Сабина Тислер - Обитель зла

• Название: Обитель зла
• Автор: Сабина Тислер
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля»
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-14-0688-8

В одиноко стоящем в лесу домике обнаружен изуродованный труп жены владельца небольшого ресторана. Двадцать лет назад Сара с маленькой дочкой сбежала из Германии в Италию и начала здесь новую счастливую жизнь. Но в результате несчастного случая ее сын становится душевнобольным, а отношения с дочерью просто катастрофически портятся, и Сара ищет утешения в случайных романах, не подозревая, что прошлое уже настигает ее. Любовь и ненависть вызывают к жизни страшные силы, и злой рок преследует семью даже после смерти Сары.

---

Может быть, из-за того, что в городе стало тише, Эльза вдруг услышала фортепианную музыку, которая заполняла тихие переулки, как прилив заливает вымытый прибоем пляж. Она шла навстречу звукам и все отчетливее слышала, как кто-то виртуозно играет на рояле. Да так, что музыка, казалось, захватывает и заполняет весь город.

За ближайшим углом она увидела освещенное окно. За тонкой гардиной у рояля неистовствовал какой-то человек. Его волосы танцевали вокруг лица, когда он запрокидывал голову, его руки летали над клавишами, его обнаженный торс вздрагивал, а музыка напоминала взрыв, огненный шар в черном ночном небе, тысячами искр опадающий на землю.

Эльза еще никогда в жизни не слышала ничего подобного. Она неподвижно стояла на Виа делле Терме и слушала. Долго. И удивлялась, что осталась на улице одна. Она зачарованно наблюдала за этим сумасшедшим, который время от времени вскакивал с места, не столько ходил, как бегал по комнате, жадно пил из бутылки и снова играл. Еще бешенее, еще энергичнее, еще гениальнее, чем прежде.

59

Амадеус был пьян и обкурен, но не настолько, чтобы руки, мысли и чувства отказывались ему служить. Этой ночью он творил мелодию! Очень смутно, краем сознания он понимал, что в запущенной квартире в Сиене проигрывал свою жизнь, в то время как призы кинофестиваля присуждались без его участия и, может быть, кто-то другой стоял вместо него на сцене, чтобы получить колокольню. Но ему было абсолютно все равно. Уже завтра никто не вспомнит о лауреатах фестиваля. А эта музыка была подарком сегодняшнего вечера, и она будет звучать у него в голове, пока он не запишет ее на бумаге.

Артистический псевдоним «Амадеус» был его программой, его чувством и страстью, тем, что составляло его жизнь. Несколько лет назад он закрылся в своей квартире и целую неделю беспрерывно играл только произведения Моцарта. Один из друзей нашел его в полном смятении чувств и тут же вызвал «скорую помощь». В больнице его выходили. С того дня он стал называть себя Амадеусом, и вскоре не осталось никого, кто еще помнил его настоящее, гражданское имя.

В его голове разыгрывались сюжеты, которые он расцвечивал своей музыкой, таинственные образы появлялись, оживали и снова исчезали в тумане. И часто это были образы женщин, которые играли важную роль в его жизни сейчас или когда-то в прошлом.

Например, его импрессарио Гунда. Она была ядреной сорокапятилетней женщиной, питавшей пристрастие к ярко-красной губной помаде и старомодным золотым украшениям. Она утверждала, что делает свою работу чисто из любви к людям, и ей основательно действовало на нервы, когда он начинал привередничать по поводу фильма, для которого писал музыку. Дважды в месяц она высказывала угрозы бросить все, потому что ей в этой «идиотской работе», как Гунда любила говорить, больше нечего было делать.

Конкретно, однако, эта «любовь к людям» выражалась в том, что Амадеус был вынужден регулярно ложиться с ней в постель, что он делал иногда с удовольствием, иногда с отвращением – в зависимости от того, сколько промилле алкоголя было у него в тот момент в крови.

– Собирай своих Матце, Джонни и Вумме и играй на балах для пожарных, – говорила она в такие дни. – Мне все это уже осточертело, я не хочу больше выслушивать постоянное нытье и жалобы. Я открою агентство для артистов. У них даже близко нет таких заскоков, как у музыкантов.

В такие моменты он вставал, подходил сзади и начинал массировать ее плечи. Это стало почти ритуалом. Гунда больше ничего не говорила, только становилась все мягче, начинала глубоко дышать и закрывала глаза. Когда она поворачивалась и запрокидывала голову назад, он целовал ее.

– Ты мой самый любимый из всех, дурачок! – шептала она и не глядя сбрасывала туфли. Потом выдергивала шнур телефона и раздевалась.

Гунда была женщиной, которая нуждалась в быстром сексе, как другим людям бывает необходим аспирин по утрам или грелка на ночь. Лишь когда она кого-то соблазняла, захватывала врасплох или принуждала к сексу, она чувствовала себя сильной и уверенной.

Как чудесно было знать, что Гунда очень далеко и не может внезапно появиться в двери, расстегивая блузку.

Его пальцы пробежали по клавишам, музыка стала сердитой и отчаянной. Он не играл, он выбивал аккорды, как на барабане. Потом вскочил, подбежал к окну и отдернул гардину, забыв, что полностью обнажен.

Он стоял между распахнутыми створками окна, напоминая изображение мужского тела в учебнике правильных пропорций Леонардо да Винчи.

И тут он увидел ее. Она спокойно смотрела на него. Их взгляды встретились.

Внезапно его охватило чувство стыда, и он поспешно задернул гардину.

Теперь его мелодии стали спокойными, тихими и сентиментальными. Слезы выступили у него на глазах. Ему срочно надо было что-то выпить. Он взял бутылку и наконец решился бросить взгляд из окна. Она все еще стояла и смотрела на него.

А потом все произошло очень быстро. Он запрыгнул в джинсы, натянул через голову футболку и распахнул окно. Она улыбнулась.

– Cosa vuole? [94] – спросил он.

– Fantastiko! Suona benissimo il pianoforte! [95] – поспешно ответила она, но он все понял.

– Заходи, – сказал он, – заходи, если хочешь. У меня есть открытая бутылка вина.

На итальянском он не мог ей ответить, поэтому перешел на немецкий. Там видно будет, поняла его эта прекрасная итальянка или нет.

Но раздумывала она недолго.

Она вошла в его квартиру так же, как входила в квартиру Антонио.

60

Эльза словно загипнотизированная сидела на старом изношенном диване, смотрела на него и слушала. Ее сердце билось как бешеное, и его удары отдавались внизу живота. Он был старше ее. Намного старше. Он был прекрасен, он был пьян, и он был сумасшедшим. Больше она ничего о нем не знала. Тот, кто приглашает в свою квартиру совершенно незнакомую женщину с улицы, а потом еще и играет ей на рояле, должен быть просто ненормальным. И такой же была она. Потому что женщина, которая идет в квартиру к совершенно незнакомому мужчине, даже не обменявшись с ним парой фраз, не просто сумасшедшая, а та, которой или жить надоело, или она влюблена.

На столе лежала пара фотографий. Фотографий, где у него полосы были немного короче, чем сейчас, а внизу стояло его имя – Амадеус.

Когда он сделал короткий перерыв, чтобы выпить вина, она спросила, правда ли, что его зовут Амадеусом. Он лишь кивнул. И она представилась ему так же, как назвалась когда-то Антонио: «Элизабетта».

– Откуда ты так хорошо знаешь немецкий? – спросил он.

– Это потому что у меня мать немка. – Больше она ничего по этому поводу не сказала, а он удовлетворился таким ответом.

Вино ударило Эльзе в голову, ей захотелось спать. Диван был мягким, а музыка настраивала на мечтательный лад. Около полуночи она вытянулась на диване и заснула.

Тим пришел в три часа ночи. Фильм «Дорога на пляж» получил серебряную колокольню, и Тобиас, режиссер, похоже, больше разозлился из-за второго места, чем обрадовался ему. С вечеринки после вручения наград он быстро исчез.

Тим очень жалел, что Амадеус не пришел и лично не получил награду за свою музыку, но, похоже, больше никто не заметил его отсутствия. А чуть позже и Тим о нем забыл. Он флиртовал с артисткой, исполнявшей в фильме главную роль, до тех пор, пока ту внезапно не забрал с вечеринки ее сверхзанятой муж в безвкусном костюме в редкую полоску. Тим почувствовал себя настолько разочарованным и несчастным, что не пропускал ни один бокал, который ставили перед ним официанты, разносившие напитки на маленьких серебряных подносах. В итоге у него начались трудности с отправкой на такси, потому что он даже не мог более-менее вразумительно назвать свой адрес.

Когда он с трудом поднимался по лестнице, ему в голову пришла мысль, что с Амадеусом могло что-то случиться и потому он не пришел на вручение наград. Поэтому Тим, прежде чем пойти спать, заглянул в гостиную. На диване спала очень молодая женщина, а Амадеус лежал на полу и тихонько похрапывал. Это объясняло все.

Тим, не раздеваясь, как был, улегся в кровать и немедленно уснул. На следующее утро он забыл о женщине на диване, потому что на завтраке, который состоялся около часу дня, ее уже не было.

Эльза проснулась в половине восьмого. На улице только начинало светать. Ее тронуло то, что Амадеус спал на полу возле ее дивана. Поскольку у нее не было с собой даже листа бумаги, она написала свой номер телефона на бумажном носовом платке и выскользнула из квартиры.

В три часа дня он позвонил.

– Где ты? – спросил он.

– У себя.

– Я могу приехать?

– Да, конечно.

Она назвала свой адрес и с бьющимся сердцем стала ждать.

Но он не приходил.

Она ждала до девяти часов. Через двадцать минут она вышла из дома.

В его квартире горел свет, но гардины были закрыты. На Виа делле Терме было тихо, только время от времени мимо с треском проезжал мопед «Веспа», но музыки больше не было слышно. Он не играл. Может быть, спал или был не один.