… — этак небрежно, взгляд из-под опущенных ресниц сверху вниз, хотя с Натальей это плохо получается — сверху вниз.

— Не хочешь, не надо. И нечего себя насиловать…

Тут Игорь испугался, что переборщил, запричитал:

— Ты что, Наталья, с ума сошла? За кого ты меня принимаешь?.. Давай телефон, не морочь голову, уж и покобениться нельзя.

— С другими кобенься… — но телефон назвала, и Игорь записал его в книжечку на букву «н».

А пришел домой — сразу и позвонил.

На том конце провода женский голос, приятный: