Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон

• Название: Тысячеликий демон
• Автор: Ростислав Левгеров
• Жанр: Фэнтези

Хаос уже начал расползаться по земле. Он соберет обильную жатву и миллионы жизней упадут в бездонный колодец смерти, но... кто знает? Может, удастся спастись? Может быть, найдется сила, способная противостоять злу? И какая роль уготована в грядущих событиях суровому воину-кочевнику.

---

– Нам нужен был опытный, сведущий в таких делах человек, – раздраженно прервал пустые разглагольствования принца ванакс. – То есть вы.

– Я?

– Помилуйте! – изумленно воскликнул принц. – Кто ж не знает Странника? Хаук – праведник и кудесник, знаменитый искатель истины! Когда мой дражайший друг Пётр шепнул мне о вас, я был просто на седьмом небе от счастья! Вот тот человек, который поможет мне в моем полном опасности деле! – сказал я моему дорогому Дагде.

– Знаменитый искатель истины? – Удивлению Хаука не было предела. – Странник? Интересно, откуда люди знают обо мне?

– К сожалению, – сказал принц, сочувственно похлопав Хаука по руке, – люди зачастую не знают самих себя. Что уж говорить о других! Может быть, поэтому мы – люди – так плохо относимся друг к другу?

Ночь. Было так темно, что Хаук, как ни старался, не мог ничего разглядеть.

– Я заснул, – сказал он. – Действительно, я заснул и проспал… – тут он, шаря рукой по стене, подошел к окну, – о, боги! Уже глубокая ночь. Проспал полдня. Что ж, мне надо было отдохнуть.

На крыльце сидел Иероним. Свет луны падал на него, и со стороны казалось, будто он осыпан серебристой пудрой.

– Доброй ночи, – приветствовал его Хаук, усевшись рядом.

– Доброй, – ответил Иероним с мечтательной улыбкой на устах.

Хаук имел врожденную способность слышать мысли людей. Коэдвы называли таких людей рогнаитами – детьми Леса. Рогнаитов в самом раннем детстве отвозили в Дамхон, к друидам на воспитание. Но так было не всегда: часто родители, напуганные зловещими слухами, окутывавшими Дамхон, утаивали мистический дар своих детей, в результате чего он атрофировался и постепенно исчезал.

Хауку посчастливилось остаться с семьей, но "третий глаз" никуда не делся и оставался с ним на всю жизнь, благодаря чему он и заработал себе славу волшебника и чародея.

Это, конечно, преувеличение, ибо Хаук никогда не занимался совершенствованием способности, и, честно говоря, "видел" не очень хорошо. Но если сильно постараться, то… можно многое узнать.

Но только не в случае с Иеронимом. Этот парень являлся загадкой во всех смыслах – Хаук не улавливал его мыслей, да и просто как мудрый, повидавший свет, человек – не понимал. Кем послушник был в прошлом? Что привело его сюда? О чем он думает? К чему стремится?

Иероним очень добрый человек – и это единственное, в чем Хаук не сомневался.

– Что думаешь? – спросил его Хаук.

– Чудесная ночь, – просто ответил Иероним.

– Да, это так. Но я о видении.

Послушник, не меняя выражения светящихся какой-то неземной радостью глаз, неопределенно покачал головой.

– Трудно сказать. Тот, кто скрывает свой истинный облик за чужой личиной – суть зло.

Он посмотрел на Хаука. По лицу его пробежала печаль.

– Остерегайся его, – сказал он тихо. – Вот и весь сказ. А теперь давай помолчим.

– Помолчим?

– Вглядись! Перед тобой весь мир. Он необычен, не правда ли?

Глава 20. Признание

После жуткой смерти младенца прошло четыре дня. Все это время царь сидел затворником в своих покоях – князь Андрей объявил, что отец приболел.

На следующий день после выступления Мечеслава в тронном зале, царица Менелая, напустившая на себя необычайно горестный вид, покинула Воиград в сопровождении доброй сотни молодцев воеводы Михалко. Немногочисленная толпа, собравшаяся в Черном городе, проводила ее гробовым молчанием – сомнительная награда за тридцать лучших лет жизни, проведенных в краю, так и не ставшим ей родным.

Мать младенца – Анея – попросила отпустить ее домой. Андрей выполнил просьбу несчастной и отправил девушку вместе с мужем – плотником – в отчее село.

С отъездом Михалко, воиградское войско, и без того небольшое, сократилось буквально до неприличных размеров. В Кремле осталось двое воевод: Олег – совсем еще молодой воин (у него только-только пробилась пушистая, словно шерстка котенка, борода), командовавший четырьмя дюжинами таких же безусых юнцов; да Дробуш – скрытный тощий тип, вся дружина коего – а это, по его словам, двести человек – слишком сильно походила на разбойников с большой дороги.

Горыня недоумевал, почему же царь не отдаст приказ набрать людей из числа простолюдинов? На это ему отвечали, что, во-первых, народ хвор и нищ – крепких парней среди черни днем с огнем не сыскать; во-вторых, казна, как это не прискорбно, банально пуста – иногда и кормить воинов нечем. Дружинникам платят медяками, поживы никакой – кто же пойдет на такую службу?

Горыня с неохотой признал правдивость этих доводов, но не успокоился и продолжал донимать князя Андрея (он был здесь, по его мнению, единственным, достойным уважения) расспросами, советами, предложениями.

– Вы, – говорил Горыня, – беззащитны, точно овцы. Сотня степняков разнесёт ваше горе-войско в пух и прах и превратит ваш величественный Кремль в пепелище! Да разве можно сидеть, сложа руки, и надеяться на милость дубичских братьев? И зачем вообще их пригласили? Если верить слухам, Военег – хищный зверь, и его брат, уверен, ничуть не лучше, иначе он уже давно бы кормил червей в земле! Вот пожалуют они к нам на свадьбу, поглядят на Кремль и скажут: "Какое хорошее, красивое место! Неплохо бы поселить здесь сына, племянника, дядю, тётю!" – "А как же мы?" – спросите вы. – "А вас мы утопим, вон там, среди обломков вашего непобедимого флота. Зачем вы нам?"

Андрей ничего не отвечал, мрачно уставившись в пол.

– Как хотите, – подытожил Горыня, – выдам сестру за вашего убогого царевича, и уеду домой. Там я нужней.

Искра скучала. Каждый день она гуляла по саду совсем одна, и, кажется, о ней все забыли. А Велимира будто и не существовало. Это удивительно – готовиться к свадьбе с человеком, которого не знаешь и не видишь. Связать свою судьбу с невидимкой. Теперь девушка хорошо понимала Менелаю, и ей даже стало ее жалко.

Однажды она, из чистого любопытства, решилась подойти поближе к храму, и там, около росших неподалеку сосен, ей повстречался высокий и нескладный человек, представившийся как монах Клеарх. Он сильно взволновался, увидев княжну, и тут же пригласил ее в храм.

– Его святейшество принципар Клеомен давно ждет вас, – вертясь вокруг девушки, точно услужливый щенок у ног хозяйки, сказал Клеарх. – Извольте пройти к нам!

Искра пожала плечами и согласилась.

Внутренняя обстановка храма сразу же поразила девушку своей строгой торжественностью и мрачным величием. Свет вливался в помещение через сводчатые окна, находящиеся высоко вверху, у основания купола, и освещал, в основном, верхнюю роспись. Внизу освещение день и ночь поддерживалось многочисленными свечами, стоящими в специальных маленьких нишах. Храм был равномерно поделен на три секции: белую, красную и черную, которые сходились в середине храма – на этом месте стоял серый куб, высотой с человека. В каждой секции, в стене, находился огромный – десять саженей в высоту – искусно выполненный барельеф. В белой – возвышался пухлый ребенок, державший в руках плетеную корзину; в красной – женщина, сжимавшая меч; в черной – суровый старик, опиравшийся на посох. И глаза всех троих с надеждой взирали на куб.

Стоило Искре ступить в храм, как к ней устремилось несколько человек в рясах. Они поклонились ей, и осенили странными церемониальными жестами. Искра подметила, что все монахи выглядели изнуренно и покорно, словно рабы. Потом к ней вышел старичок – тот самый верховный жрец, говоривший ей, при первой встрече, слова, полные тоски и сожаления. На этот раз он пребывал в приподнятом настроении.

– Малая моя девочка! – запинаясь, произнес он. – Добро пожаловать! Я очень рад! Ты не очень устала? Позволь, я расскажу тебе о нашей вере. Не волнуйся, не волнуйся! Просто занимательная прогулка.

Клеомен взял ее за руку и подвел к кубу.

– Что ты видишь, дитя? – ласково, словно обращаясь к глупому ребенку, спросил он. Искра тут же вспыхнула, но усилием воли подавила гнев – кое-чему здесь она уже научилась.

– Камень, – спокойно ответила девушка. – Он, наверное, священный?

– Да, дитя, – с важным видом согласился Клеомен. – Он символизирует бога – единого, неделимого, точно скала. И непостижимого, непознаваемого, как этот загадочный куб. Никто ведь не знает, что скрыто внутри куба, так ведь? Обрати внимание – как три земных воплощения единого смотрят на него. Они жаждут разгадать некую тайну, постичь сущность бога. В этом весь смысл веры, ибо вера – это есть путь познания бога. А что есть бог? Как ты думаешь?

– Не знаю, – ответила Искра, рассматривая барельефы. – Как-то не задумывалась об этом.

– Никто не задумывается, – печально проговорил Клеомен. – К богу обращаются в трудную минуту с мольбой о помощи, либо в корыстных целях, будто бог – это всемогущее существо, вроде царя, или императора. Но бог – это не царь. Бог – это тайна. Бог – это душа. Бог – это всё сущее. Но не буду утомлять тебя своими непонятными речами. В первый раз, увы, люди относятся к нашей религии с известным скептицизмом. То есть не доверяют, понимаешь?