Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта

• Название: Судьба китайского Бонапарта
• Автор: Владилен Воронцов
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5—250—00446—6

Это первая в нашей стране книга о Чан Кайши (Цзян Чжун-чжэне), более 20 лет возглавлявшем в Китае режим, свергнутый в 1949 г о результате народной революции, и укрывшемся после этого с остатками своих войск на острове Тайвань. Каким образом он вошел в китайскую революцию, стал сначала одним из соратников Сунь Ятсена, а затем отошел от его линии? Как сложилась жизнь Чан Кайши и судьба его сына Цзян Цзинго, пробывшего в СССР 12 лет, комсомольца 20-х, завершившего свой путь на посту «президента» Тайваня? На эти и другие вопросы отвечает автор в написанной в жанре документальной публицистики книге, в которой использует новые, в том числе и архивные, материалы.

---

В первый год «движения за новую жизнь» были проведены две кампании: за порядок и за чистоту. Энтузиасты отрабатывали специфические правила — а их сформулировали до 96 — относительно еды, одежды, жилища, деятельности. Особое внимание отводилось личной гигиене, уничтожению насекомых, соблюдению пунктуальности. Эта программа стала для Чан Кайши приоритетной. «Бедность нашей страны, — говорил Чан Кайши, — вызвана прежде всего тем, что в стране слишком много потребителей и очень мало производителей. Чтобы исправить это положение, мы должны подчеркивать четыре принципа, мы должны сделать так, чтобы народ больше трудился и тратил меньше, чтобы должностные лица были честными».[52] Чан Кайши вынашивал амбициозные планы. Движение, развернувшееся в низах, поощряемое сверху, распространялось из города в город благодаря активности партийных функционеров. Генералиссимус выражал уверенность: движение покончит с «нищенством и грабежами», сделает официальных руководителей «честными и патриотичными», ликвидирует коррупцию и побудит народ к более продуктивной деятельности.

Идейные установки Чан Кайши были нацелены на мелкобуржуазные, помещичье-шэньшийские слои населения. За внешними проявлениями милитаризации общественной жизни — чистота, простота, скромность и т. п. — скрывалось твердое желание — привести к единообразию и поведение, и мышление людей, что означало бы утверждение казарменных порядков.

Осенью 1935 г. американский миссионер Джордж Шеферд приехал в Нанкин для обсуждения с гоминьдановскими лидерами проекта преобразований в Цзянси. Чан проявил к гостю повышенное внимание, даже пригласил в один из воскресных дней в загородную резиденцию. Чан Кайши и его супруга обсуждают с ним в основном проблемы «движения за новую жизнь». Шеферд польщен: после ряда лет гонений на миссионеров китайские лидеры более глубоко, нежели когда-либо, озабочены духовными ценностями и реалиями жизни. Ведь после 30 мая 1925 г. волна антиимпериалистических выступлений обрушилась на миссионерские общины. Обитатель иностранных миссий приобрел статус «белого дьявола» и вынужден был искать убежища у других берегов. Миссионерские семьи покидали Китай, находя пристанище в Японии, на Филиппинах, в США.

Чан Кайши, хотя и пошел на разрыв с КПК, оставался для миссионеров загадочной фигурой. Когда было объявлено о его женитьбе на христианке, служители церкви воспрянули духом, хотя многим западным проповедникам Чан Кайши представлялся, как и раньше, ординарным китайским милитаристом. В Китае мало кто знал о решении Чан Кайши перейти в христианскую веру. После женитьбы на Сун Мэйлин Чан Кайши четыре года должен был изучать Библию, прежде чем стать христианином. И только в 1931 г. Чан принимает христианство.

В первой беседе с хозяевами Шеферда поразило неожиданное откровение: супруги Чан Кайши не желали рекламировать свою принадлежность к христианской вере, поскольку Фэн Юйсяна до сего времени именуют в печати так называемым «христианским генералом». Была и другая, пожалуй, более важная причина. В первой половине 30-х годов в стране продолжаются антиимпериалистические выступления, выливающиеся порой в наскоки на миссионерские общины. Чан Кайши предпочел умалчивать о свершившемся обряде. Он, как националист, уповал в большей мере на традиционные конфуцианские ценности, видя в них идеологическую опору сильной власти.

К 1934 г. гоминьдановский лидер становится ближе к миссионерской общине. В послании к студентам в 1934 г. Чан говорит о религии как о неотъемлемой части жизни («без религии жизнь бесцельна»). Только религия, по его словам, помогает достичь окончательного результата. Генералиссимус трактует христианство как религию с вполне определенными «намерениями» и «возвышенной» целью, а основатель религии по своей жизненной и социальной концепции является революционером. Три принципа Сунь Ятсена, заявил Чан Кайши, «развивались из философии Иисуса Христа». Такие откровения гоминьдановского лидера вдохновляют миссионеров. Они с удовлетворением отмечают возросшее внимание властей к скромным служителям христианской религии.

В основе нового подхода Чан Кайши к деятельности в Китае христианской церкви лежали в основном важные политические мотивы. В политике США в связи с агрессивными действиями Японии в Маньчжурии все отчетливее противоборствовали две тенденции: одна отражала интересы американского капитала в Китае, которым угрожало японское нашествие, другая действовала в пользу глобальной стратегии капитализма: союз с японским милитаризмом в борьбе с «коммунистической опасностью». Миссионерское движение развивалось в соответствии с первой.

«Движение за новую жизнь» управлялось правительственными рычагами. Планы движения предусматривали упрочение воинской дисциплины, увеличение производства, повышение культурного уровня. Недостатка в желающих получить доходное место не было. Инспекционный корпус движения насчитывал до 136 выпускников правительственного Центрального политического института. Корпус предпринял «расследование» квалификации общественных деятелей, соблюдения ими принципов движения, а также инспектировал «народные организации» и «социальное образование».

Руководство движением официально перешло в руки мадам Чан Кайши; она заняла пост генерального директора. Новое назначение было связано, конечно, не с особой занятостью Чан Кайши, как это официально объяснялось, а с поворотом движения в 1936–1937 гг. в сторону Запада, христианской церкви.

Назначение мадам Чан Кайши на пост генерального директора «движения за новую жизнь» объяснялось и тем, что Сун Мэйлин, в отличие от своего супруга, чувствовала себя менее скованной в религиозных делах. На воскресных богослужениях в доме генералиссимуса в Нанкине нередко службы проводили миссионеры. Чан Кайши благодаря связям своей супруги получал возможность лично знакомиться с большим числом лидеров американской миссионерской общины в Китае, реально воздействуя на организации этой общины. В то же время миссионеры стремились воздерживаться от ссылок в печати на генералиссимуса как на христианина. Возможно, будет лучше осторожно сослаться на мадам, полагал Шеферд, как на христианку и оставить генералиссимуса за сценой.

Наиболее приближенные к Чан Кайши лица, намереваясь нанести визит своему патрону, иногда ожидали неделями удобного для этого случая. И когда они преодолевали, как казалось, все барьеры на пути к долгожданному свиданию, их зачастую осчастливливала мадам Чан, которую стали именовать, видимо с легкой руки иностранцев, не иначе как «мадамиссимо».

Мадам осознавала значение общественного мнения в США и в Англии в процессе формирования политики и внимательно следила за тем, как в представлении этих государств выглядит ее супруг. Сун Мэйлин широко использовала связи с журналистами, писателями, дипломатами для передачи на Запад целенаправленной информации о деятельности Чан Кайши. Подчас она готовила и свои собственные материалы. Вполне естественно, что благодаря такого рода усилиям в общественное сознание на Западе внедрялся облик Чан Кайши в образе героя-воина, искусного политика.

На страницах христианского ежегодника Дж. Шеферд не пожалел высоких эпитетов. «Движение за новую жизнь» стало, по его словам, «первым залпом великой социальной революции, которая произойдет в истории», а посему радикализм и коммунизм ожидает гибель. Чан Кайши не мог не оценить миссионерское усердие, тем более что возникли трудности. Если в первую годовщину можно было говорить об определенных успехах кампании, то в 1936 г., после второго года развития движения, Чан Кайши не скрывал своего раздражения и разочарования по поводу его результатов.

Так, взрыв студенческих антияпонских выступлений в декабре 1935 г. показал оторванность от жизни навязанного сверху «движения за новую жизнь». В некоторых городах спонтанно создавались ассоциации национального спасения. Чан Кайши продолжал делать ставку на свое детище. 19 февраля 1936 г. он упомянул о недостатках движения. В больших городах, заявил генералиссимус, порядок и чистота «блистают своим отсутствием». Вновь прозвучали надоевшие всем призывы. Фэн Юйсян поддержал своего брата. «Христианский генерал» осудил дьявола курения, пьянства, проституции, вымогательства, призвал к сохранению китайских добродетелей.

Надежды Чан Кайши, связанные с движением, не оправдались. Супруги Чан ждали от Шеферда содействия. У миссионера был удачный, по мнению Чана, опыт осуществления нововведений в Цзянси.

Правительство Чан Кайши в 30-е годы выслушивало иностранных советников, но никто из них не назначался на административные посты в правительстве. Чан Кайши сделал исключение из этого правила, когда назначил в 1936 г. Шеферда руководителем специальной комиссии, наделил его исполнительной властью. Конечно, пост не имел особого практического значения. Главное состояло в другом: Шеферд становился связующим звеном между Гоминьданом и миссионерской общиной, а через нее и странами Запада.