Павел Евдокимов - Женщина и спасение мира

• Название: Женщина и спасение мира
• Автор: Павел Евдокимов
• Жанр: Религия

Книга жившего во Франции русского христианского писателя и богослова Павла Евдокимова "Женщина и спасение мира" хорошо известна на Западе, где она впервые была опубликована в 1958 году на французском языке. К теме женщины русское богословие, к сожалению, обращалось и в прошлом и в настоящем довольно редко. Автор пытается осмыслить предназначение, роль и место женщины в историческом онтологическом и эсхатологическом контексте. Он пишет уверенными мазками, умело пользуется святоотеческим наследием и трудами современных православных и католических богословов. Несомненная эрудиция и хорошее знание источников, могут создать впечатление, что в его книге раскрывается церковное учение. Конечно же это не так. В замечательной работе "К вопросу о "Filioque" (СПб. 1913г.) наш выдающийся церковной историк Василий Болотов (f5 апреля 1900 г.) дает четкие критерии различения теологумена и частного богословского мнения и проводит их отличие от догмата. "Содержание догмата — истинное, — говорит он, — содержание теологумена — только вероятное, это — богословские мнения святых отцов единой неразделенной Церкви. От теологумена я различаю достаточно резко богословские мнения. Это лишь частные мнения тех... кто не более как только богословы... Каждый русский богослов является в сущности представителем только своего личного мнения... и если я свои частные мнения выбираю... из круга богословских мнений, я отвечаю за них как за свои собственные догадки".

С подобным частным мнением и догадками мы как раз и имеем дело у Евдокимова. А если это так, то с его идеями можно не соглашаться и полемизировать. Такая творческая полемика, думается, и стала бы важным и полезным результатом публикации на русском языке его во многом спорной книги.

Протоиерей Владимир Башкиров, г. Минск

---

• 5 • "Ева" в точном смысле слова означает "жизнь", но тот, кто с пророческой прозорливостью дал это имя, имел в виду нечто большее, чем простое биологическое продление рода, большее, чем "печать обещанной благодати", большее, чем предвидение того, что из этого рода произойдет "царица в Офирском золоте" (Пс.44.10). Биологическое соответствие жизни вида отражает духовное соответствие вечной жизни. Второй Евой III Вселенский собор провозгласил Богородицу. Та, Которая рождает Предвечного Бога, Которая дает жизнь Живущему в человеческом. Сама обретает бессмертие. В этом великом смысле Ева была

Индия и Китай тоже пережили переход от матриархата к патриархату. Фактически, они пережили многие цивилизации. Было бы особенно интересно изучить Индию, так как ее последняя эволюционная фаза (до или в период столкновения с Западом) отмечена новым появлением древних женских символов тантризма. Доктрину шакти [супруги бога] можно рассматривать как своего рода индийскую софиологию.

Теперь понятно, почему именно женщина получает обетование спасения: к женщине обращена весть Благовещения, женщине прежде всего является воскресший Христос и "жена, облеченная в солнце" (Откр.12.1) есть образ нового Иерусалима. Библия делает женщину религиозным принципом человеческой природы. Она - уста человечества, которыми смиренное fiat ("Да будет мне по слову твоему") рабы Господней отвечает на творческое fiat Небесного Отца; она является этим свободным "да" всего человечества, которое полагается в дело Воплощения как его необходимое человеческое основание.

Божественному отцовству как определяющему сущность Бога, Который рождает Сына и от Которого исходит Дух Святой, прямо отвечает женское материнство как религиозная особенность человеческой природы. Богочеловеческая тайна совершается в anima; именуемая в богослужении "Храмом предвечной славы", Пресвятая Дева, которая "пространнее небес", является образом Вселенной, содержащей Невмес-тимого. Со своей стороны, праведный Иосиф Обручник представляет отцовство мужчин: перед тайной он весь — молчание; он проходит по страницам Евангелия, не произнося ни единого слова. Слово, ставшее Плотью, есть чадо мужского молчания и женского "да будет". Карл Барт замечательно это уловил (в "Очерке догматики"): "Рожденный от Девы Марии... Человек мужского пола исключен. Он не играет никакой роли в этом рождении, которое является своего рода судом Божиим над ним. Человеческое действие и инициатива не принимают здесь никакого участия. Однако вообще человек — как человеческое существо — не исключен: это Пресвятая Дева. Человек же мужского рода, в своей специфической роли участника и творца человеческой истории, в своей ответственности возглавителя вида, оказывается отодвинутым на задний план, как это показывает чисто пассивная фигура Иосифа. Таков ответ христианской веры на проблему женщины: именно женщина находится на первом плане, а точнее дева. Пресвятая Дева Мария..."

• 6 • Литании Лоретты [молитвы в Лореттском монастыре, обращенные к Лореттской Божьей Матери] называют Пресвятую Деву "Утренней Звездой". Это было имя Люцифера — Денницы; согласно мысли, часто высказываемой святыми отцами. Денница, утренняя звезда, был самым близким к Богу существом, Его alter ego, и именно эта приближенность объясняет его стремительное падение: он вожделел быть как Бог. Пресвятая Дева занимает его место, и поэтому литургически Она воспринимается как Глава ангельских сил. Светящийся центр небесных сводов, готовый окунуться в яркое полуденное солнце, — вот космический образ, который точно описывает женщину в ее сущности. И эта утренняя свежесть нам говорит еще и о целомудрии. На греческом языке sophrosune означает целостность, интегрированность: это религиозный принцип ее способности к объединению. Одна древняя литургическая молитва содержит обращение к Богородице: "Твоею любовью свяжи мою душу", — то есть сделай меня внутренне согласным, соединение различных психических состояний преврати в единство, в душу. В силу своей религиозной структуры женщина является этим актом животворной интеграции, и она лишь одна способна противостоять тому разрушению и обесчеловечению, в которые все более замыкается современный мужской дух. Именно в этом смысле надо понимать слова Бердяева, когда он говорит о "бесконечно значительной роли" женщины, которая "займет преобладающее место в истории завтрашнего дня..., в религиозном пробуждении нашего времени".

• 7 • Эта роль будет понятна, если понять метафизическое значение женской природы: в религиозной сфере именно женщина есть сильный пол[251]. Классической ошибкой всех толкователей повествования о грехопадении является попытка объяснить выбор Сатаной-искусителем Евы ее принадлежностью к слабому полу, то есть тем, что она является самой уязвимой частью человеческого существа в целом. В действительности все обстоит как раз наоборот. Ева подвергалась искушению как религиозное начало человеческой природы, а поэтому именно в ее лице прежде всего надо было уязвить человека и подвергнуть его порче. Когда приведен в расстройство самый восприимчивый, самый чуткий к общению между Богом и человеком орган, все остальное совершается само собой. Адам не проявляет никакого сопротивления и следует за Евой: через нее он уже оказался вне Бога в силу Божественного установления: "...и будут одна плоть" (Быт.2.24).

• 8 • Это таинственное соответствие женщины, ее открытость по отношению к "силам" раскрывают евхаристический аспект падения. До падения зло не могло принимать человеческого облика, и оно представляется под видом змия,существа чуждого и внешнего по отношению к человеческой природе; и лишь через разговор оно выходит на поверхность, на границу двух противостоящих друг другу эонов. Извращение означает некое проникновение. Так же как исповедание христианской веры завершается вкушением Плоти и Крови Христовых, сущностным проникновением Христа, так и в преступлении заповеди, в извращении нормативного порядка "запретный плод" есть образ бесовской вечери. Зло как пища, которую вкусили, преобразуется из внешнего и "чуждого" во внутреннее, становится "познанным" в библейском смысле. Обряд запрещения и изгнания нечистых духов (экзорцизм) при Крещении раскрывает со страшным реализмом мрачное присутствие бесовского элемента в сердце человека. Решающие моменты человеческой судьбы относятся преиумщественно к религиозному пространству: именно через женщину человечество пронизывается злом, и именно в ней — пшеничном колосе — лежит обетование спасения: "...оно [семя жены] будет поражать тебя в голову" (Быт.3.15), но женщине суждено родить Спасителя.

• 9 • Двум ликам Евы, светлому и темному (у софиологов — светлому и темному ликам Софии), соответствуют два женских образа Конца времен. Апокалипсис описывает Новый Иерусалим в терминах света: это — "жена, облеченная в солнце" (Откр.12.1). На другом полюсе в последний момент истории — тьма, которая сгущается в вавилонской блуднице; ее развратность относится не к плотской сфере, но к религиозной сущности. Картина наполнена мистическим ужасом[252]; это — демоническая бездна самого страшного блуда, который развращает саму структуру духа, всю внутреннюю жизнь без остатка. Сидя на звере, жена раздирает свои покровы и обнажается, снимая "покрывало" (знак священного); она отказывается от женского таинства, выраженного словами "да будет". Имманентный суд над ней (Откр.17.16) состоит в том, чтобы ее "обнажить", что может быть лишь откровением о метафизической пустоте ее секрета — ее ничто и ее "уничтожением". Амазонка, мужеподобная жена держит в руках золотую чашу, заставляя оказывать себе почести, превышающие царские; она — великий жрец; она узурпирует власть и осущест вит самый большой обман Сатаны. В свете Конца времен можно понять древний страх, которым овеяны легенды цикла Матриархата.

• 10 • По мнению швейцарского юриста и специалиста по мифологии Бахофена[253], этапы сексуальной жизни соответствуют этапам развития религии и природы. Буйной растительности болот соответствует гетеризм и как следствие промискуитет; сексуальные союзы определяет свободное материнство, не подчиняющееся никаким законам. Затем с культом Матери-Земли и с развитием земледелия, изобретенного и осуществляемого женщинами, устанавливаются упорядоченные сексуальные отношения, но по материнскому праву: это — господство женщины, гинекократия, или матриархат. Женщины управляли общественными делами и воевали, в то время как мужчины занимались домашней работой. Лишь на третьей стадии появляется патриархат. Если в настоящее время представления Бахофена и близкого к нему Моргана полностью не принимаются социологами, то все же эти идеи сохраняют свою ценность в мифологическом плане — как способ подхода к истокам Истории.