Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

• Название: Полночь мира (=Пепел Сколена)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.

---

  Тьерри сам не понимал, что чувствует к этой женщине. Ненависть - но одновременно и неутолимую, много лет сжигавшую его страсть. Желание втоптать ее в дерьмо, унизить, раздавить, заставить ползать у ног - и робкую надежду, что когда-нибудь она поймет, что он лишь исполнял долг перед королем, что так было надо. Поймет - и примет, отказавшись от призрака мертвого сотника, станет его тылом и опорой. Если бы она это сделала и родила ему сына - он бы согласился удочерить этих двух малявок, и готов был бы поклясться перед алтарем Алка Морского, что найдет им хороших мужей и, не скупясь, даст приданое. В конце концов, дочери - не наследники. Глядя на нее сейчас, он вдруг понял, что будь у него такая жена, не понадобились бы Олтана, Ирмина и прочие. Потом гнев на уведшую пол-деревни, да еще и опозорившую его, вдову пересилил. Холодно усмехнувшись, он ответил:

  - Это я даю тебе милостыню: ты, вдова сколенского ублюдка, понесешь от алкского барона. Ненадолго, пока мне не надоест, ты ощутишь себя баронессой.

  - Это еще что, - отозвалась Фольвед. Руки уже колдовали над завязками юбки. Только бы Эвинна сообразила, когда он будет... А они будут глазеть... - Эка невидаль! Вот ты, алкский баран, удостоишься поистине невероятной чести: в тебя, крысиное дерьмо и трусливый убийца, плюнет вдова сколенского кузнеца.

  "Успела! Теперь только спасти дочерей..."

  От такой "чести" алк онемел. Он не знал, что делать, чего ждать от этой ведьмы. Сейчас она должна ползать в грязи у его ног, готовая сделать все, что угодно, ради дочерей. А он развлекся бы с ней, потом с девками, потом отдал бы всех стрелкам, а затем все равно бы убил. Сколенцы должны знать, как алки карают ослушников. Но она... Будто чувствует, что пощады не будет - и просто старается хоть чем-то ему досадить. "Тебе бы мужчиной родиться, - неожиданно подумал Тьерри. - Рыцарем. С каким бы удовольствием я бы прирезал тебя на дуэли. Или ты меня - тут уж как Алк Морской решит".

  - Ну что, попробуем, алкская ты шавка? - поинтересовалась Фольвед, когда Тьерри стер слюну. - Ты ведь об этом девять лет мечтал... - Рука выпустила концы веревки, и юбка соскользнула на пол. А Фольвед рванула пуговицы - и рубаха тоже слетела прочь. Но даже голой она выглядела по-королевски гордо, большие зеленые глаза смотрели с яркой, обжигающей ненавистью.

  Если нет меча, дуэль можно вести и так. Нельзя отнять право на последний бой у воина... и у каждого, у кого в груди сердце воина.

  Терпеть больше не было сил. Тьерри яростно рванул ремень, освобождаясь от штанов, двинулся вперед и яростно, как таран в пробитую брешь, вломился в Фольвед. Женщина только стиснула зубы, но тут же овладела собой и произнесла:

  - И это все, на что ты способен? Труп справился бы лучше ...

  И поцеловала его в губы, вкладывая в поцелуй всю ненависть и презрение, каждым движением словно выливая на врага чан с помоями. Тьерри пьянила эта ненависть, будто горькое, но желанное после долгого воздержания вино. Бывает и такая страсть, что замешана не на любви, а на ненависти, которая не рождает жизнь, а сжигает, оставляя лишь окалину смерти и безумия. Не дай нам сладостная Алха разбудить такую в тех, кого мы любим.

  Соскользнули штаны, небрежно брошенные на ложе Фольвед, зазвенел о пряжку брошенный следом меч, сверкнуло в свете факелов отполированное лезвие: в нем, как в зеркале, отразилась похабная сцена. Отцовский клинок словно взорвал накопившуюся в сердце ненависть. Эвинна вырвалась из рук глазевшего на Фольвед солдата, метнулась к очагу и, выхватив тлеющую хворостину, стегнула подбежавшего алка по глазам. Вой, богохульства, но схватившие за плечо руки разжались. Пролетело над головой и застряло между бревен сруба лезвие меча, а ее руки сомкнулись на рукояти огромного, тяжелого для нее меча. С огромным усилием девочка подняла тяжелый клинок. Она не задумывалась, сможет ли отбиваться от опытных мечников, ее руку вела ненависть - а может быть, сам Справедливый Стиглон и Барк Воитель впридачу. Снести голову мрази, насилующей мать и убившей отца - а там хоть трава не расти. Меч поднялся, багровой молнией блеснул в свете факелов - и с мерзким хрустом перерубил шею Тьерри. Голова ударила Фольвед по лицу, на волосы женщине хлынул поток крови. Остальное тело, враз ставшее тяжелым и неуклюжим, придавило ее к ложу. Но сейчас, окровавленная и изнасилованная, Фольвед была счастлива, как после брачной ночи: на такое она просто не рассчитывала. Лишь бы они сейчас взбесились и убили девочек без мучений...

  Миг все - и Эвинна, вцепившаяся в рукоять меча, тоже - стояли неподвижно. Она подумала, что надо бы ударить Нэтака, который всех предал, метнулась к нему, ничего не видя от ярости - и тут меч вышел из повиновения. Мозолистая рука выкрутила из ее пальцев оружие, заломила руку за спину, сапог тяжко грянул в ребра. Жалобно зазвенев, меч с плеском упал в стылую грязь, а над головой Эвинны взметнулся семивершковый кинжал. Амти рванулась было убежать от бойни - но солдат держал слишком крепко. Осталось только плакать.

  - Эвинна-а!!! - Фольвед вскочила - и грянулась оземь, напоровшись на меч Мойфельда. Стрелок провернул оружие в ране и пинком бросил тело в грязь. Эвинна еще успела укусить чью-то руку, за что получила по голове, впадая в блаженное беспамятство.

  - Эта сколенская крыса завалила барона, - сплюнул Мойфельд на тело Эвинны. - Мы так убьем ..., что ... сколенцы все разом ...тся.

  - Погодите! - возопил Нэтак. - Тьерри обещал мне в награду одну из дочерей Фольвед! Помните, там, на пиру. Уважьте волю своего господина.

  - Хорошо, бери младшую. Эта ответит за все!

  - А я хочу другую! Старшая может крутить жернова на мельнице, и в постели будет неплоха. А младшая пока еще вырастет...

  - Она тебе глотку перегрызет, дурак, и то самое откусит! - возмутился Мойфельд. - И именно она завалила барона! Она за все ответит!

  - Я продам ее в такие дали, где она будет понимать только язык сапог, плетей и кулаков! Через месяц на ней места живого не будет. Но ее не убьют: северянам нужны рабы. Вы сможете веселиться с ней не больше недели, а там будут истязать годами, насиловать, как они привыкли насиловать овец. Ей не дадут даже помолиться богам, а значит, и после смерти ее не ждет ничего хорошего. Вы сможете так ей отомстить? Нет? А я - смогу. И уж точно не буду иметь ее, не связав руки.

  - А ты редкая скотина, мельник, - усмехнулся Мойфельд. - По рукам!

  Когда Эвинна очнулась, Нэтак поплотнее связал ей руки, заткнул рот грязным тряпьем, так что от вони она едва могла дышать - и погнал перед собой, подгоняя палкой. А сзади слышались отчаянные, способные выжать слезу даже из камня, крики: Амти предстояло выкупить собой жизнь старшей сестры. Правда, сердце у Нэтака было, наверное, даже не каменное, а из чего-то еще более бесчувственного. А на плечи Эвинны лег еще один долг, который нельзя не отдать. Потому что живые могут простить долг, а мертвым не дано даже этого.

Глава 6. Как делается история

И надобно здесь сказать, что если и сколенцы, или крамцы, считают греховным рождение внебрачных детей, то еще строже к этому относятся алки, считая такое чуть ли не насмешкой над Богами и их установлениями. И любой другой на месте Амори, так как допустил подобное, был бы обесчещен на всю жизнь. Но и король не мог невозбранно нарушать уложения Алка Морского. Потому злобу свою он выместил на несчастной рабыне, избивая и мучая ее, как вообще никто не избивал и не мучил, ибо надо было ему скрыть свое бесчестье и доказать свою непорочность. А по королевству пустил он слух, что это рабыня его, освобожденная королем, презрев его милость, вступила в преступную связь и от кого-то понесла, и потому прежестоко должна быть наказана в этой жизни, иначе Боги ее не простят в жизни иной...

"Сказание об Эвинне Верхнесколенской", XVI, 72, 7

  Первое, что услышал Моррест, поднимаясь по лестнице - голоса наверху. Говорил незнакомый молодой парень, отвечала Олтана. Всколыхнулась ревность: что, мало ей королевского советника по Верхнему Сколену, на мальчишек потянуло? Вовремя сообразил, что не сексом единым жив человек. Может, она наоборот, пытается выставить незваного гостя. А вдруг это Альдин, за которого она просила походатайствовать? Альдин, будущий возлюбленный Эвинны ваны Эгинар. Если мальчишка погибнет здесь, то в будущем, все пойдет наперекосяк. Впрочем... Мысль прошибла холодным потом, пришлось напомнить себе, что пока ничего, не предусмотренного в "Сказании", не случилось. И все же...

  С момента появления в мире Сэрхирга каждое его действие разрушает описанную в "Сказании..." первоначальную реальность, толкая события в какой-то другой, и не обязательно лучший, коридор. Чем больше накопится отклонений, тем меньше Моррест сможет считать себя предсказателем. С определенного момента он вообще станет таким же, как все, и будет тщетно гадать, что случится дальше. Амори наверняка примет меры, дабы быстро подавить мятеж в Гверифе. Если ему повезет, так и не прославится Эвинна Верхнесколенская на весь мир. Не возникнет нужда в ликвидации Империи - и Кард останется императором. Соответственно, унаследует не королевский, а императорский титул и часть былого могущества и Аргард Второй, и тогда... Впрочем, до этого еще несколько десятилетий. А пока... Никогда не будет битв под Гверифом, Аттардом, Хедебарде, Вестэллом. Или... будут, но сколенцев поднимет на войну кто-то другой? Правда, тогда и война пойдет совсем по-другому. Не обязательно лучше для Амори, чем в "Сказании".