Игорь Андреев - Четвертый тоннель

• Название: Четвертый тоннель
• Автор: Игорь Андреев
• Издательство: Технологии развития
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9901857-1-5

Большинство людей живут не свою жизнь… Нелюбимая работа. Ненастоящие друзья. Нездоровые отношения с близким (?) человеком. Натянутые отношения с родителями/детьми. Страхи, предрассудки, дискомфорт в отношениях с коллегами, начальством, бизнес-партнерами… Недостигнутые цели. Незавершенные дела. Не хватает денег (как оригинально). Нет времени (уже?) «Так сложилось». «Не повезло». «У меня нет выбора»… Каждый день рождения приходит все быстрее и радует все меньше. Вечером 31 декабря ты с надеждой думаешь, что в наступающем году многое изменится к лучшему, а в глубине себя сам в это не веришь…

Знакомо? Если так, то ты застрял где-то в Четвертом тоннеле. Оставить все как есть — будет только хуже. Прошлое повторяет себя — и всегда в более мрачныхтонах.

Плохая новость: тебе никто не поможет. Есть только один человек, способный все наладить. Ты.

Хорошая новость: ты уже начал все налаживать. Ты же начал читать эту книгу, так?

Роман «Четвертый тоннель» основан на реальных событиях. Главный герой честно признает проигранную жизнь и начинает новую. Тренинги личностного роста. Трансформационные практики. Эксперименты в отношениях. Переосмысления и открытия. Новые отношения и новые возможности. Содержит много откровенных сцен и интимных переживаний, а также нерафинированную лексику. Для широкого круга читателей, желающих отремонтировать свою жизнь.

---

Ужин — самая обильная еда. Обычно это или плов, или шорпа. Шорпы в таком виде, как везде в Средней Азии, то есть что-то вроде супа, здесь я ни разу не видел. Шорпа в Афганистане — не что иное, как мясной бульон, в который кидают куски хлеба (пшеничная лепешка, буханок-кирпичей я не видел), которые впитываютбульон и разбухают. Вот этот влажный, разваливающийся мякиш и едят — прямо руками. Все остальное тоже руками. Пальцами достают из тарелки — и в рот. Мясо от бульона, здоровенные куски с огромными коровьими костями, лежит в большой тарелке рядом — его кушают по желанию, каждый выбирает себе кусок. Иногда рядом с мясом несколько больших картофелин.

Чай здесь пьют всегда только зеленый. Кофе вообще не пьют, хотя он и продается. Для меня однажды решили сделать. Они видели по телевизору, что европейцы пьют кофе, и решили сделать мне приятное. Так вот — они не знали, как готовить кофе. Придумали — заливать молотый порошок кипятком, как чай.

После ужина — просмотр ТВ. Афганские новости состоят из выступлений местных политиков, обещающих, что в будущем будет лучше, главное, сейчас терпеть и не начать убивать друг друга, и американских военных, извиняющихся за бомбежки не тех деревень, а также многочисленных репортажей с фронта. В России есть «Криминальная хроника», а здесь — хроника войны. Много развлекательных передач. Есть аналоги нашего «Аншлага»: на сцене какой-то местный Петросян притворяется дебилом — зрительный зал в восторге. Есть мыльные оперы из Пакистана, Ирана и Индии. Там, где невоздержанные индусы показывают красивую женщину с глубоким декольте, на экране появляется мутное пятно, скрывающее самое волнующее место. Мне сказали, что религиозные лидеры говорят, мол, надо защищать души правоверных от порока чужеродной культуры, вот и замазывают голые плечи и ключицы красивых актрис. Вызывая тем самым среди правоверных сдержанное недовольство. Очень сдержанное. Здесь нельзя открыто сказать, мол, я люблю смотреть на голых женщин. Забьют если не камнями, то обвинениями в предательстве ценностей Корана.

Кстати, в ресторане неподалеку, где мы обедали несколько раз, видеоплейер постоянно крутит одну и ту же любительскую съемку. Танцующие женщины из Ирана, в каком-то клубе в Арабских Эмиратах. Мне так сказали. По понятиям афганцев, Иран — весьма распущенная страна, — смотри как иранки крутят попами, бесстыжие. Камера постоянно облизывает чуть оголенные женские груди, плечи, а также, сквозь одежду, ноги и попы. Ракурс то сверху, то снизу. Очень крупный план. Это очень неприлично — и именно потому интересно. В общем, официально у афганцев очень суровые нравы, а если присмотреться, нормальные мужики, ценности и рефлексы те же самые.

Что меня удивило, в этой семье постоянно смотрели много иностранных каналов. Спутниковая тарелка позволяет. Они не знают французского и итальянского, но новости из Европы тоже смотрят. Просто как мультики…

Вся семья, где я жил, занимается транспортным бизнесом. У них штук десять грузовиков. Возят цемент из Пакистана в Таджикистан. И еще что-то с Туркменистаном и Узбекистаном. Но главное — пакистанский цемент. Неудивительно, что я много времени провел там, где они свои грузовики ремонтируют.

Самое сильное впечатление произвел технологический уровень. Мастерская — это некоторая территория, огороженная глиняным забором. Похоже на автостоянку. Старые морские контейнеры в качестве будок, в которых хранится инструмент и пьется чай. Рядом грузовики. И вокруг много, очень много старого железа. Какие-то убитые ржавые грузовики, автобусы. Я сначала подумал, у них тут приемка металлолома как попутный бизнес. Оказалось, все намного серьезнее. Они это железо отрезают, и из разных кусков сваривают кузова, прицепы и прочие прибамбасы для грузовиков. В котле с водой на открытом огне варится старый двигатель. В прямом смысле — в кипящей воде очищается от старой грязи. Потом будет работать как миленький.

Я подошел с Нурулло к кому-то из механиков и стал наблюдать их работу. Они творят настоящие чудеса. Громадный прицеп, в котором вообще отсутствуют заводские элементы, просто сварен их швеллера, кусков старого железа и деталей старых машин. Ничего себе, подумал я, у нас в России такое невозможно. У нас дешевле купить новый прицеп, чем вот так делать. Видимо, все дело в структуре затрат. У них рабочая сила стоит дешевле. Потому что работнику для жизни нужно намного меньше денег, чем в России и Европе. Час назад мы проезжали мимо толпы разнорабочих, они тусуются в специальном месте — их «снимают» затри доллара в день…

Один из племянников Нурулло, двадцатипятилетний парень по имени Хошал, преподает английский язык. Узнав обо мне, он сразу же нарисовался в нашем доме, весь сияющий, и очень настойчиво пригласил принять участие в его уроках. Я сразу понял, что меня хотят сделать экспонатом и предметом гордости. Приехали в школу. Самый старший и главный мужчина в офисе был младше меня. Он весьма хорошо говорил по-английски, как, впрочем, и остальные здесь. А еще они все любознательные и вежливые. Поэтому на вопросы типа «Как тебе нравится Афганистан?» и «Хорошо ли тебе спалось прошлой ночью?» мне приходилось отвечать по сто раз в день. Кажется, я за всю жизнь не признавался столько раз в любви к родной России, сколько за четыре дня — к Афганистану.

Мы с директором школы и остальными мужиками быстро подружились. Директор скачивал с моего мобильника музыку и фотки голых женщин и приглашал играть после занятий в волейбол вместе с другими преподавателями…

Однажды один из парней в школе рассказал мне о своих личных планах. Ему лет двадцать пять на вид.

— Я обручен! — говорит.

— Значит, ты скоро женишься?

— Да.

— Как вы познакомились?

— Она моя кузина по материнской линии.

То есть на дочери сестры своей матери. «Ни хрена себе, — подумал я, — кровь смешивают».

— А почему на ней?

— Такая традиция.

Кто-то из ребят рядом сказал:

— Я тоже через полгода женюсь, и тоже на кузине.

— А что, нельзя жениться на женщине не из семьи?

Говорят, нельзя. Или в их случае нельзя. Говорят, традиция.

— Ладно, — сказал я, — а для чего нужна такая традиция?

Ответили в том духе, что так принято, такая, мол, у нас культура.

— Культура это конечно да. Но ведь под любой традицией, под любой культурой лежит какой-то практический смысл. Обычаи всегда появляются с какой-то целью.

Мне приходилось слышать раньше, что в Азии такое делается, чтобы семейное богатство не выпускать из семьи. Но не сказал об этом ребятам, чтобы не вносить сумятицу. Жду ответа. Думают. Не знают, как ответить. Разводят руками. Традиция — и точка.

Ребята сказали, что у них невозможно познакомиться с женщиной просто так. Во-первых, женщины носят паранджу. И не поймешь, кто там прячется, и не заговоришь. Во-вторых, если девушка позволит себе познакомиться с каким-то мужиком мимо одобрения своего папы, ей крышка. Папа может убить. В прямом смысле. Папа может грохнуть доченьку просто за выражение интереса к какому-то несогласованному с ним мужчине. Говорят, что в Кабуле нравы более свободные. Но то Кабул, столица, там вообще либерализм, свобода и распущенность. Там многие бабы даже ходят без паранджи и — невероятно! — носят брюки! А брюки сразу показывают, что у женщины, оказывается, есть ноги! Брюки на женщине — это неслыханно! А здесь провинция, консерватизм.

Я подумал, что, может быть, они здесь постоянно воюют именно по причине сексуальной ограниченности? Потому что у них все женщины замотаны в паранджу и спрятаны по домам? Вроде бы психологи говорят, что зажатая сексуальность и нереализованные эмоции неизбежно выливаются в агрессию и насилие. Будь они чуточку пораспущеннее, глядишь, давно бы перестали воевать…

По случаю меня пригласили на свадьбу. Точнее, wedding party, празднование помолвки. Итак, здоровенное нарядное здание. Все в разноцветных лампочках. Снаружи как ночной клуб или казино. Внутри как цирк. Называется «wedding club». Огромный зал. Сидят примерно полторы тысячи человек. Ни одной женщины, только мужчины. Женится кто-то богатый. Многочисленные родственники, друзья и друзья друзей. За каждым столиком — по четыре человека. Официанты приносят тарелку с зеленью, четыре банки «пепси», четыре мандарина, четыре яблока, и две больших тарелки плова на каждый стол. И по чайнику чая. Потом народ все это съедает. В процессе играют музыканты — барабанят что-то народное. Иногда в микрофон кто-то говорит что-нибудь проникновенное. Славословия в адрес жениха и его прекрасных, лучших, бесподобных, уважаемых, охренительно хороших родителей. Поздравления. Даже военный квартет в дудки что-то сыграл — вот какая, оказывается, важная персона этот жених. Жених сидит на розовом диване в центре сцены, уже устал смущаться и улыбаться, но все равно явно счастлив.