Мария Барышева - Дарители

• Название: Дарители
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

— Четвертый, — весело сказала Наташа, которая вела счет разбившейся с начала разговора посуде. Костя ударил кулаком по ручке кресла.

— Славка! Может, тебе напомнить, как он тебя под Ялтой чуть не придушил?! Если бы…

— Костя, мы все хорошо помним о твоем подвиге, — произнесла Наташа с легким холодком. — Не нужно снова нас тыкать в него физиономиями!

Костя вздрогнул, и в его глазах появилась недоуменная обида. Дверь отворилась, и в комнату заглянула заспанная Екатерина Анатольевна.

— Молодежь, нельзя ли потише — мы с Линой только прилегли после обеда. Что вы целый день посуду бьете?!

— Мама, иди спать, дай поговорить! — раздраженно буркнула Наташа, поворачиваясь. Екатерина Анатольевна покачала головой.

— Наташ, я тебя не узнаю — что ты в последнее время как с цепи сорвалась?! Хамишь матери… Костик, ты на работу не опоздаешь?

Лешко отрицательно мотнул головой — уже закрывшейся двери. Четыре месяца назад Римаренко устроил его поваром в «Онтарио», где по-прежнему успешно исполнял обязанности вышибалы. Костя, посвящавший все свое время вынужденного ничегонеделания оттачиванию своего так внезапно проявившегося поварского мастерства, быстро приноровился к работе. Готовил он теперь первоклассно, и увечье ему нисколько не мешало — в своем инвалидном кресле, несколько усовершенствованном все тем же Римаренко, Костя легко и проворно передвигался по кухне, занимаясь своими делами и координируя действия помощников. В «Онтарио» к нему уже давно привыкли, уважительно именовали «шефом», у него завелась постоянная клиентура, захаживавшая в диско-бар не столько потанцевать, сколько заказать какое-нибудь особенное блюдо из расширенного стараниями Кости меню. Геннадий сам возил его на работу и привозил с нее, теперь часто в компании веселой и симпатичной официантки из того же «Онтарио», считавшей, что неподвижные ноги — это не так уж ужасно, если все остальное в полном порядке. Костя неплохо зарабатывал и уже подумывал о том, чтобы снять собственную квартиру, когда все наконец уляжется, и у Наташи будет возможность самостоятельно приглядывать за матерью и теткой, пока же хозяином в доме был он. Выбрав время, он посетил родной курортный поселок, где реабилитировался в милиции, рассказав историю о вломившихся в дом пьяных грабителях, начисто вычеркнув из этой истории Наташу и заявив, что скрывался из страха перед убийцами его матери. Римаренко не очень охотно выступил его помощником и укрывателем. В милиции Лешко выслушали крайне недоверчиво и уже собирались задержать до выяснения, но спустя день в соседней деревушке какой-то полусумасшедший бомж вырезал целую семью, после чего улегся спать прямо на месте убийства. Бомжа радостно повязали и помимо его собственного подвига списали на него несколько безнадежно зависших дел, в том числе и убийство Нины Лешко. Костю отпустили, и он в тот же день, наведавшись на могилу матери и собрав оставшиеся вещи, навсегда покинул поселок.

— Послушай, Костя, может, я и неправильно выразилась, но, — Наташа повернулась и посмотрела на него с легкой усмешкой, — я не понимаю, о чем конкретно мы здесь говорим? Что случилось — то уже случилось, и я не понимаю, зачем нам это обсасывать?! Он в городе — ну так пусть. Уже три дня прошло. Ты видишь его здесь? В этой квартире? Нет. И не увидишь. Он с Виткой приехал, так пусть она сама и разбирается со своим мужиком! Тебя это все совершенно не касается!

— Нет, касается! — упрямо сказал Костя. — Схимник — сумасшедший. Я видел, что он творил! Ее он просто использует, чтобы до тебя добраться и хорошо приподняться с твоей помощью. А тебя, — он махнул головой Вите, — когда ты ему будешь не нужна, порежет на лапшу и спустит в канализацию! Будешь плавать в Салгире и разлагаться!

— Говори, говори, — пробормотала Вита, примериваясь глазами к посуде на столе. — А знаешь, что я тебе скажу, Костя? Я не вчера родилась, я видела достаточно и пережила достаточно, и если я поверила такому человеку, значит у меня были на то все основания!

— Если ты не слушаешь ее, послушай меня, — Наташа швырнула сигарету в окно и тут же взяла новую. — Я смотрела в него. Да, он сумасшедший. Он болен. Но он не такой уж плохой человек.

— Как убийца может быть неплохим человеком?! — рявкнул Костя. — Да ты сама слышишь, что говоришь?!

— Я говорю то, что видела! — холодно ответила Наташа. — С его стороны нам ничего не грозит! Или может, ты сомневаешься в моих способностях?!

Костя сгорбился в кресле, вдруг став похожим на побитую собаку. В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая только отчаянным зеванием Виты. Потом на лице Наташи появилось любопытство экспериментатора, и она спросила:

— А что ты вообще предлагаешь?

— Сдать его ментам! — Костя встрепенулся. Слава хмыкнул.

— Это з-значит, заодно и нас троих. Кое-кто этого ждет, н-не дождется.

— Тогда убить!

Вита вонзила в него горящий взгляд, а Слава захохотал. Наташа тоже улыбнулась — с оттенком снисходительности.

— Никто из нас этого делать не станет, да и не сможет, даже если бы и захотел. Кто же тогда? Ты?

Глаза Лешко наполнились выражением тупой боли, и он отвернулся. Всем на мгновение стало неловко.

— Я жалею, что приехала, — наконец сказала Вита. — Я думала: навещу друзей, сама покажусь, чтобы не беспокоились… но вижу, что зря это сделала.

Наташа отошла от окна и налила себе стакан сока.

— Вит, ты все сделала правильно. Не обращай внимания, Костю тоже можно понять. Только честнее будет называть все своими именами — ты приехала лишь для того, чтобы проверить — не свихнулась ли я окончательно. Не беспокойся, все хорошо. Меня держат на коротком поводке. Слава меня никуда одну не отпускает.

— Наташка, ты… — начал Слава, приподнимаясь в кресле, но она тут же его перебила.

— А что Наташка?! Куда бы я не пошла, ты везде меня конвоируешь! Человек, между прочим, имеет право на одиночество! Славочка, тебе хорошо известно, что ты для меня — все, но даже твое общество может иногда достать! Конечно, ты всегда можешь уехать, и я это пойму…

— Ты прекрасно знаешь, что я никуда не уеду, — глухо сказал он, пристально глядя на Наташу. Та раздраженно тряхнула собранными в «конский хвост» медными волосами.

— Тогда принимай все как есть и будь любезен хотя бы иногда уважать мои требования! Разве я не имею на это право?! Разве ты мне не веришь?!

— Да, — просто ответил Слава, — я тебе не верю.

— Прекрасно! — Наташа зло всплеснула руками и отвернулась. Потом подошла к Косте, сидевшему с опущенной головой и ласково обняла его сзади за шею.

— Костенька, милый, я тебя обидела… Прости пожалуйста, я же не со зла. Ты же видишь, какие мы все стали нервные.

— Да я не сержусь, что ты, — Костя тяжело вздохнул и похлопал ее по тыльной стороне ладони. — Просто я очень за тебя боюсь. Я ведь живу только благодаря тебе… я не хочу, чтобы какая-то мразь…

— Хватит! — Вита резко встала. — Я не собираюсь больше это слушать!

Она сделала несколько шагов к двери, потом пошатнулась, вскинув руки, точно пыталась уцепиться за воздух, и вскочивший Слава едва успел ее подхватить.

— Вот черт! — Вита откинула голову на его плечо. — Все-таки, наверное я вчера перепила. Да еще, — она обхватила Славу за шею и, наклонив к себе его голову, что-то зашептала в ухо, и Слава добродушно захохотал.

— Перелюбила ты, а не перепила, — мрачно пробурчал Костя. Вита свирепо посмотрела на него, и он махнул рукой. — Ладно, что-то сегодня не заладился у нас разговор — все на взводе… Витка, наплюй!

— Не попаду, — сонно пробормотала Вита. — Славка, пусти, мне надо идти… меня ждут.

— Куда тебе идти в таком виде? Поспи до в-вечера, а я позвоню в гостиницу и скажу ему, что ты задерживаешься, — Слава, не слушая вялых протестов, понес Виту из комнаты. — П-поехали-ка на ложе!

Когда он вышел, Наташа отвернулась, глядя в окно. Костя некоторое время наблюдал за ней, потом негромко спросил:

— Наташ, о чем ты все время думаешь? С тех пор, как ты вернулась, я тебя не узнаю. Ты так изменилась… Ты все время о чем-то думаешь, с нами почти не говоришь, и… — он запнулся.

— Продолжай, — равнодушно сказала Наташа, но в ее глазах появилось выражение пойманного с поличным воришки.

— Раньше ты все время жалела о своих поступках… о картинах. Теперь ты больше этого не делаешь.

— А если я поняла, наконец, что заниматься душевным мазохизмом — дело бестолковое? Что обо всем лучше забыть и просто жить дальше? Не веришь — спроси у Славы! Это он мне посоветовал! Мертвые пусть лежат себе в своих могилах. Это его слова, — она подошла к креслу и наклонилась придерживаясь за ручки, так что ее и Костино лица разделяло всего несколько сантиметров, потом ее пальцы с длинными ухоженными ногтями скользнули по его щеке, и он вздрогнул, впившись ошеломленным взглядом в каштановые глаза, кажущиеся глазами незнакомки. — Он так сказал, а я слушаюсь своего мужчину.