Наталья Котлякова - От Тарутино до Малоярославца

• Название: От Тарутино до Малоярославца
• Автор: Наталья Котлякова
• Издательство: Золотая аллея
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5–7111–0343–1

Книга издается к 190-летию исторической победы россиян над «Великой Армией» Наполеона.

Впервые системно и всесторонне показана роль Малоярославецкого сражения 12 октября 1812 года как битвы, спасшей Отечество и предопределившей коренной перелом в ходе войны в пользу России.

Книга составлена сотрудниками Малоярославецкого военно-исторического музея 1812 года.

Издание — плод многолетней исследовательской работы ученых страны: историков, краеведов, археографов, искусствоведов, специалистов по военной истории.

В книге использованы иллюстрации из Фондов Малоярославецкого военно-исторического музея 1812 года. Многие материалы публикуются впервые.

Для широкого круга читателей.

Малоярославецкий военно-исторический музей 1812 года открыт для посетителей все дни, кроме понедельника и последней пятницы каждого месяца с 10.00 до 18.00 часов.

249090 Калужская область, г. Малоярославец, ул. Московская, 27. Тел/факс: [phone].

В оформлении использованы картина П. Хесса. «Бой под Малоярославцем.» рисунок В. Типикина. «Офицер и нижний чин Рязанского пехотного полка.»

---

17 октября в расположение группировки Мюрата прибыл из Москвы долгожданный обоз с продовольствием и водкой, из которой вечером того же дня и в ночь на 18-е французы варили в огромных кастрюлях ром с сахаром, тут же на месте распиваемый. «Во французских лагерях, — писал К. Колачковский, — изголодавшиеся солдаты набросились на припасы и пьянствовали целую ночь напролет. Даже многие офицеры, забыв о службе, провели всю ночь в беседе и утром были почти совершенно неспособны к исполнению своих обязанностей. Особенно во втором корпусе Себастьяни, где забыли о всякой осторожности и не выслали даже, как обыкновенно, утренних разъездов»[160]. Надо отметить, что «Рукопись карабинеров» обходит данный факт молчанием. В ней указано, что, соблюдая меры предосторожности, части 2-го кавалерийского корпуса обычно садились на коней за два часа до рассвета и оставались в таком положении до восхода солнца, причем в этот промежуток времени по всем направлениям высылались разъезды. Если не было ничего нового, кавалерия спешивалась, после чего солдаты разнуздывали и расседлывали лошадей, а затем приступали к утреннему уходу за ними. Согласно «Рукописи карабинеров», вместе с обозом приехали из Москвы офицеры-казначеи карабинерских полков, привезшие жалование за два предыдущих месяца. Там же сказано, что в дивизии генерала Дефранса раздача припасов началась лишь утром 18-го, на рассвете, как раз перед нападением русских[161]. В это время кавалеристы 2-го кавалерийского корпуса уже занимались чисткой коней, поэтому в 7-м часу утра, когда колонна генерал-адъютанта графа В. В. Орлова-Денисова, насчитывавшая около 8500 человек[162], начала свою внезапную атаку, во французских полках часть лошадей оказалась расседланной.

Сигналом к атаке на бивуаки корпуса Себастьяни послужил выстрел из русской пушки, раздавшийся с опушки Дедневского леса, находившегося перед фронтом карабинеров. Из «Рукописи карабинеров» трудно понять, стреляла ли это одна из пушек Донской конноартиллерийской роты º 2, приданной колонне Орлова-Денисова, или, что более вероятно, одно из четырех орудий легкой роты º 8, сопровождавших егерскую бригаду полковника Е. М. Пиллара (последняя наступала к Тетеринке в авангарде 2-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта К. Ф. Багговута). Ядро, выпущенное этим орудием, убило одну из лошадей в запряжке фургона, стоявшего возле палатки полковника Бланкара. Французы сразу поняли смысл этого сигнала, но их сторожевые посты, расположенные впереди ручья, были застигнуты врасплох. В таком положении очутилась и застава 2-го карабинерского полка, состоявшая из 30 человек под командой лейтенанта Прюдомма и младшего лейтенанта Дювико. Она была окружена казаками и целиком захвачена в плен.

Едва прозвучал первый пушечный выстрел, как многочисленная русская конница вышла колонной из Дедневского леса (точнее из его северо-восточной оконечности, огибавшей левый фланг французской позиции) по тропе, ведущей из деревни Стромилово, пронеслась дальше через Дмитровское и, развернувшись фронтом на запад, устремилась на артиллерию 2-го кавалерийского корпуса, стоявшую на пригорке за бивуаком дивизии Дефранса. Быстро захватив пушки [163], казаки бросились с тыла на 1-й карабинерский полк, одновременно показывая свое намерение отрезать корпус Себастьяни от остальных войск Мюрата. На бивуаке 4-й кирасирской дивизии царил тогда величайший беспорядок. В этот первый момент многие люди не могли сразу собраться, перемешавшись с заводными лошадьми, среди повозок и экипажей. Однако карабинеры сохранили присутствие духа, поэтому порядок был скоро восстановлен. Сев на коней, 1-й карабинерский полк, возглавляемый бригадным генералом Бувье, не стал дожидаться, пока выстроятся все его ряды, и поспешно развернулся фронтом назад, в ту сторону, откуда слышались громкие крики «Ура!» русской конницы. Как только три его слабых эскадрона, один за другим, сделали эту перемену фронта, полк бросился на конные массы, находившиеся у него в тылу. Опрокинув и изрубив казаков, преграждавших ему путь, он достиг высоты, обычно служившей корпусу Себастьяни местом сбора и построения. Русские каждую минуту все больше усиливались, и 1-й карабинерский полк был возвращен на прежнюю позицию возле бивуака. Здесь он некоторое время оставался и даже имел успех в бою с казаками, но численное превосходство последних было слишком велико. Считая себя не в силах удерживать эту позицию, полк вновь решил пробиваться в тыл сквозь массы русской конницы. Несмотря на храброе сопротивление, эти массы были опрокинуты карабинерами и прогнаны в небольшой лесок, находившийся справа от французского бивуака (за Рязанским оврагом).

Когда 1-й карабинерский полк совершал свой отход, его командир, полковник Ларош, отделился от полка и не смог присоединиться к нему на новой позиции за леском. Тогда на поиски полковника, судьба которого внушала опасения, был послан капитан Макрео, имевший хорошего коня. Объехав лес и осмотрев встреченных на пути убитых и раненых, этот офицер убедился, что Лароша среди них нет. Он уже возвращался назад к полку, когда заметил 9 казаков, выехавших из леса и атакующих его. Офицер, возглавлявший эту группу, первым подскакал к Макрео и выстрелил в него в упор из пистолета, но промахнулся. В то же мгновение французский капитан пронзил его тело саблей, а затем, видя, что казаки, следовавшие за офицером, замешкались, полным галопом пустил своего коня прямо на них. Донцы растерялись, и Макрео прискакал к своему полку, даже не преследуемый ими. Тем временем 1-й карабинерский полк полностью восстановил связь с главными силами Мюрата, но при этом между ним и двумя другими полками дивизии Дефранса образовался значительный интервал, заполненный вскоре русской конницей. В результате создалась большая угроза для 2-го карабинерского и 1-го кирасирского полков, которые могли лишиться всякой надежды на отступление.

Благодаря мужественному сопротивлению 1-го карабинерского полка, другие части корпуса Себастьяни получили время и возможность устроиться. Стоявшие на левом берегу Десенки 2-я легкая и 2-я тяжелая кавалерийские дивизии генералов Бордесуля и Ватье, вместо того, чтобы перейти этот ручей и построиться вместе с дивизией Дефранса на высоте позади бивуаков, предпочли пойти вправо от Тетеринки к польскому (5-му) корпусу, с которым благополучно соединились. Этот маневр оказался настолько безопасным, что им удалось забрать с собой даже имущество 4-й тяжелой дивизии. Генерал Дефранс мог сделать то же самое, однако долг повелел ему принять иное решение. В то время как две дивизии 2-го кавалерийского корпуса с такой легкостью выходили из дела, а 1-й карабинерский полк выручал сам себя, он приказал 2-му карабинерскому и 1-му кирасирскому полкам под командой бригадных генералов Шуара и Польтра двинуться на врага с целью спасения артиллерии. При этом командир дивизии, очевидно, рассчитывал на поддержку других частей французской кавалерии, еще не задействованных в бою. Оба полка поднялись на высоту, но опоздали, — казаки уже увезли большинство орудий, бросив на месте только те, у которых не было запряжек[164]. 2-й карабинерский и 1-й кирасирский полки были вынуждены расположиться на еще более опасной позиции, где постоянно возраставшая в числе русская конница охватила их со всех сторон. В особенно тяжелое положение попал 1-й кирасирский полк, находившийся на правом фланге. Из-за неслаженности движений он слишком отдалился от 2-го карабинерского полка и оказался почти в самой середине конницы Орлова-Денисова. Окруженные казаками, кирасиры 1-го полка долго и успешно отражали их нападения, надеясь на помощь карабинеров. Генерал Шуар хотел им помочь, несмотря на то, что возглавляемый им 2-й карабинерский полк сам был окружен. Все же казаки атаковали карабинеров не так опасно, поэтому отважный командир 2-й бригады, приказав полковнику Бланкару держаться на месте с половиной 2-го полка (около 100 всадников), попытался во главе другой половины прорваться к 1-му кирасирскому. Однако, потеснив передовые казачьи сотни, Шуар наткнулся на слишком крупные силы русской конницы и был вынужден возвратиться на исходную позицию, причем привел за собой многочисленного противника.

Сражение при с. Тарутине. П. Хесс

Генерал Польтр, потеряв надежду на подмогу, приказал трубить сигнал отхода, по которому 1-й кирасирский полк начал пробивать себе обратный путь сквозь линию казаков. «К несчастью, — сообщает об этом эпизоде „Рукопись карабинеров“, — вместо того, чтобы направиться в сторону 2-го карабинерского полка, он взял направление намного более назад, на лес, о котором мы уже говорили, находившийся вправо от бивуаков. Вынужденный разомкнуться и рассредоточиться, чтобы пересечь этот лес, он понес весьма большие потери»[165]. Возможно, именно в этом лесочке, кишевшем казаками, 1-й кирасирский полк и потерял своего «орла» (штандарт с позолоченной фигурой орла на навершии древка). Известно, что орлоносец полка, младший лейтенант Ж. де Берлемон, защищая «орла», получил 13 колотых ран, нанесенных казачьими пиками[166]. Согласно русским источникам, этот почетный трофей (первый в Отечественной войне 1812 г.) был взят сотником Карповым 4-м из Донского казачьего полка полковника Иловайского 10-го [167].