Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны

• Название: Тайпэн. Оскал войны
• Автор: Сергей Девкин
• Жанр: Фэнтези

Что такое на самом деле война? «Все средства дозволены и правил нет»? «Мы люди, а не скоты, и имеем уважение к противнику»? Или что–то еще? Кто из философов древности прав, а кто лишь пытается оправдать чужие поступки? Искать ответы на эти вопросы не просто, особенно когда видишь перед собой разоренные города и деревни родной страны. Но тайпэну Ли Ханю придется пройти новую часть своего Пути, чтобы остаться собой или измениться уже безвозвратно.

---

Со стороны окруженной деревни к наблюдателям приближался еще один отряд всадников. Знамена над головами у этой группы имели ту же зелено–черную окраску с вкраплением золота, что и большое квадратное полотнище, трепетавшее за спиной у Мао. Конь тайпэна Пао Ланя, облаченный в прекрасную пластинчатую броню, ничуть не уступавшую той, которую носил его хозяин, радостно гарцевал под наездником, похоже, ничуть не стесняемый весом стального облачения. Свита тайпэна выглядела более хмуро, а один из воинов явно с трудом удерживался в седле. Причиной тому, вероятно, была длинная стрела с белым оперением, которая вошла точно встык между полукруглых пластин, прикрывавших его левое плечо. Темные кровавые потеки обильно измарали начищенную сталь, а боец с побледневшим лицом, похоже, сохранял сознание лишь благодаря силе воли и нежеланию показать свою слабость перед товарищами.

Несколько лекарей, выбежавших навстречу отряды Ланя, немедленно преградили дорогу раненому, но всадник согласился проследовать за врачевателями лишь после дозволительного кивка со стороны своего хозяина. Лошадь бойца тут же была взята под уздцы, а его самого направили в сторону большого полевого лагеря, разворачивавшегося с другой стороны холмистой гряды. Обозы только недавно подошли к месту сражения, сумев догнать основные силы столичного ополчения.

— Ты зря дозволил Жианям увлечь всех за собой в эту безрассудную атаку, — заметил Пао Лань, когда его конь поравнялся с Фенем.

— Их кровь бурлила так сильно, что они все равно ослушались бы, — пожал плечами Мао. — Они слишком гордые и не привыкли подчиняться приказам.

— Но теперь их горячность припишут тебе как глупость, — не согласился тесть, объехав вокруг и остановившись бок о бок с лошадью Феня.

— Не самая страшная цена, — хмыкнул толстяк. — Зато Империя в который раз очистит себя в сражении от самонадеянных и слабых.

— Так, значит…

— Двое погибли еще в самом начале, а за жизнь последнего из братьев Жиань сейчас борются лекари, — Мао искоса посмотрел на старшего Синкай со, столь знакомой тому, ядовитой ухмылкой. — По их заверениям, шансом практически нет.

— Да, эти юнь оказались не так хрупки, как многим казалось, — почтительно отозвался Лань, полностью игнорируя последние слова своего зятя.

— Недооценивать противника, все равно, что не знать его, — процитировал толстяк. — Но, быть может, пока хватит?

— Передышка не помешает ни нам, ни им. Пусть залижут раны, пересчитают тех, кто остался в живых, и обдумают свое положение.

Сигнальные жерди с желтыми лентами поднялись высоко вверх, оповещая имперские силы об общем отступлении. Всадники, продолжавшие кружить во взбаламученной жиже на ближних подступах к поселку, нехотя потянулись обратно.

— Усугублять не стоит, — заметил Мао. — Дозволите?

— Конечно, — кивнул старший Синкай.

Повинуясь жесту Феня, родовые воины из его охраны и те, кто сопровождал тайпэна, ринулись вниз по склону, чтобы начать поиски и сбор тех, кто оставался на равнине, но был слишком тяжело ранен, чтобы выбраться оттуда самостоятельно.

— Интересно, что делает сейчас их командир? — задумчиво протянул Лань.

— Думает, — хмыкнул Мао. — Если, конечно, я не ошибся на его счет. Но это вряд ли.

— Ублюдки! Сами уносят ноги, а нас еще хотят заставить прикрывать им хвосты?!

Разгоряченный солдат, совсем молодой парень, которому едва ли исполнился второй десяток, вскочил на ноги, яростно размахивая руками. Ответом ему было молчание, а во взглядах многих юнь не было ни согласия, ни понимания, лишь легкая брезгливость, но это не остановило «оратора».

— Я за это не хочу подыхать! Вы слышали! Не хочу сдохнуть под конскими копытами ради вороха бумажек и жизни нескольких человек, один из которых, между прочим, и затащил нас в эту западню!

Басо, сидевший на дощатом крыльце соседнего дома, не смотрел на своего подчиненного. Желание командовать и вести за собой людей улетучилось, едва тысячник был вынужден признаться себе, что не сумеет в это раз спасти всех, а поэтому следовало отдать приказ, который самому Нуену очень и очень не нравился.

После отхода имперцев и наступления затишья ситуация для царских воинов по–прежнему выглядела патовой. Корпус потерял больше половины солдат убитыми и ранеными, а если бы не невероятная стойкость проявленная людьми Басо, то от него бы уже вообще ничего не осталось. Но имперских высокородных всадников все равно оставалось в три, а, то и в четыре раза больше, чем юнь. Удерживать прежний защитный периметр при новой атаке они уже не смогли бы. Колчаны лучников были пусты, а запасные связки стрел из походных запасов обоза тоже оказались почти полностью израсходованы. Кое–кто решался на дерзость и выбирался на поле, чтобы собрать там хоть немного припаса, эти же смельчаки сумели отловить три дюжины имперских коней, которые дались им в руки.

Лошади стали для Басо последней надеждой, но не на спасение себя, а на то, что удастся сохранить главное богатство, добытое им в этом рейде. Архив, собранный писцами в качестве «доли трофеев» тысячника, уже перекладывался в переметные сумы на лошадях. Обозные тяжеловозы не годились для быстрых скачек, но прекрасные кони Империи с более легкими наездниками, чем воины в полных доспехах, должны были великолепно справиться с поставленной задачей. Оставалось только отобрать счастливчиков, таких, что могли быстро ездить и умело править. Тех, кто отвечал этим требованиям, набралось больше трехсот, остальное решил жребий, и Нуен был совсем не рад, что его сотники, без ведома командира, вложили записку с именем Басо в общий котел. Ведь именно этот клочок бумаги и оказался двенадцатым по счету среди тех, кому выпало прорываться обратно на юг, пока остальные продолжили бы отвлекать на себя внимание противника.

— Заткнись, слюнтяй! — не выдержал первым полусотник Шокей.

Поднявшись, он шагнул к крикуну в центре свободного пространства, и тот по привычке отступил назад, чуть склоняя голову, но уже в следующую секунду вскинулся на офицера с новой силой и без всякого почтения в голосе.

— Почему я должен заткнуться?! Потому что говорю то, о чем вы все тут думаете?!

— Откуда только ты такой вылез, — зло сплюнул Шокей. — Ты забыл, что ты солдат! Что у тебя есть долг и обязанности!

— Я не просил делать из меня солдата! — оскалился в ответ бунтовщик. — Равно как и большая часть из этих парней! Нас загоняли сюда силой, кнутами и палками, а теперь требуют отдать свою жизнь ради какой–то призрачной цели!

— Жалкий червяк! Ты бы до конца жизни выковыривал голыми руками гнилой батат из мерзлой почвы! Но тебе дают шанс умереть человеком, умереть за что–то большее, за цель о светлом будущем новых поколений! За всех юнь!

— И я должен обделаться от счастья?! — взревел солдат в ответ на тираду Шокея.

— Так вали отсюда! — не выдержал полусотник. — Вон, позиции нефритовых псов, катись туда! Заживо сгниешь на самоцветных рудниках, если уж для тебя это милее, чем сражаться и пасть в битве с настоящим врагом ради настоящего дела!

— И уйду, — рявкнул боец. — И вас, идиоты, зову за собой! Одумайтесь пока не поздно!

Вскоре два десятка безоружных фигур уже ковыляли через мутную грязь в сторону цепи холмов на севере. Никто не смотрел им вслед. Шокей, опустившись рядом со своим тысячником, удрученно хмыкнул.

— Эти сволочи выиграют нам еще немного времени, теперь очередь за тобой, командир.

Басо поднял на офицера взгляд полный боли и благодарности, но слов, чтобы выразить свои чувства у Нуена не было. Впрочем, Шокей и остальные бойцы, кто остался верен своей присяге, и без слов прекрасно все понимали.

— Ты главное сделай так, чтобы мы не померли напрасно.

Хмурые улыбки, что вызвали прощальные слова Шокея на лицах у солдат и офицеров, отпечатались в памяти у Басо на всю оставшуюся жизнь. Это были улыбки тех, кто доверился ему. Тех, кого он подвел. И тех, кто простил ему эту страшную ошибку. Это были те улыбки, которые не захочется видеть во второй раз никому, кто еще хоть немного ощущает себя человеком.

— Смотри–ка, — голос Ланя вырвал Мао из череды раздумий. — Первые ласточки.

Несколько юнь, пробиравшихся по полю, выглядели особенно жалко на фоне того, какое количество вражеских солдат по–прежнему оставалось в деревне в ожидании своей участи. Убежать от кавалерии они не могли, но, похоже, сейчас эти люди вообще не думали о чем–то подобном, принимая свою Судьбу с не меньшей храбростью, чем солдаты Нефритового трона.

— Организуйте прием пленных, — обратился Фень к нескольким военным чиновникам и старшине интендантов, маячивших поблизости.

Поручать такую работу сыновьям благородных родов явно не стоило. Некоторые, наверняка, восприняли бы подобное как прямое оскорбление, а нервы у «ополченцев» после первой неудачи были не в самом лучшем состоянии. Вестовые доложили, что в лагере между разгоряченными воспитанниками частных школ Хэйан–кё уже едва не состоялось пары дуэльных поединков. Накалять атмосферу и дальше было бы опасно.