Генри Киссинджер - Дипломатия

Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.
Описание книги "Дипломатия"
Описание и краткое содержание "Дипломатия" читать бесплатно онлайн.
Великобритания, единственная страна, находившаяся в наилучшей ситуации, чтобы остановить цепь надвигающихся событий, колебалась. У нее практически не было интересов, связанных с балканским кризисом, хотя она и была всерьез заинтересована в сохранении Тройственного согласия. Боясь войны как таковой, она в еще большей степени опасалась германского триумфа. Если бы Великобритания ясно и недвусмысленно объявила о своих намерениях и дала бы Германии понять, что вступит во всеобщую войну, кайзер, возможно, и уклонился бы от конфронтации. Именно так позднее представлял себе это Сазонов:
«Не могу удержаться от того, чтобы не высказать мнение, что если бы в 1914 году сэр Эдуард Грей, как я настоятельно просил его об этом, своевременно и недвусмысленно заявил бы о солидарности Великобритании с Францией и Россией, он, возможно, спас бы человечество от этого ужасающего катаклизма, последствия которого поставили под угрозу само существование европейской цивилизации»[273].
Британские руководители опасались подставить под удар Тройственное согласие, выказав колебания в поддержке союзников, и в то же время, как бы противоречиво это ни выглядело, не желали выступать с угрозами Германии, чтобы сохранить за собой право выбора в нужный момент и иметь возможность вступить в переговоры. В результате Великобритания очутилась между двух стульев. У нее не было юридических обязательств вступать в войну на стороне Франции и России, заверял Грей на заседании палаты общин 11 июня 1914 года, чуть более двух недель до убийства эрцгерцога: «...Если между европейскими державами возникнет война, то не существует таких неопубликованных соглашений, которые ограничивали бы или сковывали свободу действий правительства или парламента в принятии решения о том, следует ли Великобритании принять участие в войне...» [274]
С правовой точки зрения это было совершенно верно. Но при всем при том существовала неуловимая тонкость морального характера. Французский военно-морской флот находился в Средиземном море потому, что имелось морское соглашение между Францией и Великобританией; в результате побережье Северной Франции оказывалось полностью неприкрытым перед лицом германского военно-морского флота, если Великобритания не принимала участия в войне. По ходу развития кризиса Бетман-Гольвег заверял, что германский военно-морской флот не будет использован против Франции, если Великобритания ласт обещание оставаться нейтральной. Но Грей отказался от этой сделки по тем же самым причинам, по которым отклонил германское предложение 1909 года о замедлении строительства военно-морского флота в обмен на британский нейтралитет в европейской войне, — ибо подозревал, что после поражения Франции Великобритания окажется беззащитна перед лицом Германии:
«Вам следует уведомить германского канцлера, что его предложение относительно того, чтобы мы связали себя обязательством о нейтралитете на подобных условиях, не может в данный момент быть предметом рассмотрения.
...Для нас заключение подобной сделки с Германией за счет Франции было бы позором, от которого никогда бы не удалось очистить доброе имя нашей страны.
Канцлер также просит договориться об отказе от имеющихся у нас обязательств и интересов в связи с нейтралитетом Бельгии. Такую сделку мы также не можем рассматривать»[275].
Дилемма Грея заключалась в том, что его страна оказывалась в тисках: с одной стороны, общественного мнения, а с другой —традиционных принципов внешней политики. Отсутствие общественной поддержки возможности войны по поводу Балкан, естественно, вызывало раздумья и нерешительность. Но если бы Франция потерпела поражение или потеряла уверенность в союзе с Британией, Германия приобрела бы то самое господствующее положение, против которого всегда выступала Англия. Следовательно, становилось весьма вероятным, что в конце концов Великобритания вступила бы в войну, чтобы предотвратить военное поражение Франции, даже если бы Германия не вторглась в Бельгию. Хотя потребовалось бы некоторое время, чтобы британский народ созрел для поддержки такого шага. В течение этого периода Великобритания еще могла выжидать. Однако решение Германии бросить вызов одному из наиболее устоявшихся принципов английской внешней политики — принципу недопущения контроля над Нидерландами со стороны любой из великих держав — привело Великобританию к отказу от дальнейших сомнений и раздумий, война более не могла закончиться компромиссом.
Грей полагал, что, не вставая ни на чью сторону на ранних этапах кризиса, Великобритания сохранит видимость беспристрастности, которая позволит ей выступить в качестве посредника при принятии решения. И прошлый опыт говорил в пользу подобной стратегии. Каждый раз за последние двадцать лет момент межгосударственной напряженности разрешался посредством международной конференции. Однако ни один из предыдущих кризисов не сопровождался мобилизацией. А как только все великие державы приготовились к мобилизации, запас времени, требующийся для использования традиционных дипломатических методов, был исчерпан. И теперь критические девяносто шесть часов, в продолжение которых мобилизационные графики и планы разрушили возможности для политического маневрирования, британский кабинет выдерживал принятую позу стороннего наблюдателя.
Австрийский ультиматум прижал Россию к стенке в тот самый момент, когда она уяснила, что ее обводят вокруг пальца. Болгария, чье освобождение от турецкого правления было осуществлено Россией посредством ряда войн, склонялась на сторону Германии. Австрия, аннексировав Боснию-Герцеговину, похоже, стремилась превратить Сербию, последнего стоящего союзника России на Балканах, в протекторат. Наконец, коль скоро Германия воцарялась в Константинополе, России оставалось только гадать, не окончится ли эпоха панславизма тевтонским господством над всем, чего она добивалась в течение столетия.
Даже при данных обстоятельствах царь Николай II еще не был готов к противостоянию Германии. На совещании с министрами 24 июля он рассмотрел возможные варианты для России. Министр финансов Петр Барк вспоминал, что царь заявил: «Война будет катастрофической для всего мира, и, если она разразится, ее очень трудно будет остановить». Кроме того, как отмечает Барк, «германский император часто заверял его в своем искреннем желании обеспечить мир в Европе». И он напомнил министрам «о лояльном отношении германского императора во время русско-японской войны и во время внутренних беспорядков, имевших место в России после этого»[276].
Возражения последовали со стороны Александра Кривошеина, могущественного министра сельского хозяйства. Демонстрируя органическое нежелание России забывать даже о мелочах, он утверждал, что, несмотря на любезное письмо кайзера кузену, царю Николаю, германцы задирали Россию во время Боснийского кризиса 1908 года. А раз так, «общественное и парламентское мнение не поймет, почему в критический момент, затрагивающий жизненно важные для России интересы, императорское правительство не решилось на смелый шаг... Наше преднамеренно сдержанное отношение, к несчастью, не повело за собой успокоения со стороны центральноевропейских держав»[277].
Аргументы Кривошеина были подкреплены депещей от русского посла в Софии, которая гласила, что, если Россия уступит, «наш престиж в славянском мире и на Балканах упадет настолько, что его уже никогда нельзя будет восстановить»[278]. Главы правительств заведомо уязвимы для аргументов, ставящих под сомнение их отвагу. В конце концов царь отбросил в сторону предчувствие надвигающегося несчастья и избрал поддержку Сербии даже с риском войны, хотя и воздержался от объявления мобилизации.
Когда Сербия отреагировала на ультиматум от 25 июля в неожиданно примирительном тоне, приняв все австрийские требования, за исключением одного, кайзер, вернувшийся из круиза, решил, что кризис миновал. Но он не подумал, что Австрия теперь будет рассчитывать на столь опрометчиво предоставленную им поддержку. И, что самое главное, он позабыл, если вообще об этом знал, что, когда великие державы уже находятся на пороге войны, мобилизационные планы обгоняют дипломатию.
28 июля Австрия вступила в войну с Сербией, хотя к военным действиям она могла быть готова только к 12 августа. В тот же самый день царь объявил частичную мобилизацию, направленную против Австрии, и, к величайшему своему удивлению, обнаружил, что единственный план, имевшийся в наличии у Генерального штаба, предусматривал всеобщую мобилизацию одновременно против Германии и Австрии, несмотря на то, что в течение последних пятидесяти лет именно Австрия стояла на пути русских амбиций на Балканах и что локальная австро-русская война была предметом изучения в военно-штабных учебных заведениях в течение всего этого срока. Министр иностранных дел России, не ведая, что живет вне времени и пространства, вздумал разуверять Берлин 28 июля: «Военные мероприятия, предпринятые в связи с объявлением Австрией войны... ни в малейшей степени не направлены против Германии»[279].
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Дипломатия"
Книги похожие на "Дипломатия" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Генри Киссинджер - Дипломатия"
Отзывы читателей о книге "Дипломатия", комментарии и мнения людей о произведении.