В. Храковский - 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе

• Название: 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе
• Автор: В. Храковский
• Издательство: Знак
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-9551-0003-2

Сборник подготовлен в связи с 40-летием группы структурно-типологического изучения языков Института лингвистических исследований РАН и 95-летием со дня рождения основателя группы — проф. А. А. Холодовича. Статьи, включенные в сборник, посвящены следующим вопросам: теория диатез и залогов, проблемы синтаксиса разноструктурных языков, проблемы грамматической теории. Тематика статей отражает круг научных проблем, находившихся в центре внимания А. А. Холодовича, его учеников, последователей и всех российских и зарубежных лингвистов, связывающих себя с традицией Санкт-Петербургской типологической школы. Статьи подготовлены авторами на основе докладов, прочитанных на международной юбилейной конференции «Категории глагола и структура предложения», которая проходила в Институте лингвистических исследований РАН в мае 2001 г.

---

«Я заметил того, кто ушел».

(11) Nevěděli, kdo přijde «Они не знали, кто придет»

*Nevěděli to, kdo přijde * «Они не знали то, кто придет».

(12) Takový je výsledek pro toho, kdo všechny body v první vlně vložil do Krušnohorských strojíren (PDT, TOV1#25)

«Таков результат для того, кто все свои баллы в первой волне приватизации вложил в Крушногорский строительный завод».

(13) Musí však získat dostatek informací o tom, co domácí zákazník vyžaduje (PDT, TОV1#37)

«Он должен приобрести достаточное количество информации о том, чего требует клиент».

Podle zkušenosti managmentu tím odpadlo dohadováni o tom, kdo bude provozovatelem nové sítě (modified version of PDT, TОV1#34)

«В соответствии с практикой менеджмента исключены переговоры о том, кто будет пользователем новой сети».

Autor knihy sám říká: Po několika letech studia jsem objevil to, co doufám objevíte i vy během čtení této knihy. (PDT, TOV0#27)

«Автор книги сам говорит: „После нескольких лет изучения я открыл то, что, надеюсь, откроете и вы при чтении этой книги“».

Из PDT мы взяли такие примеры, в которых имеется местоимение ten/to в управляющем предложении и зависимое от него придаточное предложение. Получился список из 150 предложений, из которых 50 оказались релевантными для нашей задачи. После применения методики, описаний выше, мы получили следующий результат:

28 предложений было правильно проанализировано как Vad.

13 предложений было правильно проанализировано как Vc.

6 предложений было правильно проанализировано как омонимия Vc и Vad.

3 предложения были неправильно проанализированы как омонимия Vc и Vad.

Можно заметить, что 50 проанализированных предложений не достаточно для того, чтобы полученные результаты можно было счесть убедительными. Тем не менее, представленный анализ — одна из первых демонстраций того, как PDT может использоваться для конкретного лингвистического исследования.

Литература

Бондарко А. В. (отв. ред.). Теория функциональной грамматики: Введение. Аспекту альность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987.

Бондарко А. В. (отв. ред.). Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л., 1990.

Hajičová J. Building a Syntactically Annotated Corpus: The Prague Dependency Treebank // HajiCovi E. (ed.). Issues of Valency and Meaning. Prague, 1998.

Panevová J Vedlejší věty obsahové // Slovo a slovesnost. 1971. № 32.

Panevová J., Benešová Sgall P. Čas a modalita v češtině. AUC — Philologica Monographia 34. Praha, 1971.

Reichenbach H. Elements of Symbolic Logic. N. Y., 1947.

Н. В. Перцов Об альтернативности в грамматическом описании

Во второй половине минувшего столетия о неединственности лингвистических решений шла речь неоднократно как в зарубежной, так и в отечественной литературе — [Yuen-Ren Chao 1934; Ваг-НШе1 1964; Мельчук 1971; Храковский 1994]. При описании языка ситуация равновозможного выбора между двумя альтернативными трактовками одного и того же языкового феномена вполне нормальна; сама природа естественного языка, с его глобальной неоднозначностью на всех уровнях, благоприятствует возникновению такого рода ситуаций. В большинстве случаев, когда исследователь (включая автора этих строк) сталкивается с ситуацией альтернативности в лингвистическом описании, он нацелен на непременное разрешение альтернативы в пользу какого-либо одного из решений, на полное научное обоснование такого выбора, которое, по его замыслу, не должно оставлять никаких шансов для других вариантов.

Однако не всегда такое обоснование возможно. Я полагаю, что при современном состоянии знаний о том, как человек владеет языком, в ряде случаев мы, опираясь на арсенал средств лингвистики, не можем найти каких-либо строгих и убедительных аргументов для окончательного выбора между альтернативными вариантами. В таких случаях — вместо упорного стремления все же найти решающие аргументы — более плодотворным представляется другое: фиксация вариантов и для каждого из них указание тех свойств языка, которые свидетельствуют в его пользу, и тех последствий для описания, которые вытекают из принятия данного варианта.

Данная работа посвящена альтернативности в хорошо изученной области — в русской морфологии. Будут рассмотрены некоторые ситуации выбора между альтернативными решениями, которые, как представляется автору, не могут быть разрешены посредством строгих доказательных рассуждений. Вследствие ограничений места я лишен возможности выполнить указанные выше задачи для альтернативных ситуаций и вынужден ограничиться простым их перечислением. В каждом конкретном случае я принимаю какую-либо определенную трактовку «альтернативного» феномена или склоняюсь к такой трактовке, а в некоторых случаях привожу те или иные аргументы в ее пользу, не считая эти аргументы окончательными и решающими.

Из приводимого ниже разбора альтернативных решений вытекает существенный статус в русском словоизменении внекатегориальных словоизменительных значений — квазиграммем [Мельчук 1997]. Будучи словоизменительными значениями, квазиграммемы, в отличие от граммем, не противопоставлены никаким другим словоизменительным значениям, они не обладают свойством обязательности для единиц некоторого класса. Существование таких значений в корне подрывает принцип обязательности грамматического значения, ставший популярным в отечественной лингвистике в 1960-х годах — после введения его в отечественный научный обиход И. А. Мельчуком в монографии четырех авторов [Ахманова и др. 1961: 34–35], а в особенности после книги [Зализняк 1967]. В своем «Курсе общей морфологии» И. А. Мельчук [1997] по существу отказался от этого принципа, введя в морфологическое описание квазиграммемы. Примеры квазиграммем на материале разноструктурных языков читатель может найти в указанной книге Мельчука, а также в [Перцов 2001: 84 сл.]. Однако в поисках квазиграммем далеко ходить не надо: русский язык дает достаточно материала для их выявления, что, как можно надеяться, читателю станет ясно по ознакомлении с некоторыми альтернативными ситуациями из предлагаемого ниже обзора. В этом обзоре автор использовал материал из главы III книги [Перцов 2001], где в разных разделах разобраны 12 альтернативных ситуаций из 15 предлагаемых ниже; ситуации (2), (3) и (14) в упомянутой книге не затронуты. При перечне альтернатив для каждой ситуации выбора в качестве первой дается та, которую предпочитает автор настоящей работы (ни в коей мере не настаивая на непреложности этих предпочтений).

В ряде случаев встает вопрос о статусе тех или иных значений с точки зрения противопоставления словоизменения и словообразования. В [Перцов 2001] собран набор из 15 эвристических критериев противопоставления словоизменения и словообразования (сокращенно — ЭКПСС), которые могут быть применены к тому или иному грамматическому значению для установления его статуса. Иногда автор ссылается ниже на результаты испытаний спорных значений по набору ЭКПСС.

(1) Вокатив (Наташ, Серёж, пап, мам):

падежная граммема vs. внепадежная квазиграммема.

Вокатив выпадает из падежной системы существительного, маркируя внеструктурное положение последнего в предложении. На этом основании вокатив иногда выводят из падежной системы. В таком случае его следует трактовать как внекатегориальное словоизменительное значение, т. е. как квазиграммему. Однако при расширительной трактовке категории падежа (при которой функции падежных граммем не ограничиваются маркировкой актантов) включение вокатива в состав падежей допустимо — тем более что апеллятивная функция свойственна также номинативу.

(2) Число у предметных pluralia tantum (типа сани):

множественное число vs. омонимия чисел

(Приехали только одни сани ~ Вокруг стояли сани).

Для существительных pluralia tantum граммема числа закреплена: варьировать ее невозможно. Между тем предметные pluralia tantum в разных контекстах могут обозначать и ровно один объект, и большее их количество. В книге [Зализняк 1967] предлагается усматривать в данном случае грамматическую неоднозначность: сегмент типа сани вне контекста в таком случае оказывается неоднозначным не только относительно категории падежа, но и относительно категории числа, т. е. интерпретируется как разделительная дизъюнкция — «ед., им.»/«ед., вин.»/«мн., им»/«мн., вин».

Трактовка А. А. Зализняка, будучи весьма последовательной с точки зрения семантики, обладает теневыми сторонами с точки зрения морфологии и синтаксиса. Получается, что флексии— и, — ям) ями, — ях, которые представляются функционально одинаковыми в плюральных словоформах, скажем, лексемы БАНЯ (бан-и, бан-ям. бан-ями. бан-ях). с одной стороны, и в словоформах лексемы САНИ (сан-и, сан-ям. сан-ями. сан-ях), с другой, оказываются по-разному функционально нагружены в словоформах этих лексем. С точки зрения согласования словоформы типа сани ведут себя точно так же. как обычное множественное число.