Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

Из Камергерского переулка вернемся на Тверскую и подойдем к дому 8. На стене здания установлена гранитная доска: «В этом доме с 1947 по 1967 год жил и работал писатель Илья Григорьевич Эренбург». Автор памятника — архитектор А. Н. Щепетильников.

Лучшие статьи И. Г. Эренбурга были написаны в годы Великой Отечественной войны; они проникнуты уверенностью в победе и ненавистью к фашизму. Константин Симонов вспоминал: «Мне рассказывали люди, что в одном из больших объединений партизанских отрядов существовал следующий пункт рукописного приказа: „Газеты после прочтения употреблять на самокрутки, за исключением статей Ильи Эренбурга“».

В первый год войны Илья Эренбург, уже ощущая национальную трагедию, страстно утверждал свою причастность к еврейскому народу; ему суждено было в освобожденном Киеве стоять на обрыве Бабьего Яра и первым поведать миру о национальной трагедии не только фактами, именами и цифрами, но и болью сердца. Он писал:

Мое дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
Вы окликаете меня.

Вместе с писателем Василием Гроссманом он собирал документы для скорбной книги памяти жертв Холокоста. Разгул юдофобии в послевоенные годы в СССР не позволил опубликовать при жизни писателей эту траурную книгу. В начале 60-х годов И. Г. Эренбург пытался дать оценку времени, по-иному осмыслить советскую историю, что вызвало резкую критику Н. С. Хрущева и поток клеветы в прессе. Его мемуары «Люди, годы, жизнь» (1961–1966) стали открытием для советских читателей. Многие из них впервые узнали имена, забытые в сталинские годы, — Марина Цветаева, Максимилиан Волошин, Исаак Бабель, Осип Мандельштам и многие другие.

На торцевой стороне того же дома 8, обращенной к Тверской площади, установлена доска из красного гранита с текстом: «В этом доме с 1963 по 1971 год жил кинорежиссер, народный артист СССР Михаил Ромм». Автор — архитектор А. П. Мелихов.

Памятный знак почти не заметен со стороны оживленной улицы, и в этом сказалось противоречивое отношение советских властей к наследию Михаила Ромма. Нельзя было предать забвению имя человека, чьи фильмы о Ленине стали классикой советского кинематографа, и в то же время именно Ромм стоял у истоков диссидентского движения 60-х годов. Его страстные выступления против реабилитации Сталина, официального антисемитизма, подавления свободы творчества вызывали раздражение у советского руководства. Известный режиссер был яркой, противоречивой личностью, частью своего столь же сложного времени. В конце жизни он не мог себе простить, что в годы Большого террора ставил фильмы о Ленине, хотя обращение к этой теме было естественным для человека, юность которого совпала со временем революции и Гражданской войны. Родители Ромма встретили революцию восторженно. У них в гостях часто бывали известные члены РКП(б) — Р. С. Землячка, Г. М. Кржижановский, Е. Д. Стасова. Мироощущение близких людей, детские впечатления и воспитание определили взгляды будущего режиссера.

После смерти Сталина, уходя от партийной тематики, Ромм создал картину о любви и нравственном долге ученого — «Девять дней одного года» (1962). В 1966 г. на экраны страны вышел его документальный фильм «Обыкновенный фашизм», с раздражением воспринятый партийным руководством. Режиссера обвинили в симпатиях к сионизму, что в те времена приравнивалось к выпаду против партийной идеологии. Наследие Михаила Ромма осталось в его лучших фильмах и в творчестве его учеников, среди которых А. Тарковский, Г. Чухрай, Г. Данелия, В. Шукшин.

Продолжим нашу прогулку и от Пушкинской площади повернем на Тверской бульвар, к дому 25, известному как «Дом Герцена». Именно здесь, в усадьбе Яковлевых, в 1812 г. родился известный русский писатель и публицист А. И. Герцен. В советские годы судьба памятного здания несколько раз менялась: в 20–30-е годы XX в. здесь был Дом творчества советских писателей; с 1934 г. — Литературный институт имени А. М. Горького. В довоенные годы в боковых флигелях находился жилой фонд Союза советских писателей. В 1991 г. на стене флигеля была открыта мемориальная доска, приуроченная к 100-летию со дня рождения О. Э. Мандельштама (автор памятника — Д. Шаховской).

Осип Эмильевич Мандельштам родился в Варшаве; жил в Петербурге и познакомился с Москвой после революции. Любить и понимать город его научила Марина Цветаева:

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

Осип Мандельштам оказался достойным подарка. Почти 20 лет он жил в Москве, и адреса его временных пристанищ разбросаны по многим районам города — гостиница «Метрополь», Якиманка, Старосадский переулок, Новое шоссе, Нащокинский переулок. Город, его история, пейзажи и даже запахи наполняют поэзию и прозу Мандельштама. Он один из немногих, кто воспринял и передал в стихах ощущение трагического века:

Век. Известковый слой в крови больного сына
Твердеет. Спит Москва, как деревянный ларь,
И некуда бежать от века-властелина….

В доме на Тверском бульваре поэт жил в счастливые 20-е годы, когда выходили в свет поэтические сборники и он полностью вписался в литературный мир бурлящей Москвы; в этот дом он вновь приедет в 1932 г., когда страх перед давящей силой режима навсегда войдет в его жизнь. Самое страшное произошло. Стихи про «кавказского горца» не были забыты, и поэт, разделяя судьбы миллионов современников, погиб в лагерной больнице под Владивостоком. Его имя было предано забвению на 30 лет. Российский поэт Осип Мандельштам всегда ощущал причастность к своему народу и чувствовал себя «наследником овцеводов и царей». Приверженец духовной свободы, он был далек от национального быта и религиозных обрядов, но еврейская культура оставалась притягательной для поэта. Постоянный зритель и почитатель ГОСЕТа, он писал об «иудейской созерцательности», мелодичности и красоте языка идиш. В нелегкие годы московского бытия поэт представил читателю современника, с которым встречался в коммуналке дома в Старосадском переулке.

Жил Александр Герцевич,
Еврейский музыкант, —
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.

Теперь отправимся на Страстной бульвар. 28 июня 1972 г. много людей собралось у дома 11. В особняке, построенном в 1890 г., в 30-е годы XX в. находилась редакция самого популярного в советские годы журнала «Огонек». В солнечный летний день московские журналисты открывали доску, посвященную памяти первого редактора «Огонька», автора «Испанского дневника» (1938) М. Е. Кольцова. На серой гранитной доске — выразительный барельеф Михаила Кольцова и высеченные названия газет и журналов, редактором которых он был, — «Огонек», «Правда», «Крокодил». Авторы памятника — скульптор А. Казачок и архитекторы Г. Миронов и Н. Пелевина.

Михаил Ефимович Кольцов (Фридлянд) родился 11 июня 1898 г. в Киеве в семье ремесленника. Его детские годы прошли в Белостоке; именно этот город стал прифронтовым в начале Первой мировой войны. Семья Фридляндов переезжает в Киев; их старший сын Михаил добирается до Петрограда и поступает на медицинские курсы. Уже в начале учебы он увлекается журналистикой, полностью принимая идеи Октябрьской революции. С 1922 г. начал работать в «Правде», его репортажи и статьи были оценены партийным руководством и приняты читателем. Звездный час Кольцова как журналиста пришелся на 30-е годы. В газете публиковались его острые репортажи с процесса Георгия Димитрова, которые он присылал из Парижа (нацисты не дали визу в Берлин), и из Испании, где он сблизился со многими иностранными журналистами-антифашистами. Михаил Кольцов не мог не заметить расистскую идеологию Третьего рейха и старался донести до советского читателя трагедию немецких евреев. Он писал: «Много бомб взорвалось в дверях еврейских магазинов и контор. Озверелый антисемитизм, кровожадное хулиганство, какого не было в Германии 100 лет». В 1938 г. позиция журналиста стала неугодной сталинскому режиму. Он был арестован в своем кабинете редакции «Правды» 12 декабря 1938 г. и, как предполагают, расстрелян 2 февраля 1940 г. В мемуарах «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург, признавая высокое профессиональное мастерство М. Кольцова, писал: «История советской журналистики не знает более громкого имени, и слава его была заслуженной».

Улица Каретный Ряд, знакомая всей стране благодаря песне Владимира Высоцкого, хорошо известна в артистической среде. Дом 5, возведенный по проекту архитектора Е. С. Смирнова, предназначался для артистов Большого театра и Театра эстрады. На стене дома — мемориальная доска с барельефом известного певца и текстом: «В этом доме с 1970 по 1982 год жил народный артист СССР Л. О. Утесов» (скульптор — Ю. Л. Чернов). Здесь известный советский певец жил в последние годы своей жизни; поблизости находится театр «Эрмитаж», на сцене которого он много выступал в годы творческого расцвета.