Милослав Стингл - Поклоняющиеся звездам

• Название: Поклоняющиеся звездам
• Автор: Милослав Стингл
• Жанр: Приключения про индейцев

Чешский этнограф, путешественник и писатель Ми послав Стингл хорошо известен советским читателям.

В своей новой книге он рассказывает о древнейших цивилизациях Америки, об увлекательном труде ученых-археологов и историков. Посвятивших себя поискам доинкских культур на Американском континенте.

---

Ларко Ойле убежден, что обнаружил на керамике тех, кто писал сообщения, читал и даже передавал их. На сотнях сосудов он находил изображения гонцов, всегда держащих в руке небольшой кожаный мешочек. В таком мешочке из мягкой кожи ламы, по его мнению, находились покрытые значками фасолины. (На одном блюде из коллекции Ларко Ойле, в самом деле, изображены гонцы, передающие кожаные мешочки жрецам, и возле них — те же самые жрецы в лисьих одеяния, уже читающие «фасолевые» сообщения. Кстати сказать, подобные мешочки из кожи ламы были найдены и в могилах носителей культуры Мочика.)

Итак, кожаные мешочки с исписанными фасолинами путешествовали по обширной стране мочикцев. Их доставляли к месту назначения гонцы, которых Ларко Ойле считает наиболее важным звеном в мочикской «почтовой системе».

«Империя» инков — последняя из доколумбовых культур Перу — пользовалась весьма совершенным, надежным и очень быстрым способом передачи сообщений с помощью гонцов (их называли «часки»), расставленных на определенном расстоянии друг от друга, по хорошо содержавшимся дорогам. Важные донесения при помощи веревочек с узелками — кипу — доставлялись в древнем Перу с удивительной быстротой. Так, например, сообщение из Кито в Куско (расстояние между городами равно 2000 километров) передавалось примерно за пять дней. Нынешняя почта иной раз доставляет корреспонденцию куда дольше.

Священник Моруа, один из первых испанских хронистов «империи» инков, отмечает, что почтовую службу, которую несли гонцы, ввел Инка Тупак Юпанки — первый завоеватель северного побережья Перу, то есть бывшей территории мочикцев. Р. Ларко Ойле делает вывод, что система профессиональных государственных гонцов впервые была изобретена и претворена в жизнь в государстве Мочика, в котором гонцы по хорошим дорогам разносили послания, «написанные» на бобах фасоли.

По мнению перуанского ученого, мочикские скороходы несли службу днем и ночью и доставляли почту невероятно быстро. Именно поэтому их изображения всегда сопровождают символы животных, быстрота которых восхищала мочикцев. Гонцы, бежавшие днем, изображались с головой оленя, те, кто приносил сообщения ночью, имели голову совы. На некоторых керамических сосудах изображен гонец с телом сороконожки, словно бы он и в самом деле имел не две, а сорок ног. В иных случаях художник подчеркивал быстроту гонца, пририсовывая ему птичьи крылья.

Ларко Ойле скопировал десятки разных типов черточек, точек и пятен, которые считал знаками «фасолевого» письма. Когда позднее в коллекциях К. А. Ойе, владельца асьенды Санта-Клара, и инженера Серхио Гальярда из Тамбо-Реаля Ларко Ойле нашел керамические изображения фасолин, украшенных особыми знаками, он был уверен, что его идея существования оригинального мочикского письма достаточно убедительна. И не только мочикского. Ученый убежден, что подобная же система знаков существовала и у майя, наиболее развитой из всех культур доколумбовой Америки.

Для обозначения понятия «письменность, письмо» майя использовали выражение «циб» (или «дзиб»), составленное из слов «ц» (что на языке майя означает «гравировать») и «иб» (майяское название фасоли). Следовательно, понятие «писать» майя выражали словами «гравировать на фасоли», что, безусловно, не лишено интереса. Ларко Ойле обнаружил еще несколько моментов сходства между культурами Майя и Мочика, в том числе майяское изображение лисицы, над головой которой помещены иероглифические знаки, а также рисунок в майяской рукописи человека-птицы, наносящего какие-то знаки на бобы фасоли.

Мочикско-майяские параллели, возможно, являются случайными совпадениями, которые известны науке с давних времен и которые нередко ведут исследователей по ложному пути. Майяские иероглифические надписи и тексты майяских кодексов, безусловно, резко отличаются от упомянутых древнеперуанских надписей на бобах фасоли. Что же касается самих мочикцев, то бесчисленные изображения бобов фасоли с выгравированными на них знаками, портреты дневных и ночных гонцов, писарей, гравирующих pallares, и, наконец, жрецов в лисьих одеяниях, читающих сообщения на фасоли, и вправду столь часты на мочикских рисунках, что сами взывают к тому, чтобы над теорией Ларко Ойле об удивительной письменности задумались и другие специалисты.

Рафаэль Ларко Ойле бросил знатокам доколумбова Перу перчатку, которая явно заслуживает того, чтобы кто-нибудь ее поднял. Ведь загадка фасолин, изображенных на мочикских рисунках, может быть объяснена и совсем иначе. Например, это могла быть какая-то распространенная азартная игра, жрецы в лисьих шкурах могли предсказывать по фасоли будущее, а многочисленные гонцы с мешочками в руках могли оказаться всего лишь участниками неких священных кроссов к мочикским пирамидам. И если все-таки существование «фасолевого» письма в доколумбовом Перу когда-нибудь будет доказано, Рафаэлю Ларко Ойле придется ответить на один очень важный вопрос[21]: если мочикцы действительно изобрели такой вид письма, почему они не передали тайну изображения своим преемникам?

ТАК БЛИЗКО К ЗВЕЗДАМ, ТАК ДАЛЕКО ОТ ЛЮДЕЙ

После мочикцев, этих предполагаемых создателей письма на фасоли, почти всем доинкским Перу на некоторое время овладели люди из Тиауанако. Так по крайней мере называют их многие, историки. Называют потому, что не знают их настоящего имени, не знают даже настоящего имени их фантастической каменной метрополии. Название Тиауанако город получил значительно позже, уже после того, как воины и верховные жрецы навсегда его покинули. Это имя дали ему те, кто последними в индейском Перу пили из кубка властителей, — инки, гордые, взирающие на это южноамериканское государство с высоты собственного величия.

Рассказывают, что к Инке Майта Капаку (по другим преданиям, Синчи), который отдыхал среди развалин покинутого города, прибежал гонец и передал важное известие из столицы «империи» Куско. Правитель оценил усердие гонца, сравнив его с гуанако (животным, похожим на ламу и наряду с викуньей обитающим на горных равнинах Перу), и наградил необычным способом — разрешил гонцу, незнатному члену общества, сидеть в своем присутствии. Инка сказал на языке кечуа: «Тиа Уанако» («Сядь, гонец, быстрый, как гуанако»). Так это название за городом и осталось, хотя в действительности он назывался иначе. Одни ученые полагают, что первоначально город назывался не Тиауанако, а Инти Уауан Акус, что можно перевести примерно так: община сыновей Солнца. Другие же считают, что первоначальное название Тиауанако означало «Вечный город». И наконец, третьи находят в его названии отзвук поклонения фаллосу, символу плодородия и продолжения жизни. Ученые, занимающиеся историей Перу и андских стран, должны были выбрать одно из этих наименований. Совершенно правильно они решили остановиться на неправильном названии. На конференции, проводившейся в боливийской столице Ла-Пасе в 1957 году, ученые оставили за покинутой каменной метрополией имя, которое дал ей тот, кто определенно не принимал участия в ее строительстве, — Инка Майта Капак. Под обозначением «Тиауанако» (в новейшей транскрипции — Тиванаку) вошла в историю древней Америки и культура, которая из этого города проникла во все области Перу.

Город Тиауанако, строго говоря, находится не в нынешнем Перу, а неподалеку от его государственной границы — в Республике Боливия, в Андской области, которую в колониальные времена называли Alto Реru — Верхнее (или высокое) Перу. Этот город действительно находится высоко. Расположен он в Сьерре на Альтиплано, холодной нагорной равнине, с обеих сторон окруженной заснеженными хребтами Кордильер, неподалеку от берегов знаменитого, самого высокогорного в мире судоходного озера Титикака. Очарование высокогорной равнины, откуда так близко к звездам и так далеко до людей, усиливает почти мистическое чувство, которое испытывает в Тиауанако почти каждый иностранец. Автор этой книги во время своего первого посещения древнего города тоже поддался подобному чувству, когда под вечер, после трудного пути, добравшись наконец из Ла-Паса в Тиауанако, оказался здесь совсем один. Лучи солнца быстро угасали на отдаленных снежных вершинах Кордильер, оставляя свои блики в бескрайних водах озера Титикака. Пейзаж без деревьев был тих и почти лишен жизни. Передо мной лежал мертвый город. Голоса древнего Тиауанако — стотонных блоков, 7-метровых монолитных статуй и прославленных Ворот Солнца — надо научиться понимать.