Александр Авдеенко - Следопыт

• Название: Следопыт
• Автор: Александр Авдеенко
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Эта книга — солдатская биография пограничника-сверхсрочника старшины Александра Смолина, награжденного орденом Ленина. Он отличился как никто из пограничников, задержав и обезвредив несколько десятков опасных для нашего государства нарушителей границы.

Документальная повесть рассказывает об интересных эпизодах из жизни героя-пограничника, о его боевых товарищах — солдатах, офицерах, о том, как они мужают, набираются опыта, как меняются люди и жизнь границы.

Известный писатель Александр Авдеенко тепло и сердечно лепит образ своего героя, правдиво и достоверно знакомит читателя с героическими буднями героев пограничников.

---

Джек вдруг круто свернул в сторону, подбежал к густым кустам терновника, ощетинился и зарычал. Я поднял пистолет, но стрелять не собирался. Там, в темных колючих зарослях может быть не нарушитель, а грибник. Вполне возможно.

Джек рычит сильнее, натягивает поводок, взвивается на дыбы. Пустить или не пустить? Опасно и то и другое.

— Эй, кто там? — закричал я. — Выходи, — и перебросил автомат со спины на грудь и клацнул затвором.

Из кустов сейчас же откликнулись.

— Не стреляй, пан жолнеж, если не хочешь убить молодую матку.

Голос молодой, веселый. Нет в нем никакого страха. Нарушители не так разговаривают с пограничниками. Местная жительница? Проверим!

— Выходи сюда! — приказал я.

Какое-то время в кустах было тихо. Потом стал слышен шорох, ветви раздвинулись, и на песчаную поляну вышла пригожая, лет двадцати молодуха. Босоногая. Среднего роста. Черные густые волосы заплетены в две толстых тугих косы. Белая блузка. Темный деревенский жакет. Черная домотканая юбка. На спине плахта с каким-то мягким барахлишком. В руке алюминиевый бидончик с молоком или ягодами.

Васена, наверное, из деревни Житницы. Или Лизавета.

— Кто такая? Откуда? Что здесь делаете?

— На какой вопрос раньше отвечать? — улыбается молодуха.

Говорит она по-украински, но с сильным польским акцентом. Но это еще ничего не значит. Многие местные жители так разговаривают. Среди них немало поляков.

— Документы есть?

— Какие у меня документы, пан пограничник? Я здешняя, из деревни Буска. Иду к маме в Кухарское лесничество.

— В Кухарское? А сюда вы как попали?

— Ногами, пан пограничник. Шла, шла и попала.

— А вы знаете, где находитесь?

— Нет, пан пограничник, не знаю.

— В двадцати километрах от Кухарского лесничества. На запад.

— Вон куда меня, бедолагу, занесло. Я так и думала, шо заблудилась. Гроза виновата. Я ще вчера вечером вышла из хаты. Дытыну положила в колыску, убаюкала, сказала свекру, щоб приглядывал — и помчалась. Думала, за ночь туда-сюда обернусь. Но по дороге попала под грозу. Ну и напугалась же. И намокла, як курица. Ой, пан солдат, не приближайтесь! — закричала женщина. Но сейчас же засмеялась и добавила: — Не вас я боюсь, а собаки. Солдаты не кусаются.

И умолкла. Смотрит на меня больше чем приветливо и ждет, что я скажу, что сделаю.

А я молчал и улыбался по привычке. Женщина приняла мою улыбку на свой счет, как ответ на ее зазывной смех и шутку. Ничего, пусть себе заблуждается.

— Пан, будь ласка, укажите дорогу в лесничество. Может, и вам туда надо, а? Вдвоем веселее будет шагать.

— Как тебя зовут, красавица? — спросил я. — Не Марыся случаем?

— Правильно, Марыся, — обрадовалась женщина. — Вот это да, вот это диво! А как же ты узнал, солдатик?

— Очень просто. На твоем лице вот этакими литерами написано, что ты Марыся.

— Нет, правда, скажи — как узнал?

— Твои земляки сообщили.

— Какие?

— Те самые… Твоя мать в Кухарском лесничестве живет?

— В Кухарском.

— А соседи у тебя Галя Гарусная и Таня Вербная?

— Верно, они самые.

— Вот от них я и узнал. Значит, Марыся?

— Угу. А тебя, пан солдат, как звать? Иван, наверное? Все вы, русские, Иваны.

Я немного помолчал и, оглянув женщину от босых ног до бровей, строго сказал:

— Ну, вот что, Марыся, или как там тебя. Хватит сказки рассказывать. Пошли на заставу.

— Пан солдат, не пойду я на заставу. Я домой пойду. В лесничество.

— Я вас задерживаю, гражданка. Временно. До выяснения личности.

Красивое, измученное бессонной ночью лицо женщины исказилось страданием. Темные большие глаза наполнились слезами.

— Отпусти ты меня, Иван, ради христа.

— Повторяю: задерживаю до выяснения личности.

— А чего тут выяснять? Вся я тут. Смотрите, пан пограничник, выясняйте.

— Что у вас на спине? Покажите!

Она сейчас же сбросила небольшой плоский узел на землю, развернула. Показала грязные туфли, праздничное платье, платок, краюху хлеба домашней выпечки, кусок сала.

Посмотрел я бидон. Он был полон кислого молока.

— У мамы нету коровы, — пояснила молодуха. — Я каждый раз, когда иду к ней в гости, ряженки прихватываю.

Я оставил Джека охранять женщину, а сам пошел в кусты терновника, чтобы посмотреть, не спрятано ли там что-нибудь. Ничего не нашел. Вернулся. Женщина смотрела на меня умоляющими глазами.

— Дорогой пан пограничник, не задерживайте! — она прикоснулась к своей пышной груди. — Я должна дытыну годувать, молоко перегорит. Отпустите, будь ласка.

— Я вам уже сказал: мы должны выяснить вашу личность.

— Чего ж тут выяснять? Я Марыся Вронская. Живу в Буске, вторая хата от речки. Синие ставни. Муж работает на станции. Свекор — дома, по хозяйству. А родом я с Кухорского лесничества. Каждая собака меня знает. Отпусти, не бери на свою чистую душу тяжкий грех.

Очень убедительно говорила Марыся или как ее там звали. Если бы я был первый день на границе, я, может, и поверил ей. Мы, пограничники, народ недоверчивый, вот в таких случаях, когда обнаружили на КСП следы.

— Ничего, Марыся, моя душа стерпит.

— Я пожалуюсь твоему начальнику.

— Правильно сделаешь. Где ты была, Марыся, два часа тому назад? Отвечай!

— Где?.. — она оглянулась в ту сторону, откуда мы с Джеком прибежали. — Вроде бы там. А может быть, и не там. Голова у меня кругом пошла.

— А почему ты спряталась в кусты при моем приближении?

— Волка твоего испугалась.

— Ну! А почему ты границу переходила задом наперед?

— Какую границу? Что ты, солдат! За кого ты меня принимаешь?

— Ну! Собирай вещи, пошли на заставу. Там все выясним и довезем до лесничества.

— Ну, если так, я согласна. Пойду. Можно мне надеть чулки и обуться?

Я кивнул. Марыся села на землю, оголила мокрые ноги выше колен, вытерла их головным платком. Ничуть не стесняется. Я не хотел смотреть на то, что она делает, но не мог не смотреть, Ноги у нее белые, тугие, с круглыми розовыми коленями. Натягивает чулки, застегивает резинки, а сама смотрит на меня, улыбается.

— Сколько тебе лет, Ваня? Двадцать исполнилось?

Молчу.

— Ты еще не женат, Ваня? А дивчина у тебя есть? Давно дома не был?

Тихонько смеется, словно на свидание ко мне пришла, и ласково допрашивает:

— Ты еще не целованный, Ваня?

Одета она во все деревенское. На шее дешевые бусы, медный крестик на груди. Но дух от нее какой-то сдобный, одеколонный, табачный. Не деревенская девка. Не проветрилась и в лесу. Дух города остался.

Дело прошлое, чего греха таить: засмотрелся я на красавицу Марысю. Было такое дело, было. Не забывайте, что и мне тогда всего-навсего двадцать один стукнул. И я ни разу в своей жизни не свиданничал с дивчиной. Никто еще не говорил мне ласковых слов. И не смотрел никто так, как эта Марыся.

Ну! Засмотрелся, но не обалдел. Не забыл, кто я и что мне надо делать. И в мыслях ничего плохого не промелькнуло. Усадил я Джека в сторонке, переложил пистолет из руки в руку и сказал:

— Гражданка, я должен вас обыскать.

Она смотрит на меня веселыми ясными очами, белые зубы блестят в алой щелочке губ. Смеется.

— Будь ласка, обыскивай. Только не щекочи. Я боюсь щекотки.

Ну и баба! Попалась с поличным, капкан за ней захлопнулся, а она не теряется. Знали бандеровцы, кого посылали через границу.

Я осматриваю карманы ее юбки и жакета, а она мурлычет сквозь смех:

— Ой, солдатик, какие же у тебя руки холодные! И дрожат. Ты курей воровал, да?

— Не шевелитесь, гражданка! Стойте смирно.

— Да как можно быть смирной, когда ты…

— Без глупостей, гражданка… Помолчите.

— Вот так вояка! Бабьих слов опасается.

— Знаю я, куда ваши слова направлены.

Я сделал быстрый, самый поверхностный обыск и отстранился. Ничего не обнаружил. Если бы нарушитель был мужчиной, я бы не церемонился. Перетряхнул бы всю его одежду и всего основательно исследовал.

— И все?! — усмехнулась Марыся. — Плохо обыскиваешь, Иван. Не заглянул туда, где бабы прячут главные секреты.

Она выпятила грудь, развернула плечи, закинула за спину руки, что-то там быстро и ловко сделала и выдернула из-под кофточки белый, теплый даже на вид лифчик.

— Смотри! Ищи!

— Гражданка, и этот номер вам не пройдет. Видали мы и не такое.

Неправда. Ничего подобного мне еще не приходилось видеть.

Но она не угомонилась.

— Боишься? Меня? Такой хорошей?!

— Одевайся, гражданка! Спрячь свои приманки. Побереги для какого-нибудь зверя.

— Дурак ты, Иван. Большой дурак. Такая удача тебе привалила, а ты…

И повернулась ко мне спиной.

— Застегни, а то у меня руки короткие.

Я оттолкнул ее так, что она чуть носом не запахала. Лифчик лежит в одном месте, а она в другом.