Сюзан Айзекс - После всех этих лет

• Название: После всех этих лет
• Автор: Сюзан Айзекс
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-138-3

В своем шестом романе американская писательница Сюзан Айзекс ярко и психологически убедительно раскрывает духовную деградацию человека, вкусившего власть и богатство. Осознав трагедию многолетнего союза «не с тем человеком», героиня находит в себе силы откинуть прошлое, возродиться к новой жизни.

---

— Все, как страшный сон, Алекс.

— Я знаю, ма.

Мне показалось, что он хочет обнять меня крепче, но в комнате находился его старший брат, и он только шлепнул меня, как маленького ребенка.

Алекс и Бен похлопали друг друга по спинам и быстро поцеловались.

— Привет, Алекс.

— Здорово, Бен.

— Ты можешь себе это представить?

— Нет, — ответил Алекс. — Не могу.

— В последний раз, когда я говорил с ним, — сказал Бен, — разговор был очень короткий — я просто попросил у него денег. На новый телевизор. Хотя мне было не особенно нужно. У кого, черт возьми, сейчас есть время смотреть телевизор?

Рот Алекса с правой стороны скривился полуулыбкой, точно, как у Ричи.

— Когда я разговаривал с ним в последний раз — я пожелал ему смерти.

Бен обнял Алекса и прижал его к себе. Я не могла поверить, насколько разные у меня сыновья. Большой и маленький. Светлый и темный. Мускулистый и хрупкий. Открытый и замкнутый. Они могли бы принадлежать разным народам.

Пока Алекс расслаблялся в объятиях Бена, я бросила «Подозрительной» взгляд, намекавший, что это сугубо личная семейная ситуация. Она захлопала ресницами. Тогда я сказала:

— Если не возражаете, мне бы хотелось побыть со своими сыновьями наедине.

Кажется, она поняла. Пробормотав, что ей надо позвонить пациенту с сыпью на руках, она вышла.

Я взяла детей за руки. Рука Бена, большая и сильная, кожа шершавая от частого мытья в больнице. Рука Алекса меньше, изящная. Мозолистые от игры на гитаре пальцы, как у всех музыкантов тяжелого рока. Я быстро осмотрела его. На нем была поношенная майка, на груди из двух дыр торчали волосы.

— Алекс, — сказала я.

— Да-а.

— Несмотря ни на что, я бы просила тебя надеть на похороны галстук и пиджак.

— Несмотря ни на что? А что еще может произойти?

— У мамы есть небольшая проблема.

— У мамы — большая проблема, — перебила я. Я рассказала о моем свидании с Гевински в полицейском участке. Алекс опустил голову, изучая свои ботинки. Бен, обхватив голову руками, сел на кушетку. Когда я увидела, что плечи его дрожат, я поняла, что он рыдает. Я села рядом; обняла его и погладила его мягкие волосы.

— Успокойся, Бенджи.

— О, мама! Что ты собираешься делать? — спросил он.

Я посмотрела на Алекса. Он подошел и сел с другой стороны.

— Я не знаю, что делать.

Мы молча сидели несколько минут.

— Не могу поверить в то, что произошло, — сказала я им. — Я должна поговорить с адвокатом. Стефани обещала помочь.

— Как они могут арестовать тебя? — настаивал Алекс. — Это глупейшая, черт возьми, ситуация, о которой я когда-либо слышал.

Глаза его блестели. Вероятно, он сдерживал слезы. А может, был зол на что-то. Понять его было трудно. В нем было не только физическое сходство с Ричи — Алекс многим походил на отца. Алекс был душевно тоньше, и если он не чувствовал к вам доверия, вы никогда не смогли бы подобрать к нему ключик. Ричи был единственным, кто хорошо понимал его; называя хитрым маленьким чудовищем. И отец, и сын были прирожденными спортсменами, соблазнителями, людьми, не слишком мучимыми угрызениями совести. Ричи никогда не понимал, как сильно Алекс любил его. И на этом, как считала я, сходство заканчивалось. Самым сильным чувством Ричи была страстность. Алекс же обладал нежным любящим сердцем.

Конечно, Бен тоже любил отца. И пока его спортивные успехи и учеба не доставляли Ричи хлопот, он был достаточно милым мальчиком, чтобы привлечь внимание отца.

— Алекс, относительно того последнего разговора с папой… — спросила я. — Когда это было?

— Когда он обозлился на мою выходку с карточкой Американ Экспресс. Месяца два назад.

— Он не писал тебе?

— Только раз. И должен заметить, там говорилось, что, если я не покончу со всем этим дерьмом…

— Ты не должен говорить так.

— Ма, ты же знаешь это слово.

— Конечно, знаю. Но ты не должен употреблять его при мне.

— Хорошо, мама. В письме говорилось, что, если я не исправлюсь, он не только перестанет поддерживать меня материально, но лишит меня наследства. — Помолчав, он поинтересовался — Он сделал это?

— Нет. Теперь послушайте, вы оба. Я не хочу расстраивать вас еще больше, но вы должны знать все.

Мальчики кивнули.

— Надеюсь, мне не надо убеждать вас в том, что я не убивала вашего отца?

— Не говори глупостей, — сказал Бен. Алекс накрутил на палец прядь своих волос.

— Ты не понимаешь, ма!

— Чего я не понимаю!

— Того, что раз Гевински считает тебя убийцей отца, он не будет тратить время на поиски настоящего.

— Я понимаю это.

— Боже! — воскликнул Алекс, — тогда дело будет закрыто навсегда.

Я отправила мальчиков наверх позвонить сестре Ричи Кэрол по поводу похорон, Я сидела так тихо, что чувствовала, как кровь пульсирует по всему моему телу. Я услышала, как дедушкины часы пробили четверть.

Около семи часов Касс, Стефани и Маделейн принесли ужин. Приготовление его Стефани, естественно, взяла на себя. Касс помогала накрыть на стол, Маделейн раскладывала салфетки. Она свернула одну цилиндром и поставила ее на стол. Салфетка согнулась и упала.

— Как мужской член, — воскликнула Маделейн.

— Очень остроумно, — заметила Касс. Несколько лет назад она познакомилась с Маделейн в библиотечном комитете. Она почта не знала ее — знала только, что та заядлая читательница. И когда Маделейн спросила, не хочет ли она присоединиться к нам троим для прогулок, Касс согласилась: почему нет? — хорошая, компания. Маделейн тщательно подбирала для нас книжное обозрение, звонила, предупреждая, что кто-то из наших любимых писателей будет давать интервью по кабельному телевидению. Иногда, когда мы проходили какое-нибудь красивое место, она вдруг замирала, пораженная красотой природы. Мы продолжали путь, и она цитировала: «Нет фрегата лучше книги…». После развода, два года назад, она стала цитировать только свою собственную поэзию.

— «Моя свадьба», — внезапно произнесла она.

— Это твоя новая поэма? — спросила я, с трудом пытаясь скрыть страх и неприятный тембр своего голоса.

— Да. Но это не только о моей свадьбе.

— Просматривается определенная закономерность, — сказала Касс утомленно.

— Да! — Маделейн взглянула на меня и прикусила губу. — Извини, может, сейчас неподходящий момент для этого.

— Нет, — сказала я. — Продолжай.

Она была похожа на большой черный мешок, в черных брюках, черном свитере и кожаной жилетке. Никто из вас никогда не осмеливался остановить ее.

Маделейн никогда не была объектом шуток, сама никогда не шутила, но была довольно мягкой. От нее ушел муж, но не к другой женщине, а к другим, ко многим женщинам. После этого она стала мрачной. Не знаю, был ли этот уход более болезненным для нее, чем для меня уход Ричи. Майрон Майкл Берковиц переехал в одноэтажный особняк и предметом его гордости был домашний бассейн с душем. Работа Маделейн по составлению кроссвордов и головоломок никогда не была рассчитана на полный рабочий день, поэтому она бросила ее совсем и стала жить на алименты мужа, посвятив себя целиком поэзии.

Я перевела взгляд с угреватого, и мрачного лица Маделейн на кремово-персиковое лицо Стефани. Она разложила все продукты на столе в столовой и вытаскивала сетку с овощами из полотняной сумки на колесиках.

— Спасибо, — выдохнула я, пока она укладывала в плетеную корзину хлеб и рулеты, сделанные собственными руками.

— Не благодарите меня, Я приготовила все, что необходимо, так что тебе не надо будет заниматься кухней всю траурную неделю. Это благоразумный обычай.

Развернув, она дала мне листок бумаги, на котором была написана фамилия адвоката из Манхэттена. Она сказала, что никто из ее знакомых не мог порекомендовать хорошего адвоката по уголовным делам в Лонг-Айленде. А поскольку адвокат мне нужен срочно, она обратилась к начальнику отдела в той фирме, где раньше работала.

— Я никогда не сталкивалась с ним по работе, — сказала она доверительно, — но у него великолепная репутация.

Я спросила у Стефани, не жалеет ли она, что оставила свою юридическую карьеру ради булочек и воздушных пирожных.

— Нет, — сказала она.

Я почувствовала даже некоторую обиду за нее, за ее неоцененную красоту, за ее неинтересного мужа. Однако моя симпатия к ней была значительно глубже.

Я решила взять немного семги с яйцом с тарелки, чтобы отнести мальчикам: наверх, но, к счастью, Алекс, Бен и «Подозрительная» в этом момент вошли в комнату. К моему удивлению, Алекс не только побрился, но и зачесал назад свои длинные волосы, потратив на это, видимо, не меньше кварты геля, что сделало его сходство с Ричи еще более поразительным. Касс, знавшая его лучше других, была ошеломлена. Маделейн, пораженная, смахнула рукой пот со лба: