Алексей Пантелеев - Из старых записных книжек (1924-1947)

• Название: Из старых записных книжек (1924-1947)
• Автор: Алексей Пантелеев
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Взаимно вам.

* * *

В палате лежит некто Королев, белорусский партизан. Два сына его пропали без вести на фронте. Одному - 20, другому - 22 года. Оба командиры, только перед войной кончившие военные училища. Один (старший) был в Белостоке, младший - в Новгороде. За все время войны родители не получили от них ни одного письма.

Королев - высокий, сухой, с очень белыми, крупными зубами, с выдающимся кадыком, бритоголовый. У него желтуха.

Жена его и двое младших детей эвакуированы в Туркмению.

О сыновьях он способен думать и говорить без конца. Вернулся с концерта - из клинической аудитории:

- И тут не могу забыть о них. Сижу и оглядываюсь, а вдруг да среди раненых Володька и Павел? А?

* * *

"Колымажка" - так называют в госпитале тележку, на которой возят в операционную раненых ("Меня на колымажке в палату привезли").

* * *

Осень. Раненый мечтает о доме:

- Эх, красота сейчас! Осинки - красные, березки - желтые...

* * *

Госпиталь помещается в клинике Медицинского института на Пироговке. Кино и концерты - в аудитории, где на черной доске еще не стерты формулы и рецепты.

* * *

Палисадник у госпиталя. Раненые - в серых халатах и в самодельных киверах (треуголках), сделанных из газеты. Прогуливаются и по тротуару - у трамвайной остановки.

* * *

Пожилая сестра в госпитале - раненым, вернувшимся с прогулки:

- Ну что, нагулялись, гулёры?

* * *

Раненый:

- Я могу курить, а могу и не курить.

Стасевич:

- Значит, ты нэ курец, такой человек называется пустокурец.

* * *

Госпиталь. Концерт - в аудитории. Выступают солисты Большого театра. У подножия амфитеатра выстроились полукругом коляски с тяжелоранеными. От "хирургических" дурно пахнет. Заслуженный артист республики, бас, поет "Застольную песню" Бетховена. За его спиной на черной доске полустертая запись, сделанная днем, на лекции:

1. Перитонит, общий и местный (диффузный), острый и хронический, первичный и вторич

* * *

Госпиталь. Палата тяжелых больных. Раз в четыре дня приезжает к ним кинопередвижка. Чтобы не утомлять раненых, показывают не больше двух-трех частей. Таким образом, две серии "Петра Первого" демонстрируются тут в течение полутора месяцев. Многие не доживают до последней части.

* * *

Бесконечные разговоры о втором фронте:

- Ох, высадить бы полтора миллиончика - в Бельгии или в оккупиванной Франции. Жестокое дело будет! Красивое дело!..

* * *

Врачи в госпитале приспосабливаются к понятиям раненых. Вместо "Стул был?" спрашивают:

- На двор ходил?

* * *

В госпитале. Говорят о семейной жизни, о необыкновенных случаях, когда супруги, после четырнадцати лет идиллической совместной жизни, вдруг начинали ссориться и разводились.

Белорус Стасевич:

- Есть старая присказка: если черт у хату всэлится - дед с бабой делится.

* * *

Раненый вернулся с комиссии.

- Ну, нянечка, до свиданьица, на днях в отпуск еду.

- Ну, путь добрый тебе. А у меня муж и четыре брата в бессрочный уехали.

- В Землянск?

- Да. В Землянск.

* * *

Про тяжелораненого:

- Нет, братцы, такого шоколадом корми - не поправится.

* * *

Батальонному комиссару, тяжелораненому, не спится. Восемнадцать суток без сна.

- Только засну - сразу война снится.

Другому "все мерещится, будто из меня сделали гусеницу танка и я все верчусь и верчусь".

* * *

Новенький в госпитале:

- Как у вас тут насчет блох и прочего?

- Небольшие десантики бывают.

* * *

"Россия сильна чрезвычайно только у себя дома, когда сама защищает свою землю от нападения, но вчетверо того слабее при нападении..."

Достоевский. "Дневник писателя"

* * *

Дом "в усиленно-русском стиле".

Там же

* * *

В госпитале. Раненый танкист в самокатной коляске. С трудом разворачивается и вкатывает свою тележку в узкую дверь уборной.

- Эх, мать честная! Когда-то шофером первого класса работал, а тут в сортир не могу въехать.

* * *

Раненый белорус перед операцией волнуется, спрашивает у врача:

- А что вы со мной робыть будете?

- Что-нибудь сробим.

* * *

Палата в госпитале. Восемь коек из никелированных дутых труб. Такие же - стальные - столики. Стены как во всех больницах. Кремовая панель, верх и потолок белые. Очень высоко под потолком, в матовом круглом плафоне одна-единственная лампочка. Стены украшают три картины: очень дурно, аляповато написанный маслом портрет Сталина, пейзаж и натюрморт - цветы, рассыпанные по столу. Посреди палаты - маленький белый столик, на нем играют в домино, тут же ставится поднос с хлебом и прочее, когда наступает долгожданный час обеда.

* * *

Тараканов в России издавна зовут прусаками, в Пруссии - русскими, русаками. Во времена Данте и Боккаччо флорентийцы называли их сиенцами, а сиенцы - флорентийцами.

* * *

Майор Пресников рассказывал вчера совершенно мюнхгаузеновскую историю. Клянется, будто своими глазами видел, как неприятельский снаряд попал в жерло нашего орудия, не взорвался и заклинил ствол.

* * *

Раненым скучно. Душа-парень Борискин утром объявляет:

- Беру на себя обязательство уничтожить пятьдесят мух.

Весь день посвящен охоте на мух.

- Они, черти, рассредоточиваются ловко!

- Ага. Маневренность у них хорошая.

- О! О! Смотри, пикирует!..

* * *

Как странно, вероятно, звучит для какого-нибудь читателя пионера или комсомольца выражение "обедали за высочайшим столом". Что значит высочайший? Выше некуда? Вот неудобно небось было обедать! А стулья? Тоже высочайшие?

* * *

В госпитале раненый, получивший передачу, угощает другого:

- Сосед, на рыбы...

- Не имею нахальства отказаться.

* * *

Раненый командир, лейтенант, лет под сорок, из деревенских, рассказывает разные "загадочные случаи" из своей жизни.

- Я, конечно, не верю, это есть плод суеверия, и, конечно, никакого колдовства нет, но вот это был, действительно, такой факт...

Рассказывает, как в деревне, когда был он еще совсем молодым парнем, приснился ему такой сон. Будто сидит он в избе у окна, зевает. Зевнул - и рукой провел по щеке. Смотрит: что такое? Рука черная. Вытер руку, опять провел по лицу - опять рука черная. По другой щеке провел - ничего.

А на другой день была у них в деревне вечеруха. Он танцевал. А его троюродный брат напился, с кем-то подрался, замахнулся железным болтом и нечаянно ударил вместо супротивника - рассказчика, этого будущего лейтенанта. Тот в "горячке" боли не почувствовал, только схватился за щеку.

- Посмотрел на руку - красная. Тут я свой сон и вспомнил.

Кто-то из слушающих замечает:

- Говорят, сон в руку - токо до обеда.

Рассказчик:

- Ну, это не показатель.

* * *

С первых дней мировой войны 1914 года в Англии стал популярен, стал крылатым такой циничный лозунг:

"Англия будет драться до последнего русского солдата".

Не вспомнилась ли и не пришлась ли по душе эта милая шутка отцов выросшим и возмужавшим деткам?

* * *

Прочел у Честертона{409}:

"Детям кажется, что малейшее несчастье влечет за собой гибельные последствия. Заблудившийся ребенок страдает не меньше обреченного на адские муки грешника".

До чего же это верно, как долго и упорно живут в памяти эти ужасные страдания, это чувство обреченности, охватившее заблудившегося, потерявшего маму!

* * *

В госпитале. Лейтенант Борискин, двадцатисемилетний красавец, рязанский, рассказывает историю своей женитьбы. Он еще учился на третьем курсе Московского текстильного института. Родители были против этого брака. У жены тоже. Своих комнат ни у жениха, ни у невесты не было. Решили "расписаться" тайно. В назначенный день долго ходили у подъезда загса, не решались войти, стеснялись. Наконец набрались храбрости, вошли.

- Жена, правда, еще раз хотела смыться, но я ее поймал на лестнице. Вошли. Сидят все такие торжественные, с шаферами, с родственниками, с букетами... А мы и одеты-то по-будничному. Сидим, робеем, ноги под стульями прячем. Вдруг дверь открывается, выходит какая-то мымра и кричит:

- На брак!

Так, вы знаете, в санаториях кричат: на душ!

Расписались кое-как, вышли на улицу.

- Ну, - говорю, - жена, давай пошли по домам.

* * *

Генерал Гейман - один из участников русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., "герой Ардагана" ("витязь Ардагана", как назвал его корреспондент "Нового времени" Симбирский), был сыном барабанщика-еврея. Чтобы в те времена еврею дослужиться до такого высокого военного чина - мало было быть просто умным, просто храбрым, просто талантливым. В каком-то отношении надо было быть выше корсиканца Буонапарте.

* * *

Рассказ или пьеса, маленькая комедия. История Федьки Калюжного (рассказанная им товарищам по палате).

На фронт пришли посылки. В одной из них - письмо ("Дорогой неизвестный боец, пишет тебе неизвестная тебе" etc.) Московский адрес. Посылка досталась Ф.Калюжному. Завязалась переписка. Товарищ Калюжного заболел, его направляют в Москву лечиться. Калюжный дает ему адрес девушки, просит навестить. Тот из московского госпиталя звонит или пишет открытку, выдает себя за Калюжного. Свидание. Может быть, женщина не молодая и не красивая.