Лоренсо Сильва - Нетерпеливый алхимик

• Название: Нетерпеливый алхимик
• Автор: Лоренсо Сильва
• Издательство: ИД «Флюид»
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98358-243-9

«Нетерпеливый алхимик» — это человек, который в погоне за золотом теряет самого себя и продает душу дьяволу. Именно таким оказался тихий и неприметный Тринидад Солер: инженер АЭС, добропорядочный семьянин, любящий отец и муж, обнаруженный мертвым в пригородном мотеле. Лоренсо Сильва мастерски закручивает интригу, наделяет главного героя, помимо прочих достоинств, еще и чувством юмора, создает целую галерею ярких портретов, затрагивает в романе множество самых разнообразных проблем современной Испании (от захоронения ядерных отходов и использования атомной энергии до иммиграции из Восточной Европы). Яркие и живые персонажи, легкий и ироничный стиль повествования, щедро сдобренный испанским колоритом, и смелый, нетривиальный сюжет не дают читателю заскучать и держат в напряжении до самого конца.

---

— Выше всяческих похвал, Виргиния, — сдался я.

— Спасибо, — сказала она, избегая встречаться со мной взглядом, но не скрывая счастливой улыбки. — Я попросила совета у Нади, подружки инспектора Савалы.

— Ты серьезно?

— Конечно нет. Мало же ты ценишь мою способность обходиться собственными средствами, — упрекнула она меня.

Я высадил ее на углу метрах в пятидесяти от ресторана и грустно смотрел ей вслед. Стоял теплый вечер начала октября, и, по мере того как ее фигура исчезала в легкой осенней дымке, меня все больше одолевало какое-то непонятное чувство сродни тоске по мечтам, которые мы так долго и страстно лелеем и которые уплывают все дальше и дальше, не даваясь нам в руки. По извращенным законам человеческого бытия мы привыкли взывать к несуществующей памяти несбывшегося и совсем не ценим того, что уже имели или имеем сейчас. Может, меня просто будоражил осенний воздух Мадрида — в это время года и сам город располагает к душевной смуте — а может, этот неустойчивый период перехода от солнечного лета к зимней опустошенности навевал мне воспоминания о юных годах, когда, будучи впечатлительным подростком, я воображал себе одиноких, неприкаянных женщин, бредущих, подобно Чаморро, по темным улицам. Но случись мне встретиться с кем-нибудь из них в реальности, я бы не знал, о чем с ними говорить и что у них просить. Один польский фильм великолепно объясняет суть подобного явления. В нем молодая женщина застигает мальчика за подглядыванием и пытается выяснить, чего же он хочет: поцелуя, любви или что-нибудь еще. Ровным счетом ничего, отвечал паренек.

— Ты меня хорошо слышишь? Если плохо, то посигналь, — раздавшийся в наушниках голос Чаморро вырвал меня из плена осенних грез. Связь работала безукоризненно, и я не стал нажимать на клаксон, давая ей возможность уверенно войти в ресторан.

С этого мгновенья начинались сложности для нас обоих. Для нее они были сопряжены с ответственностью за несение на своих плечах всей тяжести спектакля одного актера, а для меня — с невозможностью вмешаться и прийти ей на помощь. Немного погодя до меня долетели услужливые слова метрдотеля, который поздоровался с Чаморро и, после того как она назвала Альваро Руиса-Кастресану, на чье имя был зарезервирован столик, подтвердил заказ и пригласил ее следовать за ним. Устроившись, Чаморро попросила воды и прошипела в микрофон:

— Пока все чисто. Здесь очень мило. Всего восемь, нет, девять столиков.

Сидя в засаде, я приготовился к тому, что с каждым движением минутной стрелки будет возрастать наше нервное напряжение, но в тот вечер Салдивар против обыкновения приехал раньше, чем обычно. Без пятнадцати десять его машина остановилась у дверей ресторана, и объект нашего внимания вошел в заведение с непринужденностью небожителя — неотъемлемое свойство тех, кому не надо заботиться о парковке, поскольку, куда бы они ни пошли, их сопровождает целый выводок лакеев. Через несколько секунд последовали комментарии Чаморро:

— Он здесь. Приступаю к исполнению миссии, возложенной на меня принадлежностью к женскому полу.

Подпущенная шпилька показалась мне злонамеренным и нечестным выпадом, так как я не мог ответить. Мне оставалось только напрячь слух, чтобы разобрать ее слова в общем гуле голосов, стука приборов и мелодичного звона бокалов. Это продолжалось минут пятнадцать-двадцать. К Чаморро опять подошел метрдотель и любезно осведомился, не желает ли она заказать что-нибудь еще или будет ждать своего кавалера.

— Благодарю вас, я подожду, — ответила моя помощница. — Должно быть, его задержали какие-нибудь дела.

Наконец по наушникам распространился мощный рокот звуковых волн, и меня бросило в жар: я услышал то, чего так ждал и боялся:

— Извините, сеньорита.

— Да? — ответила моя помощница, и это была уже совсем другая, незнакомая мне Чаморро.

— Вижу, вы собираетесь поужинать в одиночестве.

— Боюсь, вы правы, если я вообще не уйду домой. Заставить женщину ждать сорок пять минут — превосходит все приличия, не правда ли? — проворковала она с очаровательной наивностью.

— Не могу не согласиться, — неторопливо ответил Салдивар. — А я вот смотрел на вас и думал, не будет ли грубым попранием приличий, если некий старец попытается воспрепятствовать велению судьбы, обрекшей такую прелестную даму, как вы, на суровое одиночество в разгар вечера.

Наушники заполонил поток липкой патоки и потек прямо мне в уши — пришлось запустить туда мизинец и хорошенько их прочистить. Так вот какую систему обольщения практиковал Салдивар! Назвать ее старомодной — значит ничего не сказать. От нее веяло прямо-таки силурийским периодом.[67] За словами потасканного дон-жуана последовала долгая тишина. Интересно, как отнеслась к нему Чаморро? Скорее всего, у нее в мозгах произошло что-то вроде короткого замыкания или она пыталась расшифровать велеречивые недомолвки Салдивара. Наконец она пришла в себя и ответила:

— А где же прячется этот сердобольный старец, позвольте узнать?

Простенько и со вкусом — прямо в яблочко. Браво, Чаморро! Салдивар растаял:

— Могу я надеяться, что вас не испугает идея поужинать вместе?

— Почему бы нет? — ответила Чаморро, поколебавшись ровно столько, сколько требовал ресторанный этикет.

Раздался шум передвигаемых стульев. Чаморро пересаживалась за столик властителя женских сердец, без сомнения куда более привлекательный, чем тот, который отвели не существующему в природе Альваро Руису-Кастресану. Последний скрип, и из уст моей помощницы выпорхнуло нежное «благодарю». Судя по всему, Салдивар сам подставлял стулья под задницы своих дам.

— Почему вы ужинаете один? — начала беседу Чаморро, ловко мешая беззастенчивость с обезоруживающей наивностью.

— Тому, кто всегда один, не с кем разделить ужин, — ответил Салдивар с горьким придыханием. — Однако не надо меня жалеть — часто я сам призываю одиночество. Хотя порой его полезно нарушать ради общества прелестной женщины.

Чаморро не ответила на комплимент. По звукам в наушниках я заключил, что она изучает меню. Потом раздался ее голос:

— Не примите за бестактность, но я уже давно жду и умираю от голода.

Салдивар испустил смешок и поспешил позвать метрдотеля, чтобы тот лично помог им сделать выбор. Чаморро заказала рыбу, а он — какой-то деликатес из оленины, название которого я не разобрал, потом спросил бутылку самого лучшего вина. Наш подопечный, видимо, собирался поразить воображение моей помощницы изысканными яствами и, не моргнув глазом, выкинуть пухлую пачку банковских билетов. Я уныло посмотрел на свой бутерброд с яичницей и банку пива, призванных составить мне компанию на сегодняшний вечер.

— Простите мою неловкость. — Он наигранно засмеялся. — Я ведь вам не представился. Меня зовут Леон. Леон Салдивар.

— А меня Лаура, — выдумала на ходу Чаморро. — Лаура Сентис.

Своеобразно — ничего не скажешь.[68] Где она только откопала такую фамилию! Но пока все идет как по маслу — лишь бы она ее не забыла. Вам это может показаться мелочью или плодом моей фантазии, но однажды со мной приключилась похожая неприятность, и мне пришлось так туго, что врагу не пожелаешь.

— Как вы отнесетесь к тому, чтобы нам перейти на «ты», Лаура? — неустрашимо бросился в атаку Салдивар.

— Я не против, — согласилась Чаморро. — Неудобно выкать весь вечер человеку, пригласившему меня на ужин.

Наступила пауза. Должно быть, они переглядывались или Салдивар готовился изречь какую-нибудь закрученную фразу. Но я ошибся.

— Это вино станет тебе в копеечку, — предположила Чаморро.

— Что такое деньги?! — презрительно бросил Леон, подвывая от нахлынувшей на него щедрости.

— Все зависит от количества. У тебя их много?

Последнее замечание Чаморро привело меня в совершеннейший восторг. То, что надо: задорная инфантильность, замешанная на непочтительности пополам с кротостью. Видимо, Салдивара ее реплика тоже не оставила равнодушным.

— Как бы тебе сказать? — Он на мгновенье запнулся, потом игриво проговорил: — Было бы верхом неделикатности ответить утвердительно. Скажем так, у меня достаточно средств, чтобы не огорчаться по поводу их отсутствия.

— Тебе повезло!

— А сейчас серьезно. — Голос Салдивара изменился; теперь он говорил официально, словно диктор, комментирующий трансляцию военного парада. — Мне нравится твое отношение к деньгам — естественное и без манерных ужимок. Большинство людей, заводя о них речь, становятся невыносимыми: они либо считают подобные разговоры дурным тоном, либо делают все от них зависящее, чтобы так оказалось на самом деле. Материальная сторона жизни — штука важная и требует здравых идей, чего многим не хватает.

— И какие же у тебя идеи? — спросила Чаморро словно мимоходом.