Александр Боханов - Борис Годунов

• Название: Борис Годунов
• Автор: Александр Боханов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-5679-4

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?

История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

---

Первый Царь точно знал, как надо повиноваться, как надо служить своим хозяевам. То святые апостолы Петр и Павел, истолкователи Божией воли, заповедовали, а наставления их Иоанн знал наизусть и не раз на эти установления ссылался. «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу...» (1 Пётр. 2, 18–19). «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам» (Еф. 6, 5–7).

А ему. Царю Православному, первому среди господ, как его рабы служат? Кругом, куда ни глянь, — корысть, злоба, злоумышления и измены. Измены и предательства нельзя прощать, ведь то предательство Христа.

И тогда Иоанн прибег к другому оружию, которое всегда особенно сильно действовало на людей, — страху. Царская кара — возмездие за худые и подлые дела, и она должна настигнуть всех недостойных, их родных и близких, без различия положения, пола и возраста. И первые в этот ряду — самые знатные, самые именитые, самые влиятельные — извечные враги сильной центральной власти. Их надо или образумить, или уничтожить, а потому в начале 1565 года появилась известная Опричнина, а Иоанн Васильевич принял облик Грозного Царя.

Решение не было простым. Ему предшествовала целая серия знаменательных печальных и драматических событий, поставивших во весь рост проблему существования не только лично его. Царя, но центральной власти, а следовательно, и Руси.

В 1564 году Царь много уединенно молился. В мае ездил в Переславль (Залесский), где был на освящении построенного по его распоряжению главного собора Никитского монастыря, причем, к удивлению многих, долго и вдохновенно пел на клиросе. Известно, что затем ездил к Троице и у раки Сергия Радонежского проводил ночи и дни, прося Преподобного помочь добиться милости Всевышнего «в устроении державы великой России».

В начале декабря 1564 года Иоанн пошёл на то, что вызвало просто панику у современников и до сего дня служит темой разноречивых размышлений: он решил «оставить» Царство! Это не было какое-то «отречение » — тогда такого и понятия никто не знал; он выехал из Москвы, никого не уведомив и не предупредив. Обычно, когда Царь всея Руси покидал Москву, оставлял вместо себя нескольких бояр вести дела. Теперь же «заместителей » назначено не было и власть «осиротела ». Когда разнеслась весть, что Государь покинул стольный град и отбыл «невесть куда », то многие как громом стояли оглушенные, земля под ногами зашаталась, а Митрополит Афанасий^^^ на время потерял дар речи.

Царский «обоз» был внушительным. Иоанна сопровождала семья, «избранные бояре», «приказныелюди», прислуга и отряд охраны — триста стрельцов. Всем им было предписано ехать вместе с женами. Царь увез с собой иконы, дорогую утварь и, как сказано в летописи, «всю казну свою повелел взять с собой ». Царский «поезд» первоначально проследовал в село Коломенское, затем отправился в Троицкий монастырь, где 21 декабря праздновал память Митрополита Петра, а затем отбыл в свою дальнюю резиденцию (112 верст от Москвы) Александрову (Александровскую) слободу, где и расположился^^.

В Москве первоначально полагали, что Царь отправился на богомолье, как то много раз случалось. Однако отсутствие от Царя вестей и указаний подобное предположение не подтверждало. В Москве воцарилось безвластие; все «приказные люди» бросили дела, лавки опустели, хотя то были предрождественские и рождественские дни. Все и всё замерло, как при приближении страшной грозы.

И она грянула. 3 января 1565 года из Александровой слободы к Митрополиту Афанасию прибыл царский доверенный Константин Поливанов, привез «грамоту» и «список», в котором были описаны «измены боярские и воеводские и всяких приказных людей».

Иоанн Васильевич не называл конкретных имен; он бросил обвинения всем служилым людям, начиная с «первых бояр», в неисполнении долга при ведении дел, в том, что не хотят они «оберегать православное христианство». Были высказаны царские укоризны и «духовным отцам», которые заодно со служилыми: когда Царь хочет кого-то наказать, то «архиепископы, и епископы, и архимандриты, и игумены сложатся с боярами и дворянами» и едины все против воли царской. Поэтому «Царь и Государь и Великий князь от великой жалости сердца не хотел многие изменные дела терпеть, оставил свое государство и поехал», куда «его Бог наставит»^^^.

Одновременно от Царя поступила «грамота» к купцам и «всему христианству града Москвы», которую перед толпами москвичей зачитывали его доверенные дьяки, чтобы простой народ «сумнения не держал»; на него Царь не гневается и опалы на них «никакой нет».

В терминологии более позднего времени вся эта государственная пертурбация могла бы быть названа «блестящей политической акцией ». Иоанн Васильевич и здесь проявил себя не только великолепным стратегом, но и тактиком, оказавшимся по своим умственно-аналитическим способностям неизмеримо выше не только своих врагов, но и всех своих современников. Он хотел народным волеизъявлением добиться подтверждения своей нераздельной властной прерогативы. И он ее получил, прекрасно предвидя ту реакцию, которая последует за его «отбытием с царства». Он ведь Царь «народа христианского»: они для него, он — для них, а кучка зловредных бояр и других иже с ними двурушников разрушить это нераздельное, божественное единство не смогут. Что касается аристократии, то, как заметил исследователь, «опасность того, что Боярская Дума примет отречение, была вполне реальной »^^^.

Но получилось не по-боярски. Народ «возопил», стал усиленно молиться в храмах, чтобы Господь помиловал, чтобы простил Царь народ свой, чтобы смилостивился. Как же теперь «нам быть без Государя»? Митрополита Афанасия осаждали днем и ночью люди разного звания — быть ходатаем перед Государем, чтобы «он гнев свой отвратил, милость показал и опалу свою снял». Кругом только и было слышно, что москвичи сами готовы постоять за Царя и готовы были, что называется, в клочья разорвать изменников и злодеев. Нет сомнения в том, что если бы Иоанн назвал в своих «грамотах» какие-то имена, то этим лицам долго бы прожить не удалось. Но он не назвал, хотя знал многих. Здесь уместна одна смысловая ремарка.

Над историей «убытия Царя » и особенно реакцией народных масс на то событие, подчеркивающей неразрывную связь народных чаяний с фигурой Помазанника Божия, историки потом много размышляли и много писали. Но так как большинство из них принадлежало к «эволюционной партии прогресса», то есть являлось носителями линейного и одномерного сознания, то и выводы получались соответствующие. Как это! Признать духовно-историческое единство Царя и Народа? Никогда! Ведь «самые передовые» умы в Европе того не только не признавали, но подобные «средневековые предрассудки» высмеивали и категорически отрицали. Потому историки-секуляристы и измышляли тезисы о каких-то «агентах» Царя, которые «вели агитацию в массах», чтобы настроить их против боярства и «передовых людей того времени».

Самое же простое, ясное и бесспорное, удостоверяемое фактом православного сознания, в расчет не принимали. Господь на небе. Вседержитель мира, а на земле — Царь, повелитель, судья и опора. Отвратит Свой Лик Всевышней, свет померкнет, тьма наступит, мир рухнет. Исчезнет Царь Православный на земле, не быть и царству, не быть дню завтрашнему; злодеи и басурмане землей владеть начнут и изведут весь народ христианский. Потому народ и боролся за Царя, так как боролся за своё завтра, за свою родное и близкое, без чего и помыслить жизнь невозможно. Какие-то «агитаторы», если они и существовали в действительности — тут в историографии полная неясность — никаких новых «идей» в сознании пробудить не могли...

Первый Царь знал свой народ и в его выборе не ошибся; он получил полное и неоспоримое право на власть уже в четвертый и окончательный раз. Первый раз его верховная власть на Руси удостоверялась фактом великокняжеского происхождения, второй — восшествием на прародительский престол, третий — днем коронации. Теперь же последний, четвертый случай, а новых испытаний более уже не будет никогда.

Народное движение за «возвращение Царя » было столь мощным, что уже вечером 3 января в Александрову слободу отправилась делегация умолять Иоанна Васильевича «сменить гнев на милость». Митрополит Афанасий «занемог», и делегацию возглавили архиепископ Новгородский Пимен и архимандрит Чудова монастыря в Москве Левкий. Следом двинулись и другие епископы: Никандр Ростовский, Елефтерий Суздальский, Филофей Рязанский, Матвей Крутицкий и многие бояре во главе с Иваном Вельским и Иваном Мстиславским. 5 января посланцы достигли Александровой слободы, были приняты Царем, который и выслушал «челобитье народа христианского».