Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны

• Название: Тайпэн. Оскал войны
• Автор: Сергей Девкин
• Жанр: Фэнтези

Что такое на самом деле война? «Все средства дозволены и правил нет»? «Мы люди, а не скоты, и имеем уважение к противнику»? Или что–то еще? Кто из философов древности прав, а кто лишь пытается оправдать чужие поступки? Искать ответы на эти вопросы не просто, особенно когда видишь перед собой разоренные города и деревни родной страны. Но тайпэну Ли Ханю придется пройти новую часть своего Пути, чтобы остаться собой или измениться уже безвозвратно.

---

Тайпэн. Оскал войны

Пролог.

Зеленое полотно карты, испещренное голубыми прожилками рек и черными галочками горных вершин, очень сильно напоминало со стороны разлинованное поле для игры в каргёцу*. Золотые и серебряные фишки с бумажными флажками, обозначавшими сотни и тысячи воинов, а также маленькие кольца из яшмы и нефрита на местах городов и замков еще больше усугубляли сходство. Но эту игру, в отличие от каргёцу и других настольных развлечений, генерал Юнь Манчи любил гораздо больше. Без возможности нанесения фланговых ударов, без хитроумных засад, без бесшумных лазутчиков, проникающих в тылы к противнику, без разумного сохранения скрытых резервов, без необходимости учитывать погоду, местность и моральные настроения населения — без всего этого простая «тактическая» игра казалась царскому стратегу блеклой и невзрачной. А вот карта разворачивающейся перед ним военной компании напротив отвечала всем требованиям пожилого полководца, и совсем уж приятным этот «поединок умов» делал выбор противника. Такого, какой бывает лишь раз в жизни.

Генерал Манчи преклонялся перед своим врагом, он восхищался им и не строил пустых иллюзий. Империя, чудовищный колосс из нефрита и стали, не ляжет послушно к ногам завоевателя. Это будет долгая, кровавая и изнурительная схватка, и в любой иной ситуации правители государства Юнь трижды подумали бы прежде чем решиться на такое неслыханное вторжение.

Генерал хорошо знал и уважал своего противника. Структура государственного устройства Империи, ее административная иерархия и механизмы управления на местах не могли не вызывать у Манчи здоровой белой зависти, и Юнь искренне надеялся, что когда–нибудь они все–таки смогут перенять у своего северного соседа этот функциональный инструментарий, использовав его на собственное благо. Эффективность организационных вопросов во внутренних процессах Империи не вызывала у генерала ни малейшего сомнения, и ему достаточно было взглянуть чуть более пристально на каждый из них в отдельности, чтобы окончательно убедиться в своей правоте.

Например, контроль над оружием, осуществлявшийся во владениях Нефритового трона, являл собой яркий образчик такого социального механизма, который совмещал в себе и жесткую диктатуру закона, и качественный контроль над его соблюдением, основанный не только на страхе, но и на разветвленной сети исполнителей. В Империи существовало всего несколько классов, которым разрешалось владеть личным вооружением. К их числу относились тайпэны, хайтины, армейские офицеры, действующие и отставные, представители благородных фамилий, их родовые воины, императорские всадники, дзи и сохэй. Крестьяне, ремесленники и чиновничество не имели право носить при себе или хранить дома что–либо опаснее кухонного ножа. Жестокость наказания за нарушение данного запрета делало большую часть населения благоразумным и, естественно, сводило к минимуму любую попытку организованного восстания. Солдаты и городская стража каждого отдельного поселения получали оружие и доспехи только на время несения службы из местных арсеналов, также как и армейские приставы.

Конечно, тотальное лишение населения оружия и предметов, подходящих под его определение, было бы абсурдным, и здесь в дело вступало то самое сложное переплетение бюрократических правил, которое и делало эту систему тем, что вызывало у Манчи восхищение. Во–первых, в особые категории попадали охотники, шахтеры и лесорубы, чья работа была бы немыслима без таких вещей как луки, кирки и топоры. Разумеется, капканы, пилы, кувалды и костыльные долота использовались ими также активно, но в полной мере заменить главные инструменты каждой из этих профессий они не могли. Имперское чиновничество справлялось с этой проблемой при помощи элементарного налога «на добытчиков». Согласно нему, пошлина, облагавшая «орудие труда», была смехотворна, но вот обязательное требование «доказать» свою принадлежность к указанному ремеслу, при помощи надежных свидетелей или демонстрации, позволяло местным судьям и управляющим быть уверенными в том, что девяносто девять из ста «орудий» используются по назначению. Рыбацкие багры, косы, вилы, садовые ножницы и разная мелочь, встречавшаяся в столярных мастерских, под этот якобы налог уже не подпадали, но столь жесткие меры, действительно, выглядели бы слишком избыточно.

Почти аналогично вопросу «добытчиков» обстояло дело с кузнецами, кожевниками, скобянщиками и оружейными мастерами. Как–либо ограничивать этих людей, особенно последнюю группу, было бы в высшей степени глупо, и поэтому надзор за всеми мастерами осуществлялся через императорские военные склады. Разрешение на работу от распорядителя ближайшего «неприкосновенного запаса» давало ремесленникам право производить все, что угодно. А вот продавать соответствующие товары они могли только государственным перекупщикам или торговым домам. Через складское начальство и казенные шун–я также контролировался почти весь легальный оборот оружия и боевой брони. В таких местах, как военные ломбарды обслуживали, кроме упомянутых привилегированных классов, только наемников с имперской лицензией или воинов «союзных народов».

Приобрести наемную лицензию, в свою очередь, мог тоже далеко не каждый. Кроме обязательной в таких случаях проверки навыков, как и с охотниками, право заниматься наемничьей деятельностью могла получить только команда численностью никак не меньше тридцати человек. Чтобы не быть объявленными бандой разбойников, каждые полгода командир отряда был обязан отчитываться в ближайшем гарнизоне. В каждом таком случае им предоставлялись верительные грамоты, подтверждающие, что в данный конкретный момент времени эти люди имеют официальный договор с каким–либо нанимателем, перечень которых также был весьма ограничен. Нет, нанять отряд личной охраны мог даже простой крестьянин, но вот объясняться с имперскими приставами относительно того, откуда у него взялись средства на оплату таких услуг, ему предстояло в гордом одиночестве. Что, впрочем, не исключало возможности действительно накопить средства и заключить подобный договор с наемником–одиночкой, хотя таких даже на всем обширном пространстве Империи было очень немного. Право работать в индивидуальном порядке получали лишь те, кто прослужил больше пятнадцати лет в командах, имеющих кристально чистую репутацию. Брали такие бойцы за свои услуги соответствующе.

В результате этой отлаженной схемы, Золотой Дворец мог не только следить за всеми действующими боевыми «формированиями», работавшими и служившими от восточного морского побережья до холмистых равнин на западе, но и получать регулярные отчеты, контролируя, по меньшей мере, девяносто пять процентов всех типов «вооружений», курсирующих в границах Империи.

И данный пример был совсем не единичен. Подчиненные сиккэнов из поколения в поколение совершенствовали и развивали бюрократические традиции, добиваясь столь же впечатляющих результатов в вопросах налогообложения, административного управления, военного руководства тылами и в сферах социальной помощи. Чего стоил хотя бы императорский эдикт, под страхом смерти запретивший более двухсот лет назад убийство новорожденных детей. Манчи было стыдно в этом признаваться, но в отдаленных районах Юнь до сих пор нежеланных и увечных отпрысков родители предпочитали тихо удавить в колыбели или бросить в лесу на поживу зверям. Далекий предшественник нынешнего Императора поступил достаточно мудро, объявив, что отныне все дети, родившиеся в границах его государства, становятся подданными Нефритового трона, едва выходят на свет из материнской утробы, а убийство подданного Единого Правителя было среди тягчайших преступлений.

С того времени все роженицы в Империи, за редким исключением, когда речь шла о высокопоставленных семействах, доставлялись в лекарни и госпиталя под наблюдение профессиональных врачевателей. Родители могли написать официальный отказ от потомства, и хотя в больших крестьянских семьях это было непринято, многие горожане напротив поспешили воспользоваться открывшимися возможностями. Дальше «сирот» ждали имперские приюты, где в отдельную группу отбирали детей, проявлявших какие–либо таланты, а остальных, в зависимости от пола и внешних данных, ждала судьба наложницы торгового дома, знахарки–травницы или десятника императорской армии. Немного странным Юнь считал тот факт, что из этих же приютов имперцы почему–то наотрез оказывались набирать дзи. Увечным подданным Избранника Неба чиновники также находили дело — искривленные и слепцы попадали на государственные шелкопрядные мануфактуры, а глухих готовили к встрече с печами фарфоровых заводов. И только тех, чей разум помутнел по воле злых духов, Империя так и не сумела использовать к своей вящей выгоде.