Владимир Герлах - Изменник

• Название: Изменник
• Автор: Владимир Герлах
• Издательство: Издатель Словохотов А.А.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9903041-9-2

…Мемуарная проза. Написано по дневникам и записям автора, подлинным документам эпохи, 1939–1945 гг. Автор предлагаемой книги — русский белый офицер, в эмиграции рабочий на парижском заводе, который во время второй мировой войны, поверив немцам «освободителям», пошёл к ним на службу с доверием и полной лояльностью. Служа честно в германской армии на территории Советского Союза, он делал всё, что в его силах, чтобы облегчить участь русского населения. После конца войны и разгрома Германии, Герлах попал в плен к французами, пробыл в плену почти три года, чудом остался жив, его не выдали советским властям.

Предлагаемая книга была написана в память служивших с ним и погибших, таких же русских людей, без вины виноватых и попавших под колёса страшной русской истории. «Книга написана простым, доступным и зачастую колоритным языком. Автор хотел, чтобы читатели полностью вошли в ту атмосферу, в которой жили и воевали русские люди. В этом отношении она, несомненно, является значительным вкладом в историю борьбы с большевизмом». Ценнейший и мало известный документ эпохи. Забытые имена, неисследованные материалы. Для славистов, историков России, библиографов, коллекционеров. Большая редкость, особенно в комплекте.

---

Усталый и довольный Галанин рассказал радостному Баеру о своих переговорах, смеялся: «Пока я их провел за нос! Поверили! Будут ждать до двенадцати часов завтрашнего дня. Только бы к этому времени подоспели наши роты! Наши курьеры вернулись? Нет? Значит проскочили, так как в противном случае там у макисаров было бы известно, а я слышал как этим ослам докладывали: «Rien a signaler..!» Превосходно! Только бы не опоздали! Знаете, я пойду в их церковь — буду молиться.»

Баер думал, что Галанин шутил и очень удивился и рассердился когда узнал, что его помощник, в самом деле ходил в католическую церковь и один там молился, его видел, входящим туда Лот и немедленно сообщил начальству. Баер ворчал: «Недостойно нас, национал-социалистов! И потом, что будут говорить в городе французы. Безобразие!»

После ужина решил немного пройтись, несмотря на предупреждение Галанина не уходить далеко от штаба. Был тихий вечер, теплый и задумчивый, какой бывает всегда к концу лета, что бы еще раз показать людям всю прелесть пресыщенной летней солнечной лаской земли. В то время как Баер гулял, Галанин засел в своей канцелярии, уверенный, что ночь будет спокойная, задремал в кресле, когда прибежал фельдфебель Рам и доложил даже не став как полагается: «Капитан Баер тяжело ранен одной женщиной, которая потом покончила с собой, какой то мадам Плюм! Его отвезли в санчасть и доктор Батурин считает, что он не доживет до утра. Какое несчастье!»

Было уже совсем темно, когда Галанин и Рам прибежали в санчасть, вошли в операционную, где Батурин возился с санитаром около стола, на котором лежал Баер. С закрытыми глазами, Баер хрипло дышал, у уголков губ пузырилась и лопалась кровавая слюна… Батурин оглянулся на вошедших, нахмурился, потом снова наклонился над раненым и скоро выпрямился, бросив в ведро красную вату, тщательно вымыл руки в тазу поднесенном подбежавшим санитаром, сказал по-немецки, смотря на потолок: «Положение чрезвычайно опасное, он может умереть каждую минуту! Пуля находится в левом легком и ее нужно немедленно извлечь! А как я могу это сделать сам, без ассистента, без всего необходимого для этой деликатной операции? Мне нужно: настоящую операционную комнату, сестер, умеющих подавать инструменты и зажимы! наконец хирург-ассистент! У меня этого нет, значит я умываю руки!»

От Батурина сильно пахло вином, Галанин сердился: «Не торопитесь умывать руки! Первое и второе условие выполнимы! Мы перенесем раненого во французскую больницу, а там, наверное, есть хирург! Вы меня поняли? Если нет, то пройдите в соседнюю комнату и вылейте себе на голову ведро холодной воды!»

Батурин невозмутимо направился к двери: «Хорошо! Тогда действуйте немедленно. Несите его, только осторожно, малейший толчок может его убить! Несите к французам, я пришлю туда моих санитаров и сам явлюсь немедленно! Жаль, что нет моей медсестры. Вы ее от меня отобрали совершенно неправильно!» В соседней комнате кричал: «Петя! Ведро воды! два! лей мне на голову, на голову говорю, а не на ноги! Ага! ух! так! хорошо!» Через минуту, розовый и бодрый вернулся с санитарами, распоряжался и кричал как совершенно трезвый и требовательный доктор…

Скоро Баер, все еще без сознания, лежал в операционной во французской больнице, огромная лампа над столом освещала начинающую мокнуть повязку на его груди. Около Галанина и Батурина стоял директор больницы, старый человек с золотой цепочкой на круглом животе с усами, как у кота, и разводил руками: «К несчастью, господа, в больнице нет хирурга, был мосье Матье, уехал в Невер и, конечно, в связи с событиями, не вернулся. У меня остался только специалист-гинеколог, но и тот больной!»

Батурин мрачно посмотрел на хрипящего Баера, подошел к умывальнику и начал тщательно мыть руки: «Ввиду неисполнения третьего условия для операции, считаю операцию невозможной и умываю руки!»

— «Подождите! не торопитесь их умывать! Как мне не пришло в голову сразу? Идиот! столько потерянного времени! Да не возмущайтесь, идиот — я, а не вы! Хирург есть! Где здесь телефон?»

По телефону вызвал ресторан «Мон Репо», кричал и требовал: «Шурка! Сию минуту доставь сюда эту цацу! Мне наплевать, что она разделась и собирается спать! Если будет церемониться, пусть Аверьян ее подгонит! Живо! Капитан Баер умирает! Приходите все три, смотрите в оба, что бы эта стерва не сбежала! голову оторву!»

Страшно скоро ворвались в операционную Ивонна вся в папильотках, Аверьян с обрезом и задыхающаяся Шурка. Аверьян рапортовал как полагается: «Господин комендант, так что эту суку, вам пригнал, целую и невредимую, хотя и ругалась, по ихнему матерному, всю дорогу! Я так думаю, чего мы с ней церемонимся; задрать ей, стерве, юбку и всыпать двадцать, как полагается! Я вот, когда мальчишкой был.»

— «Хорошо, потом! Не пугайся, Шурка! Капитан будет жить при условии, если эта мадам поможет доктору.»

Посмотрел на Ивонну, заметил сумочку в ее руках, улыбнулся: «Мадам де Соль! произошло несчастье: у нас тяжело ранен командир, нам нужна ваша помощь! Хотя мы и враги, думаю что вы не откажете мне в этом, в противном случае.» — «В противном случае? Продолжайте! пугайте меня опять вашими солдатами! Негодяй! Но… хорошо! я согласна! Но ваш доктор… он понимает хоть немного по-немецки?» -

«Понимает и говорит не хуже меня! Приступайте немедленно, я пойду за вашими сестрами, они разбежались, но я их заставлю, иначе придется прибегнуть к крайним мерам!»

— «Опять!» — «Нет, не то, что вы думаете! я просто задеру им юбки и выпорю, как мне советует мой Аверьян!» Когда он скрылся в сопровождении Аверьяна, Ивонна решительно подошла к рукомойнику, тщательно вымыла руки, надела безукоризненно чистый халат, подошла к раненому, проверила пульс, на неправильном немецком языке обратилась к Батурину: «Итак, доктор, приступим!.. Мне интересен ваш диагноз. Что? Что вы говорите? Понятно, но тогда надо торопиться.»

Скоро приступили к операции, священнодействовали оба доктора, так что трудно было понять, кто из них оперировал и кто ассистировал… Ножи и пинцеты резали и зажимали кровеносные сосуды, ловили пулю, осторожно вытащили ее и бросили в таз полный кровавой ваты, бинтов и сгустков крови. Три проворные французские сестры милосердия под надзором строгой и важной Шурки помогали хирургам. В коридоре непрерывно ходил взад и вперед Галанин. Аверьян согнувшись в три погибели смотрел в замочную скважину и докладывал: «Доктор режет! Наша сука что-то гнется! Долго! Ломается, стерва! медсестра ей подбросила, другая моет, в ведро бросили кишку или печенку!» Ковылял за своим начальством, потом снова становился на четвереньки: «Наша сука режет! доктор что-то щипцами тянет, Шурочка медсестру щиплет, в ведро бросили печенку или кишку! Ага, кажись кончили… Ишь ты стерва, как нашему доктору глазами стреляет! А он смеется! Подумайте! руку ей трясет! Ну и ну! А как в кровищи оба вымазались! чистые мясники! Наша Шурочка тоже довольная стала, медсестру по ж хлопнула! Та собирает ножи, вилки! Кончили, — жить будет обязательно, по всему видать! А если и помрет — не пропадем с вами! не нужно только теряться!»

Аверьян подсмотрел правильно. Когда Баера отвезли в соседнюю комнату, Батурин сообщил Галанину, что операция была удачная, что Баер будет жить, хотя на ноги станет не скоро; пусть пока останется здесь, перевезем к себе через пару дней! Да! Чуть не забыл! Ведь когда Баера перевезли в санчасть, он был некоторое время в сознании, приказал Раму под диктовку написать приказ по батальону и его подписал, — вот он».

Галанин прочел приказ и задумался. Ввиду своего ранения, капитан Баер назначал его своим заместителем, обойдя первого офицера по старшинству, Бема. Батальон приходилось принимать при исключительно тяжелых обстоятельствах, но рассуждать не было времени и желанья… Приказ есть приказ! Успокоившись за судьбу Баера, ушел с Аверьяном, торопился в штаб, что бы поставить в известность всех офицеров о своем назначении, вызвав туда Рама, попросил его еще раз рассказать про обстоятельства, при которых был написан приказ, вытащив из кармана документ испачканный кровью, дал его всем прочесть и от себя прибавил:

«Исполняя приказ нашего командира, хочу вам, господа, напомнить что я во всех своих действиях буду действовать руководствуясь знаменитым изречением нашего фюрера: «И действовать ты должен так, как будто от тебя одного зависит спасение твоей родины.» и так далее! Требую от вас полного и безоговорочного подчинения мне для спасения нашего батальона! Вы, Лот, садитесь за радиоприемник и ловите вражеские сообщения. Мы знаем, что они взяли Орлеан! Нужно во что бы то ни стало узнать, куда они идут? На нас, или дальше на северо-восток! Взят ли уже Не-вер? Штабу батальона немедленно перейти на Голгофу! Там вам будет безопаснее, Господин Бем. Я ожидаю наши роты к десяти или одиннадцати часам утра. Если их не будет до двенадцати, будем стараться держаться, держаться сами, как можем! Я думаю, что вам все ясно и я вас не задерживаю больше!»