Элизабет Нокс - Искушение винодела

• Название: Искушение винодела
• Автор: Элизабет Нокс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-35763-5

Франция XIX века. Юный Собран, сын винодела, знакомится с ангелом, внешне похожим на Иисуса Христа. И все в жизни Собрана складывается удачно: он наследует отцовскую винодельню, женится на девушке своей мечты. Но ангел оказывается падшим. Винодел сходит с ума, повреждается рассудком его жена, а в провинции совершается несколько жестоких убийств юных девушек…

Тонкий интригующий роман погружает читателя в неизведанный мир желания и ярости, страсти и смертельной ревности, сексуального наслаждения и стыда, своеобразной верности.

Писательницу Элизабет Нокс хорошо знают в Новой Зеландии, и это ее первая книга, получившая мировую известность.

---

— У нее в некотором роде сейчас кризис. Аврора атеист. Не похоже на нее, наверное, подумаешь ты. Что ей теперь думать о своих убеждениях? Атеизм — это действительно убеждение, не просто леность или небрежение. Аврора думала, будто знает меня. Что значит «гммм», Зас? Мои руки чувствуют, как глубоко у тебя в груди зародилось сомнение.

— Что будешь делать, если она и дальше не пожелает тебя видеть?

— Скоро нам доведется поговорить. Поль ухаживает за Аньес, а такое без родительского внимания остаться не должно. Хотя я буду против этой связи — не желаю осквернять графскую кровь непорядками нашей семьи.

— Так ты скажешь Аньес «нет», как когда-то сказал тебе «нет» твой отец? К тому же непорядок в семье Жодо — это ее же удача. Или ты больше не веришь в свою удачу?

— Ты не моя удача, падший ангел, и не мой ближайший друг. Ты моя любовь. Настоящая любовь.

— Ты уснул.

— Кажется, ты мне это уже говорил. Я засыпаю, проваливаюсь в сон, стоит моему разуму перестать властвовать над телом, как властвует король на троне. Уже сколько лет я просыпаюсь и думаю об одном — о тебе, когда ты вот так молча глядишь на меня. Я представляю целую жизнь, которая начнется в момент, когда я умру, а ты все так же будешь сидеть подле меня.

— Думаешь, я буду сидеть у твоего смертного одра?

— Да.

— А если не буду, станешь жить вечно?

Зас поведал Собрану, что падшие ангелы начитанны. Ад полнится копиями всего, что когда-либо было написано. В раю же копий не терпят, кроме ангелов — единственное, что Бог позволил Себе воспроизвести.

— Он терпит лишь копии, созданные Им Самим. В адской цитадели нас живет постоянное число, но крепость постоянно растет, дабы вместить книги, которые постепенно заполняют комнату за комнатой. Но ангелы, хоть и начитанны, абсолютно не воспринимают опыт — они просто созданы такими: вечными, не изменяющимися, безмятежными.

— Только не ты.

— Это, наверное, из-за моего сада. И я слишком много общаюсь со смертными.

Богатеи выложили бы целые состояния даже за одну унцию слюны ангела. Она — любовное зелье, сладкое, чистое, будто свежий снег, и освежающее после дней солнцепека. Испытанная закваска для потных простыней.

— Я понял, что оказался в опасности, едва предложив прийти к Тебе во второй раз. Понял, когда Бог ниспослал вихрь, который унес меня, вырвав несколько перьев.

— Но ты все равно приходил каждый год.

— Бог — мой создатель, не хозяин. Не думаю, будто Он говорит мне: «Не смей делать этого!» Скорее: «Ты об этом пожалеешь».

— Значит, ты можешь быть свободен с небольшими оговорками. Если бы Бог сделал мне предложение, думаю, я бы его принял. То есть, думаю, Он уже мне его сделал, просто я этого не понял.

Собран очнулся на каменном полу у камина. Винодел никак не мог открыть глаза: ему казалось, что он муха, которая попала в лужицу меда и пытается взлететь. Затем он почувствовал прикосновение теплой воды и грубой ткани. Зас омыл и уложил его на кровать, застеленную свежим бельем. Сам лег поверх одеяла и погладил лицо Собрана.

— Мне надо лететь и полить цветы в саду. Эта буря — единственная причина, по которой мы так долго смогли оставаться наедине.

Собран высвободил руки из-под одеяла и ухватил ангела за уши.

— Возвращайся скорее, — попросил он.

— Вернусь. А ты спи. Неделю, не меньше. Ешь мясо во время каждой трапезы. Напиши письмо Авроре.

Отняв от ушей руки Собрана, Зас выпрямился, скрестив крылья за спиной. Еще раз посетовал на низкие потолки и ушел.

Рю-дю-Бак,

Париж,

20 января 1835 г.

Собран!

Я не знаю, как начать или в каком тоне писать Вам это письмо. Да, Поль говорил мне об Аньес. Единственное, что меня удерживает от благословения, — их молодость. Они не должны жениться в столь нежном возрасте. Оба терпеливы и открыты к советам, поэтому смогут вынести долгую помолвку. Их жизни проходят не слишком активно, но и не слишком скучно, и все же, думаю, детям лучше поднабраться опыта в жизни. Поль решил предпринять поездку в Альпы и Пьедмон со своим гувернером. Я же хочу просить Аньес составить мне компанию во время паломничества в Сантьяго-де-Компостела. Разумеется, я отпишу мадам Жодо, дабы она отпустила Аньес со мной.

Ваши возражения о мезальянсе я принимаю лишь как напоминание о том, какая родословная у самого Поля. Вы спрашиваете, захотят ли Вюйи союза с семейством, «известным сомнительной рассудочностью и запятнавшим себя самоубийством». Тем не менее Вы в курсе, что я склонна считать так: самоубийство не есть грех, но поступок, на который нас толкают события и непереносимые обстоятельства, постигающие порой людей. Насчет мадам Жодо: в ее неустойчивости кроется рассудочности куда больше, чем Вы готовы увидеть. Думаю — смею думать и смею высказывать свои мысли, — Вам удобно сомневаться в здравости рассудка Вашей супруги, так чтобы она — та, с которой Вы должны быть наиболее близки, — могла бы оставаться за прозрачной стеной Вашего разочарования или недоверия, а после забыта, как, впрочем, и случилось.

Итак, Вы видите: я не приемлю Ваших сомнений. И — да, Ваши сомнения заставляют меня напомнить Вам о болезни, от которой умер отец Поля, а также о моих страхах относительно здоровья сына. Вот, все признано. Что касается разницы в положениях, то благодаря Вашим прозорливости, амбициям и удаче Аньес получила воспитание настоящей светской дамы, и, надеюсь, вхождение в высшее общество не представит для нее никаких проблем, с которыми бы не справился ее характер.

Анри, узнав о намерениях Поля, удивился, однако мой муж, в конце концов, барон, тогда как сын граф. Кроме того, даже если Аньес не страдает от отсутствия общества, она пострадает в любом случае. Как можно защитить ее от страданий? Вам следует подумать о своей сохранности и узреть, как Вы не правы, позволяя себе говорить о жизни родной дочери в тоне набожного фатализма. Как вообще может быть фаталистом кто-то в Вашем положении?

Это письмо я пишу Вам лишь в качестве ответа. Поля я уже благословила проситъ руки Аньес. Сказала ему не ждать, не думать, будто лучшая партия представится вдруг завтра сама по себе. У Поля нет Вашей священной привилегии раздумывать, что есть правильно, что нет, что есть порок, а что — добродетель, и после держать язык за зубами, пока волос на голове не побелеет.

Еще одно дело, по которому я Вам пишу: я сообщила письмом управляющему поместьем, что Вы всяко можете занять арсенал над каретным сараем. Думаю, Вы захотите запечатать большие двери в торце, через которые поднималось на лебедке оружие для хранения. Под дверьми есть яма с песком, в которой Поль играл еще ребенком и где чисти — ли кольчуги в былые времена. Пусть внизу и песок, я все же боюсь подумать, как Вы или кто-то из Ваших гостей вдруг упадет в ту яму. На крыше местами надо заменить черепицу, однако сами балки дай пол — из дуба, очень крепки. Места вдоволь — будет куда свезти все Ваши книги. И Вам более не придется возвращаться на ночь в Кло-Жодо. Мне всегда казалось, что в комнате над бродильней потолки длямоего винодела чересчур малы, однако, полагаю, столь скромному человеку там было удобно.

Аврора де Вальде, баронесса Леттелье.

Дамаск,

15 ноября 1834 г.

Меня зовут Афара Алъ-Кирниг. Думаю, Вы знаете, кто я, ибо, когда на небе уже мерцают звезды, а глаза людей сокрыты веками, наступает час нашего родства.

Рука, что выводит на этом листе бумаги сии прямые знаки, принадлежит старому скорняку из России и солдату в придачу (напоминает он мне). Он, как и Вы, ветеран сражения под Бородино. Исаак Кумилев приехал в мой город по делам, но заболел и без денег оказался покинут слугами. Я шита его в христианском приюте — место ужасное, где на двадцать умирающих пациентов приходится по одной лишь жилистой монахине. Я заботилась о Кумилеве полгода, и за это время мы оба поняли: хворь такова, что оставит его здесь. Я немного выучила русский и французский, однако этого не хватает самой составить Вам письмо. Кумилев виделся с нашим взаимным другом, поэтому не думайте, будто написание сего послания проходит в ссорах и обвинениях в безумии.

Ангел Зас прилетал ко мне довольно часто за прошедшие пятьдесят лет. Впервые он явился в мой первый — смутный — год вдовства. В замужестве я счастлива не была, меня выдали за невнимательного и болезненного мужнину — я стала его восьмой невестой, а вскоре и овдовела. После того меня вернули в отчий дом присматривать за отцом в его последнем недуге. (Диктуя эти строки, я осознаю, что за всю жизнь и получаса не провела в обществе молодого человека.)

Как единственный ребенок, я унаследовала от отца часть его состояния, не связанную с торговлей: дом, сад миндальных деревьев и небольшой виноградник.