Жюль Верн - Цезарь Каскабель

• Название: Цезарь Каскабель
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1997
• ISBN: 5-86218-325-6

Перед семьей Каскабель — и не обычной семьей, а семьей цирковых актеров! — стоит непростая задача. Из Калифорнии им нужно вернуться домой, в Нормандию. Первоначальный план морского путешествия через Атлантику оказался невозможен. Ну что ж! Если нельзя попасть во Францию, идя на восток — Каскабели попадут в нее, двигаясь на запад — через Канаду, Аляску, Россию. Славному Цезарю Каскабелю и его семье вполне по силам этот невероятный план!

Роман представлен в новом (1997) переводе Е. Трынкиной и И. Кутасова; он сопровождается классическими иллюстрациями Жоржа Ру.

---

Еженедельно, в пятницу, на богослужения собиралось все племя, что придавало им особый размах. Похоже, что пятница — это воскресенье для жителей Новосибирских островов. Итак, на пятницу двадцать девятое февраля (1868 год — високосный) была назначена всенародная процессия.

Накануне вечером господин Каскабель перед отходом ко сну только и сказал:

— Чтоб завтра все были готовы к церемонии в Ворспюке и к встрече с нашим другом Душкой…

— Как? Ты хочешь туда пойти, Цезарь? — удивилась Корнелия.

— Да, хочу!

Что означало это предложение, сделанное в столь категоричной форме? Неужели господин Каскабель надеялся умаслить островного государя, приняв участие в поклонении деревянным божествам? Конечно, Чу-Чук благосклонно отнесся бы к почестям его богам со стороны пленников. Но вставать на колени, целовать презренных туземных идолов, принимать языческую религию — это уж ни в какие ворота не лезет! Неужели господин Каскабель решится на отступничество, лишь бы подкупить его величество? Фи!

С восходом солнца все племя пришло в движение. Стояла прекрасная погода, теплынь — всего двенадцать градусов низке нуля. К тому же в распоряжении людей уже имелось три-четыре светлых дневных часа; кончики солнечных лучей уже скользили поверх горизонта.

Жители деревни выбрались из своих берлог. Дети и старики, мужчины и женщины среднего возраста разоделись в самые нелепые наряды — в куртки из тюленьей кожи, парки из оленьих шкур мехом наружу. Бесподобная выставка: пушнина различных цветов, украшенные фальшивым жемчугом шапки, передники с цветным орнаментом, кожаные ремешки, сжимавшие лбы, браслеты, скульптурные украшения из моржовых костей, продетые через ноздри.

И все-таки многим и этого показалось недостаточно для такого торжества; кое-кто из старейшин племени рассудил, что будет очень кстати вырядиться с большей роскошью, и различные украденные в «Прекрасной Колеснице» вещи послужили им дополнительным украшением.

В самом деле, они щеголяли не только в цирковых костюмах с побрякушками и блестками из медной фольги, но и в клоунских котелках и касках как у Манжина;[162] одни несли на веревке через плечо жонглерские кольца, другие гордо вышагивали со связкой шаров и гантелей на поясе; и наконец, сам великий вождь Чу-Чук важно выпятил грудь, на которой сверкал новый символ безграничной власти повелителя Котельного — барометр анероид[163].

Инструменты циркового оркестра издавали ужасающий гвалт: пистон перебивал звуки тромбона, а маленький барабан соперничал с большим!

Корнелия ужасалась этой оглушительной какофонии не меньше своих детей. Они с удовольствием освистали бы горе-музыкантов, «фальшививших, как тюлени», по мнению Клу-де Жирофля.

Зато господин Каскабель приветливо улыбался варварам-исполнителям; он, не жалея комплиментов, кричал «браво, браво!» и повторял:

— Славные люди! Удивительные! Необыкновенная музыкальная одаренность! Если бы они согласились наняться в мою труппу, я бы гарантировал им потрясающий успех на ярмарке в Перми, а то и в Сен-Клу!

В сопровождении невообразимого оркестра процессия маршировала через деревню, направляясь к священному месту, где идолы застыли в ожидании почестей от верующих. Чу-Чук шел впереди. Сергей Васильевич, господин Каскабель, его семья и русские моряки следовали прямо за ним, затем — все население Туркева.

Кортеж остановился перед скалистой пещерой, где возвышались туземные божества в драгоценных мехах, украшенные подновленными по случаю праздника рисунками.

Чу-Чук первым вошел в Ворспюк с поднятыми руками; три раза поклонившись, он сел на расстеленный на земле ковер из оленьих шкур. Таким образом в этой стране преклоняли колена.

Господин Серж и его спутники поторопились повторить его действия, позади них расположились все остальные.

После того как установилось богопочтительное молчание, Чу-Чук тоном англиканского проповедника обратился наполовину нараспев, наполовину шепотом к трем величавым в своем священном великолепии идолам…

И вдруг ему ответил голос — мощный, звонкий, хорошо слышный во всех уголках пещеры.

О чудо! Голос на русском языке исходил из уст одного из идолов:

— Эти иностранцы, что пришли с востока, — святы! Зачем ты их держишь?

Слова, отчетливо расслышанные верующими, повергли их в глубочайшее изумление.

В первый раз боги Новосибирских островов снизошли до разговора с людьми.

И тут раздался второй голос, громкий, как команда, исходивший от второго идола слева:

— Я приказываю тебе отпустить этих арестантов! Твой народ должен воздать им самые большие почести и отдать все отнятые вещи. Я приказываю тебе помочь им возвратиться на сибирские берега.

На этот раз не изумление, а ужас охватил туземцев. Чу-Чук приподнялся на дрожавших ногах с разинутым ртом; его взгляд блуждал, пальцы скрючились в приступе оторопи. Туземцы вскочили, не зная — то ли простираться ниц, то ли бежать.

И наконец, взял слово третий идол, тот, что стоял в середине. Но каким тревожным, полным гнева и угрозы был его голос! Словно надвигающаяся гроза, с недоброй силой он перекатывал слова!

Вот что он произнес, обращаясь непосредственно к его новосибирскому величеству:

— Если ты не свершишь все в тот самый день, когда захотят святые люди, черт с твоим племенем!

Царь хрипел от страха и злобы, а его подданные трепетали от ужаса, застыв на месте подобно деревянным изваяниям; господин Каскабель, протянув руки к идолам в знак признания, благодарил богов за заступничество.

А в это время его компаньоны держались за бока, с трудом сдерживаясь, чтобы не покатиться со смеху.

Небольшой спектакль чревовещания — вот что придумал этот необыкновенный человек, несравненный артист, чтобы вызвать взаимность у своего доброго старого друга Душки!

И правда, большего и не требовалось, чтобы разыграть суеверных туземцев! «Люди, пришедшие с востока, — ну разве не изящное определение нашел господин Каскабель! — люди, пришедшие с востока, — святые! Зачем Чу-Чук держит их в плену?»

Ну нет! Чу-Чук больше не задерживает их! Они уйдут, как только пожелают, а туземцы окажут им почести, подобающие путникам, которым столь явно покровительствует небо!

И в то время как Ортик и Киршев недоумевали, не подозревая о талантах господина Каскабеля, Клу воодушевленно повторял:

— Какой гений мой господин хозяин! Какой ум! Какой человек! Если только не…

— Если только не бог! — подхватила Корнелия, комично склоняясь перед мужем.

Коронный номер удался благодаря чрезмерному легковерию народа Новосибирских островов, выходящему за пределы всякого воображения. Господин Каскабель верно подметил это качество туземцев, что и подсказало ему идею поупражняться в чревовещании ко всеобщей пользе.

Само собой разумеется, европейцев проводили до «Прекрасной Колесницы» со всеми почестями, соответствующими их новому рангу святых. Чу-Чук усердствовал в лести и комплиментах, смешанных с изрядной долей страха и уважения. Он был недалек от мысли, что семье Каскабель следует поклоняться не меньше, чем идолам Котельного. Впрочем, как столь невежественное население Туркева могло раскусить мистификацию? Никаких сомнений! Боги Ворспюка говорили своими наводящими ужас голосами! До сих пор немые уста разверзлись и изрекли приказы на внятном русском языке! К тому же боги и раньше предупреждали туземцев! Ведь даже птица святых людей умеет говорить! Разве туземцы не изумились словечкам, вылетевшим из ее клюва? А раз уж пернатый умеет ругаться, то почему, почему же боги с головами птиц не способны на это?

С того дня господин Серж, Цезарь Каскабель и его семья, а также оба моряка, за которых заступился их соотечественник считали себя свободными. Зима клонилась к закату, и погода становилась сносной. Поэтому потерпевшие бедствие решили не задерживаться долее на Ляховском архипелаге. Не потому, что опасались новой перемены в отношениях с туземцами. Наоборот островитяне даже слишком старались поскорее выпроводить гостей! Теперь господин Каскабель пребывал в самых лучших отношениях со своим «братом Душкой», который чистил бы сапоги Цезаря, если бы только тот пожелал. Разумеется, добрый человек поторопился вернуть все украденное из «Прекрасной Колесницы». Он лично, упав на колени, вручил артисту барометр, который носил на шее, и Цезарь милостиво протянул ему руку; Чу-Чук с благоговением поцеловал святую длань, которой, видимо, ничего не стоило посылать молнии и вызывать бури!

Короче говоря, восьмого марта приготовления к отъезду закончились. Господин Каскабель запросил двадцать оленей в качестве упряжки для своего экипажа; Чу-Чук услужливо предоставил сотню, но его новый друг вежливо отказался. Он попросил только необходимое количество фуража на дорогу.