О'Санчес - Пенталогия «Хвак»

• Название: Пенталогия «Хвак»
• Автор: О'Санчес
• Жанр: Фэнтези

От Автора:

Здесь, в этом файле, я выложил всю пенталогию «ХВАК», все одиннадцать произведений цикла, именно в авторском порядке чтения. В свое время я написал первую вещь цикла — это коротенькая «Прелюдия к Хваку», и почти сразу же, вслед за нею, как бы эпилог к еще не созданной эпопее — это «Постхвакум». И между ними уже разместились пять романов и четыре перепутья. Получилось сродни тому, как строится музыка в джазовых композициях по заданной теме. Я знавал читателей, которые «проглатывали» всю пенталогию за вечер, за два, но… Каждый, конечно, волен поступать по своему усмотрению, тем не менее, лучше бы читателям не спешить: роман огромен, мир в нем описанный, тоже очень велик, вдобавок, соприкасается с «Нечистями», «Я люблю время», «Осенняя охота с Мурманом и Аленушкой» и неторопливый читатель узнает гораздо больше, увидит гораздо ярче, поймет гораздо глубже, потому что роман я писал не на заказ и не для денег, в полную силу, именно в расчете на взыскательного и думающего читателя. Кстати, добавлю: книжный вариант романа слегка отличается от этого, который перед вами, ибо я не поленился, не пожалел времени и более трех месяцев вычитывал написанное, подправлял, выпалывал ошибки и опечатки, отшлифовывал… не трогая, разумеется, сюжетных линий. Большинство не заметит никакой разницы, но она есть. Файл огромен, однако здесь же, в разделе, он разбит на одиннадцать файлов поменьше, все последние правки внесены и туда. Всех желающих почитать — милости прошу.

P.S. В романе «Я люблю время» есть короткий эпизод знакомства Зиэля, Лина и маленького охи-охи Гвоздика. Я намеренно написал его чуть иными красками, нежели в «Воспитан рыцарем», как бы с другой точки обзора… Но без противоречий.

Последняя по времени авторская правка произведений цикла 18.07.12

---

Последние сутки перегона Лин пребывал в почти полном беспамятстве, из последних сил удерживаясь, чтобы не вывалиться из седла и грянуться оземь в предсмертных судорогах… Снег… Снег — он выручит, Снег спасет… скорее же, Чери.

Встревоженный Снег почуял их, еще не видя, выскочил загодя… Черника выбежала из-за поворота и жалобным ржанием подтвердила, что — да, с хозяином несчастье, а она очень устала… В последнем проблеске сознания Лин узрел седую бороду, серые глаза, тревогу в них, лоб в морщинах… Все. Он так бы и упал, если бы Снег не подхватил его на руки, как маленького, но Снег успел вовремя, и теперь, с Лином на руках, бегом помчался в пещеру. Крови нет, ран нет, это он чуял уже на ходу… Но — что тогда?

Раздеть Лина и выложить на лавке лекарские приспособления — было делом нескольких мгновений: да, все чисто. Все защитные заклятия действуют исправно… Отравлен? Н-не похоже. Что же тогда? Снег прощупал сердце, биение жилок на висках и руках, понюхал дыхание… Там — буря в груди! Но — почему? Снег пребывал в полной растерянности: внутри у Лина шла настоящая битва каких-то очень значимых сил… явно связанных с магией… Да, но какой-то разношерстной магией… тут тебе и… а с другой стороны… Надо что-то делать, иначе будет поздно! Снег решился колдовать наугад, хуже того, что есть, уже нечего ждать: он взметнул обе руки к вискам, затем выставил их вперед, сцепив ладони в плоский тупой клин, и нацелил его на грудь Лина, примериваясь. Но тот, по-прежнему без сознания, внезапно выгнулся дугой, его сотряс кашель, похожий на рвоту, и изо рта выскочило, даже вылетело — что-то желтое, блескучее, похожее на яйцо… Покатилось, подскакивая, с тягучим звоном по каменному полу… Гвоздик сунулся было обнюхивать, но Снег успел раньше и ухватил двумя пальцами, на подскоке, у самого пола. Это был гладкий округлый золотой предмет, овальный в сечении сбоку и овалом поменьше, если смотреть сверху… Похоже на медальон, в котором обереги хранят… Рисунок!

Снег всмотрелся в рисунок, который был… не что иное как герб… Снег опомнился и обернулся на Лина: тот был еще жив, дыхание с хрипом вырывалось из его груди, глаза тяжело закрыты… Снег провел вдоль тела свободной рукой — да, жив, и не хуже ему… Ого! Лучше, явно лучше, и буря улеглась… Значит, и вмешиваться рано. Пусть теперь там пыль, пена, дым и прочая муть осядут, раз непосредственной угрозы жизни уже нет… Что за медальон такой? А герб-то… Не может быть!

Простейшее замочное заклинание лопнуло под пальцами Снега, и медальон открылся. Если бы кто-то из давно знающих Снега людей увидел его в эти минуты, он был бы несказанно поражен смертельной бледности его, дрожащим рукам и губам. Снег смотрел на крохотную золотую пластинку, выпавшую из медальона, всю покрытую письменными значками… Смотрел, недвижный как столб, и тихо сопел. Потом вдруг смял в кулаке медальон и пластинку, выронил на пол и закричал во весь голос. Рука его дернула ворот рубашки раз, другой, плотная шерстяная ткань лопнула, почти до пояса обнажив широкую грудь, скользнула ниже, к поясу, нащупала метательный нож.

Гвоздик, нерешительно урча, встал между недвижно лежащим Лином и жутко воющим Снегом. Гвоздик никого и ничего не боялся в этом мире, однако сейчас его сковывал настоящий ужас перед тем, что он почуял в старшем вожаке… Уши у Гвоздика сами собой пригнулись к бугристому черепу, хвост позорно спрятался внизу, между ног, вжимая маленькую голову в брюшную чешую, но, тем не менее, он не собирался отступать: страх — это страх, а друг — это друг! Путь закрыт.

— Ишь, ты!.. Защитник, а? Ты чего подумал, а? Что я твоего Лина… эх, дурачок…

Снег покрутил головой и со стоном запустил нож в тотемный столб у стены. Тот жадно въехал в крепчайшее дерево едва не наполовину!

— За что боги меня наказывают… За что??? С другой стороны — за что бы им меня награждать?

Снег пошел к столбу и попытался вынуть нож, тот сидел туго. Снег поднапрягся… и еще… со всей силой… потом терпеливо пошатал рукояткой вверх-вниз — нож постепенно пошел наружу.

— Не урчи, скотинушка, все позади. Жив-здоров наш Лин, живехонек, здоровехонек… Пойдем лучше на двор, Чернику расседлывать. А, Гвоздик?

Гвоздик, ошеломленный быстрыми и внезапными переменами в обоих вожаках, подошел поближе к Лину, обнюхал его… Да, в порядке хозяин, спит, улыбается, очень глубоко спит… Снег на двор зовет, наверняка там что-нибудь любопытное происходит… Гвоздик на всякий случай облизал Лину оба уха и нос — нет, крепко сморило, не хочет просыпаться… Ладно, тогда можно и на двор, Чернику проведать, по грядкам пробежаться, там явно первыми спелыми ягодами пахнет…

— Проснулся?

Первое, что Лин увидел, открыв глаза, это сидящий возле постели Снег, а второе — из-за его спины выглядывающий Гвоздик.

— Да. Я… жив? А что со мной было? — Лин нерешительно приподнялся на локтях, не зная, можно ли ему совершать такие опрометчивые движения…

— С тобой? Упрямство. Вставай, вставай, ты ослаб в пути, но вполне здоров. Я бы сказал: приступ невероятного упрямства, вот что с тобой случилось.

— Как это?

— Так это. Соперничать с твоим упрямством способна лишь иногда присущая тебе тупость, сиречь — лень ума. Но и я не умнее оказался. Есть хочешь?

— Угу. И очень.

— Тогда к столу. Мотону я этим утром развернул, даже на порог не пуская, так что будешь есть мою стряпню.

— Похлебку, небось, да, Снег? Ты не думай, я с превеликим удовольствием! А почему ты ее отослал?

— Похлебку, угадал. Будем есть — и я все расскажу. Событий позади и впереди много. Так много, что вся дальнейшая ткань бытия подчинится этим важным событиям и они будут набиваться на нее отныне — совсем другим узором. Ты ведь у нас дворянин и князь оказался.

— Как это???

— Заладил же… Других слов у тебя нет, что ли, для вопросов и удивлений? Одевайся, мойся, делай утренние дела — и к столу, а я пока откашляюсь для рассказа…

Лин оказался не прав по тому давнему спору — как лучше считать Линовы года: веснами или зимами? Выяснилось, что веснами. В частом обычае повелось среди знатных фамилий Империи: нареченного в одном из храмов младенца отдавать под покровительство, вернее, просить о покровительстве ему одного из богов или богинь, а письменную просьбу заключать в родовой амулет и сей амулет, с помощью заклинаний и ритуалов, тайно помещать в сердце новорожденного, где он, ничему не мешая, ничего не тревожа, сам невидимый для ощущений и магии, будет ждать назначенного часа, чтобы быть исторгнуту в этот час. А время оно, как повелось тем же обычаем с незапамятных времен, наступает ровно через год после совершеннолетия, то есть в шестнадцать лет. И тогда, открыв амулет, отпрыск знатной фамилии читает посвящение богу, либо богине, но уже от своего имени и навсегда приобретает его (ее) покровительство. Незримое, неощутимое, быть может, даже кажущееся, но… Лину выпала в покровительницы богиня Луны, или, как ее еще иногда называли, богиня Тарр. Это хорошая богиня, не из воинственных, не из мудрейших, но под ее покровительством люди чаще среднего бывают счастливы в любви, долголетии и многочисленном потомстве. В тех семьях, где об амулете, хранимом в сердце, помнят, там, в нужный час, юношу или девушку предупреждают чуть заранее, и амулет покидает свой многолетний тайник запросто, почти без неприятных ощущений, с легким чихом или кашлем. Но бедняга Лин знать не знал ни об амулете, ни о том, что он отпрыск княжеской фамилии, поэтому всеми своими силами, природными и магическими, он неосознанно боролся против того, чтобы амулет покинул его сердце… А сил в Лине, особенно магических, сил и упрямства, оказалось очень много, и это едва не привело к беде. Но, в течение десяти с лишним суток сопротивляясь позывам амулета покинуть сердце в назначенный когда-то день, преодолев чудовищные муки, Лин успел добраться до Снега и расслабился, утратив сознание и всецело доверившись мудрому и многознающему наставнику… Амулет, соответственно, воспользовался тем, что противодействие ослабло, и, подчиняясь мощнейшим заклинаниям, выскочил из горла. Все. Теперь о главном.

Как случилось, что маленький мальчик, почти младенец, Лин, а на самом деле урожденный князь Та-Микол, Докари Та-Микол, оказался вдалеке от дома, брошенный или потерянный, без имени, без прошлого — никто пока не знает, но на сегодняшний день истина именно такова: Лин отныне — княжич Та-Микол, второй сын князя Дигори Та-Микол и княгини Ореми Та-Микол.

Ныне же, как только все прояснилось, еще до наступления полночи, юному князю надлежит принести посвящение богине Тарр, богине Луны и Любви, с тем, чтобы она всю жизнь, отмеренную Судьбою для князя Докари Та-Микол, помогала ему, оберегала его, через вещие сны помогала бы ему советами.

В жизни каждого мужчины гораздо большее значение имеют собственные ум, сила, верный меч, верные друзья, знания, природные и магические… семья, конечно же… если она есть… Но и покровительством богов пренебрегать отнюдь не следует, иногда они оказывают его, и прещедро. Вопросы?