Павел Евдокимов - Женщина и спасение мира

• Название: Женщина и спасение мира
• Автор: Павел Евдокимов
• Жанр: Религия

Книга жившего во Франции русского христианского писателя и богослова Павла Евдокимова "Женщина и спасение мира" хорошо известна на Западе, где она впервые была опубликована в 1958 году на французском языке. К теме женщины русское богословие, к сожалению, обращалось и в прошлом и в настоящем довольно редко. Автор пытается осмыслить предназначение, роль и место женщины в историческом онтологическом и эсхатологическом контексте. Он пишет уверенными мазками, умело пользуется святоотеческим наследием и трудами современных православных и католических богословов. Несомненная эрудиция и хорошее знание источников, могут создать впечатление, что в его книге раскрывается церковное учение. Конечно же это не так. В замечательной работе "К вопросу о "Filioque" (СПб. 1913г.) наш выдающийся церковной историк Василий Болотов (f5 апреля 1900 г.) дает четкие критерии различения теологумена и частного богословского мнения и проводит их отличие от догмата. "Содержание догмата — истинное, — говорит он, — содержание теологумена — только вероятное, это — богословские мнения святых отцов единой неразделенной Церкви. От теологумена я различаю достаточно резко богословские мнения. Это лишь частные мнения тех... кто не более как только богословы... Каждый русский богослов является в сущности представителем только своего личного мнения... и если я свои частные мнения выбираю... из круга богословских мнений, я отвечаю за них как за свои собственные догадки".

С подобным частным мнением и догадками мы как раз и имеем дело у Евдокимова. А если это так, то с его идеями можно не соглашаться и полемизировать. Такая творческая полемика, думается, и стала бы важным и полезным результатом публикации на русском языке его во многом спорной книги.

Протоиерей Владимир Башкиров, г. Минск

---

Отчуждающий элемент проникает во все отношения: это расстояние. Предстояние друг другу, видение лица другого — все теряется в расстояниях, и с тех пор, через всю историю, один непрестанно говорит другому: "Ajjecka! ...где ты?"

Это смещение глубинных слоев человеческой природы подтверждается словами, с которыми Бог впервые обращается к каждому из первых людей в отдельности: "Жене сказал..." (Быт.3.16); "Адаму же сказал..." (Быт.3.17). Таким образом, данные библейского Откровения ясно показывают, что разделение между мужским и женским не составляет проблему физиологическую или психологическую, но духовную; она относится к области основной тайны, которая охватывает человеческое существо в целом.

• 6 • В своих главных линиях святоотеческая христология показывает, что наша первичная природа есть единая истинная, единственно желаемая Богом — с отпечатленным в ней Божественным образом. Бого-Человек, архетип-образец, как говорят древние подвижники, открывает Себя как возможность вселенской рекапитуляции[247]. Символика Крещения (по-гречески photismos — просвещение) снова вводит человека в Свет общение[248], являет его чадом Света. Именно в перспективе этой рекапитуляции надо понимать два на первый взгляд антиномичные утверждения апостола Павла, что во Христе: "... Нет мужского пола, ни женского" (Гал.3.28); "Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе" (1 Кор. 11.11). Ни мужчина, ни женщина как противоположные друг другу мужское и женское начала, и одновременно — никогда один без другого, поскольку они являются единством взаимодополняющих элементов. Ре-интеграция человеческой клетки во Христе лежит в глубине тайны брака. Человек способен ее переживать сообразно степени своей духовности, никогда, быть может, не охватывая ее полностью; тем не менее эта тайна остается истиной человека, и только она одна оправдывает недолговечные формы существования. История начинается и завершается этой тайной человеческой природы и даже возводит ее в знамение своего Конца.

• 7 • Святой Климент Римский приводит замечательный аграф из Евангелия Египтян[249]. По мнению таких ученых, как профессор Цан (Zanh) или археолог Гренфел (Grenfell), существует очень высокая степень вероятности, что это высказывание действительно принадлежит Господу.

На вопрос Саломеи: "Когда придет Царствие Божие?" Господь ответил: "Когда вы уничтожите одеяние стыда, и когда двое станут одним, и когда мужское и женское не будут уже больше как мужское и женское". Стыд есть симптоматичное чувство: он означает, что что-то надо прятать, сохранять для себя. Когда мужчина и женщина полностью принадлежали друг другу, стыд был немыслим. Но наука зла внедрила свои яды: как резкие ограничители появились дурная мужественность и дурная женственность. Немецкий мистик Якоб Бёме пишет: "Адам потерял Деву и приобрел жену". Он говорит не о "вечно женственном", а о "вечно девственном" как о целостности человеческой природы. Потеря первоначальной девственности есть разрушение внутренней сосредоточенности и выведение наружу (экстериоризация) поляризованных элементов. Господин и рабыня, появившиеся таким образом, хотят принадлежать каждый сам себе. То, что принадлежит одному, уже не может принадлежать другому. Болезнь становится формой, и стыд возводится в добродетель стыдливости, потому что простая нагота, в отсутствие невинности, снимает защитный покров, обнажает и становится цинизмом. Вне Эдема "чистая" физиология является проституцией; тело, преданное своему плотскому одиночеству, попадает во власть бесов. По мнению некоторых современных психологов, которые здесь следуют Аристотелю и великой схоластике, "душа есть форма тела". И вот, лишенная своей тайны (которая состоит в том, что она есть пластическое выражение внутреннего девства), нагота — как циничное и изысканное обнажение16 — оказывается бездушной, всего лишь физиологическим механизмом и сексуальной техникой, то есть крайним занижением ценности человеческой природы. Она ставит человека ниже животного и вызывает тошноту, переживанием которой так красноречиво питают себя герои Сартра. Стыдливость находит себе фиговые листки: "...узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания" (Быт.3.7); она возводит преграду и провозглашает принцип разрыва: noli me tangere — не тронь меня.

Материализованный духовный разрыв требует покрывала. Чистый источник существования, тайна, превращается и вырождается в секрет; тщательно скрываемый, он возбуждает любопытство, становится навязчивым предметом вожделения. Человек живет желанием сорвать покровы и пить чашу своего стыда. Только невинный не знает стыда: "И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились" (Быт.2.25). Тот, кто стыдится, знает о своей болезни, признает тот факт, что он уже не нормален, что он уже вне Божественного порядка, что в нем произошло смещение центров, некое извращение. Стыдливость стала моральной добродетелью, чтобы скрывать это знание от самого человека, чтобы он мог держать в секрете свою плоть от себя самого. На пессимистическом крае аскетического радикализма — как выражение состояния отчаяния и молчаливого признания своей побежденности — стоит запрещение раздеваться и видеть себя нагим. Выше конфликта между стыдливостью и цинизмом реет недосягаемая гармония детей свободы, которым нечего скрывать. Когда Ангел Апокалипсиса возвещает: "...Что времени уже не будет" (Откр. 10.6), — он также возвещает об "уничтожении одеяния стыда" (аграф св. Климента Римского)17 и обозначает переход к другому экзистенциальному измерению. Это переход к восстановлению девственности

Отсюда столь тревожное для психиатрии явление: стриптиз находится в центре развлечении современного человека. См. также о вырождении эроса в сексуальную технику у D. H. Lawrence. L'Amant de Lady Challerley; ср. также романы Франсуазы Саган. 17 Согласно святым отцам, это означает уничтожение "кожаных одежд", о которых говорит Библия, чтобы вновь надеть "царское облачение" — облачиться во свет. В этом смысл обряда обнажения в таинстве Крещения.человеческого существа: когда два станут одним (аграф). В истории, если речь идет не о святых, брак означает лишь ячейку общества и мирное, дозволенное совокупление неисчислимых мещан духа. Ослепительное достоинство и все символическое значение брака раскрывается, по слову Господа, только в конце. Его свет требует предапокалиптической чувствительности и духовной углубленности героических "последних времен".

• 8 • В марксистской мысли фабрикация нового человека на заводах социальной дисциплины зависит от чистого будущего, от абсолютной причины, отброшенной вперед. Здесь произошел удивительный переворот в порядке причинности. Причина полагается не до, а после — она стоит после эффекта. Совершенное коммунистическое общество, в котором господствует разум, справедливость и счастье, этот удивительный рай, который еще не существует и никогда не существовал, будет существовать неизбежно, согласно неумолимому року. То, что появится в будущем из материи, уже начинает свое шествие сквозь историческую эволюцию.

У человека христианской веры — своя альфа и омега. Человек Царства Божьего есть свершение не человека истории, а человека рая. Он уже свершился в истории и в пространстве — во Христе Богочеловеке. Здесь мы стоим на твердой почве Откровения — Воплощения.

ГЛАВА II МАТРИАРХАТ

• 1 • Райский человек уходит корнями в тайну Христа. Отцы Церкви говорят, что, когда Бог ваял человека. Он созерцал Первообраз (архетип) — Лик Христа. Карл Барт очень удачно подчеркивает это, говоря, что один лишь стих 32 вПослании к Ефесянам: "Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви" сообщает совершенно конкретный смысл повествованию о Сотворении мира. Взаимоотношения между мужчиной и женщиной, по замыслу Божьем, — это прежде всего отношения между Иисусом Христом и Его Церковью. Эти отношения являются внутренним основанием Сотворения мира, и вот почему образом отношений между Яхве и Израилем является брак, о котором с таким величием говорится в Песне Песней. Следовательно, именно в образе Божественного мы должны искать единственно верное разрешение человеческих отношений.

• 2 • При слове Бог сразу же приходит на ум Существо, обладающее всеми видами власти, что выдвигает на первый план Его всемогущество; однако оно никогда не является "чистым", беспредметным всемогуществом. "Верую в Бога Отца Вседержителя"; "Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли". Божественное всемогущество сразу же понимается как отеческое. Прежде всего и по существу Бог — это Отец, и только потом — Творец, Судия и — что определяет христианскую надежду, — Спаситель и Утешитель; и Он является всем этим потому, что Он — Отец. Итак, если представление о Боге сосредоточено вокруг Божественного отцовства, вечного общения между Отцом и Сыном, то соответственно в центре Откровения — общение между Отцом и человеком. Его чадом. Основная тема спасения есть тема усыновления, сыновства. Решающее слово христианской веры произносит Дух Святой внутри человека, когда вопиет с ним "Авва, Отче!" (Гал.4.6). Основной религиозной категорией является категория отцовства.