Поль Ричардсон - Испания: поздний обед

• Название: Испания: поздний обед
• Автор: Поль Ричардсон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01399-3

Увлекательный кулинарный путеводитель по Испании, составленный известным английским путешественником и признанным знатоком кухни Полем Ричардсоном.

Как-то раз Поль Ричардсон, известный британский журналист и путешественник, тонкий ценитель высокой кухни, совершенно случайно оказался в Испании на ярмарке продуктов питания. Его так пленило поразительное умение местных кулинаров сочетать в своих изделиях традицию и новизну, что он решил навсегда остаться в этой стране.

Справедливо полагая, что кулинарное искусство есть часть культуры народа, Ричардсон задался целью добраться до самой сути испанских кулинарных традиций. Он методично объехал всю страну: побывал в рыбачьих поселках на берегу моря и в хижинах пастухов высоко в горах, изучил жизнь сельской глубинки и шумных, оживленных мегаполисов. Результатом этого вояжа стал увлекательный кулинарный путеводитель, в котором автор описывает разительные перемены, произошедшие в жизни Испании за последние пятьдесят лет, исследует гастрономическое искусство этой страны в самых крайних его проявлениях и с большим юмором рассказывает о том, как ему довелось дегустировать различные блюда — от традиционных до авангардных.

---

Шеф-повара я нашел на террасе, где он сидел у стола; позади него за неброской аркой открывался вид на песок и воду бухты — зримое воплощение покоя после лихорадки летнего дня на побережье. Он что-то писал в маленькой записной книжке.

Со времен Эскофьера и Карема шеф-повар впервые достиг таких высот славы и поклонения. Но ключи к разгадке взлета Феррана Адриа Акосты в роли гастронома дает подробное изучение ранних лет его жизни. Он — выходец из рабочей семьи, родом из унылого пригорода Барселоны. Родился в 1962 году, то есть Адриа представитель поколения, познания которого о диктатуре практически вторичны: в год смерти Франко ему было всего тринадцать лет. Он принадлежит к поколению переходного периода, заставшего и черно-белое телевидение, и плееры MP3, и жаркое из нута (турецкого гороха) три-в-одном горшочке, и кулинарное искусство на молекулярном уровне.

У Адриа упитанное лицо пожившего человека, у него недлинные каштановые волосы, такие запутанные, что сразу и не понять — вьются они от природы или просто взъерошены. Он не толстый и не худой, не высокий и не низкий, не красавец, но и не урод. Словом, передо мной в белом поварском халате сидел самый обычный человек.

— Я ведь из очень простой семьи, — мягко произнес Адриа в ответ на мою просьбу рассказать о своем происхождении. — Как мы питались? Да ничего особенного, как миллионы других семей: еду готовила мать. Но это не имеет никакого отношения к тому, что я в итоге посвятил свою жизнь изысканной кухне. В каждой семье есть свой набор из двадцати — двадцати пяти блюд; в нашей это были — рис, запеченная рыба, рубец. Моя мать не была любительницей запеканок, она охотнее готовила овощи, жарила рыбу на решетке или на сковороде. Мои родители — каталонцы, но их предки пришли сюда из Андалусии и Мурсии. Так что дома у нас готовили гаспачо, а это не каталонское блюдо. Но сегодня-то его встретишь где угодно.

Помню, как меня в детстве запирали в туалете, если я не ел. Когда на стол подавали чечевицу, я наотрез отказывался ее есть. Я был разборчив в еде. Но больше всего на свете я ненавидел земляничное мороженое сорта «Дэлки». — Мой собеседник надул губы, изобразив детскую гримасу отвращения. — До чего безвкусное, ну просто антивещество. Я так и не преодолел свою ненависть к нему. И еще — зеленые перцы, я и сейчас их не переношу.

Крупно шагая, из кухни через террасу пришел помощник Адриа, принес что-то показать мэтру. Я заметил на промелькнувшей тарелке нечто, похожее на маленькую темную подушечку.

— Да, отлично. Но смотри не пересуши ее. Добавь немного бульона, ладно?

Я осторожно расспросил шеф-повара о родителях. Как они восприняли все это: его всемирную славу, собственный ресторан, эту невероятную еду — холодный суп из личи и фенхеля — гранизадо (фруктовый напиток со льдом) или шербет из авокадо с семечками подсолнуха?

Он пожал плечами:

— Нормально восприняли, как любые родители, у которых сын добился успеха, вот и все. Им не понятно, что такое международный масштаб. Знают, что происходит что-то вокруг меня, но не совсем осознают, что именно. Может быть, это и к лучшему? — Адриа чуть шевельнулся, не сдвигаясь с места. — Они из послевоенного поколения. Помню, рассказывали, что после войны постоянно голодали, были практически на грани выживания. Тогда умели ценить каждый помидор, каждый баклажан.

Интересны и непросты взаимоотношения Адриа с его корнями, его культурной средой. Несомненно, он каталонец и испанец, он принадлежит к обеим национальностям. С другой стороны, он не согласен с тем, что место рождения может оказывать на человека влияние; он творец, постмодернист, впитавший веяния разных культур со всего мира. Эти внутренние противоречия и являются движущей силой его творчества; Адриа ощущает свои корни, но при этом не привязан к ним, — психологически он укоренен, но свободен.

— Здесь моя среда, — тихо произнес мой собеседник. За его спиной плескалось море, небольшая лодочка подтягивалась к серому песку. С залива долетел первый порыв холодного ветра. — Но я не верю в понятие «родная земля», как говорят об этом французы — мол, земля, корни. «Родная земля» — это твое личное субъективное ощущение, земля без людей не имеет смысла. И нечего тут особо оглядываться: сколько ни гляди, ничего не увидишь.

Я рассказал ему, как в Росесе мне привелось в один вечер отведать и хорошей кухни, и плохой, и он чуть заметно пожал плечами, как бы говоря, ну, а чего же ты от них ждал?

— Послушай, я живу в Росес двадцать один год, и ни разу мне тут не дали ни хорошей закуски, ни приличной паэльи… Меня обвиняют в том, что я якобы занижаю стандарты, говорят: «Это ты виноват, что теперь столько молодежи норовит заниматься современной кулинарией, но у них плохо получается». Допускаю, что они правы, но беда в другом: разве это дело, что в стране в массовом масштабе производят плохие омлеты и паэльи? Ведь не станешь отрицать: уровень обычной, повседневной еды в Испании гораздо ниже, чем уровень элитной кулинарии.

Адриа и сам начинал с того, что готовил повседневную еду, а затем поднимался по карьерной лестнице все выше и выше, пока не достиг вершин своего искусства. Его подъем был долгим. В «Эль-Бульи» он с 1984 года: почти половину своей жизни, если не больше. Когда он приехал в бухту Монтхой, его послужной список был довольно пестрым: одно лето он мыл посуду на Ибице, один год был кухонным рабочим в военных казармах Картахены и еще несколько месяцев прослужил в ресторане «Финистерре», в Барселоне.

— Я приехал сюда в апреле, а уже в октябре меня назначили шеф-поваром, — вспоминает он.

К тому времени ресторан функционировал уже двадцать лет, прежний бар, принадлежавший Шиллингам, получил статус кафе-гриля, к нему пристроили зал для мини-гольфа, а под конец его владельцем стал шеф-повар Жан Луи Найчел, сейчас у него свое заведение в Барселоне в звездной системе «Мишлен». Адриа, посмеиваясь, рассказал, что результаты его первых экспериментов были весьма далеки от шедевров, которых теперь привыкли от него ждать. Вот одно из его ранних изобретений: салат из овощей, обжаренных на мангале. Это блюдо восходит к каталонской эскальвиде (так называются овощи, запеченные в фольге), его часто подают в ресторанах попроще, но для изысканной кухни оно стало радикальной новинкой: там овощи привыкли готовить по-французски, отварными или сваренными на пару.

Адриа вступил на свой «Путь в Дамаск» в 1984 году, в тот момент, когда шла конференция шеф-поваров в Ницце, на которой Жак Максимин сформулировал основной принцип творчества в кулинарной сфере: «не копировать». Тогда еще молодой Адриа встал по стойке «смирно» и навечно запомнил это. Первыми попытками воплотить на практике услышанное им откровение были так называемые «адаптированные» блюда, то есть с поклоном в сторону классических испанских блюд и методик, такие как гаспачо из омаров и ахобланко — чесночное блюдо из креветок. В начале девяностых он начал предлагать продукты в сочетаниях, казавшихся безумными, — костный мозг с икрой, кролик с осьминогом, крылышки цыплят с омаром. А в 1994 году Адриа представил свою тяжелую артиллерию: сейчас широко известны его пены, гениальное изобретение, смысл его в том, что жидкость насыщается воздухом и получается мусс эфирно тонкий, буквально мусс будущего. Идея создать его осенила Адриа в соковом баре в Барселоне: он заметил на дне своего стакана пену, ароматизированную фруктами, и задумался, нельзя ли воспроизвести этот эффект. Еще один бессмертный вклад Адриа в современную кулинарию — создание «разрушительной» кухни, в которой компоненты заданного блюда разделяются, модифицируются и потом компонуются снова, причем таким образом, чтобы полученный в итоге продукт сохранял «геном, совокупность унаследованных факторов» первоначального блюда. Вначале этот метод был применен при изготовлении испанского блюда для «белых голодранцев», известного под названием «рис по-кубински» — белый рис с бананами в томатном соусе, а затем по той же технологии изготовили омлет с картофелем, гаспачо, овощной суп минестра и другие классические блюда, к которым Адриа приложил свою фантазию. Позже появились такие новинки, как «создание сфер», «сушка сублимацией» и стряпня на холодной решетке, воспламеняемой жидким азотом; появились новые равиоли, в которых вместо пасты были использованы молочная пенка или тонкие до прозрачности креветки; новое желе на основе агар-агара вместо традиционного желатина; губки, «облака» и «воздушности». Даже если оставить в стороне его методику, на сегодняшний день Адриа создал более 1500 индивидуальных блюд, дословно реализуя афоризм Максимина.

Успех пришел неожиданно для него. В 1993 году Голт-Милло разрешил внести первый и единственный иностранный ресторан, «Эль-Бульи», в чисто французский путеводитель по ресторанам («Эль-Бульи» тогда выиграл в девятнадцати номинациях из двадцати). В 1997 году Адриа получил свою третью мишленовскую звезду. Когда Джоэль Робучон, царствующий гений французской кухни, объявил Адриа своим преемником, это лишь подтвердило предположения многих гурманов, что «Эль-Бульи» — самый интересный ресторан в мире. Адриа доволен, что как представитель этого предприятия питания стал настоящей знаменитостью, его портрет помещен на обложке иллюстрированного журнала, однако уверен, что среди его коллег есть еще как минимум два гения: кондитер Альбер Адриа, его родной брат, и Хули Солер, деловой партнер, менеджер ресторана, их «серый кардинал». Солер и был тем мозговым центром, который сумел создать поразительную новую кухню «Эль-Бульи», а также оборудовать эти 325 квадратных метров чуда в стиле хай-тек, с наружной стеной, целиком сделанной из стекла, что позволяет впускать в интерьер свет Средиземного моря.