Вадим Сухачевский - Ковчег. Исчезновения — 1.

• Название: Ковчег. Исчезновения — 1.
• Автор: Вадим Сухачевский
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Иронический триллер в жанре фэнтези.

Нередки сообщения о бесследных исчезновениях людей. В этой книге люди исчезают совершенно загадочным образом. В ходе поисков герои романа сталкиваются с противодействием могущественной организации, осуществляющей грандиозный проект под названием "Ковчег". Но в это противоборство вмешивается еще одна, не менее могущественная, жестокая, древняя как мир сила - Империя Помоек и Нищих, с которой читатель, возможно, уже сталкивался в книге В. Сухачевского "Конец Ордена".

---

— И что же ты должен был передать?

— Да, в общем, одну только фразу: "Девчонка — на "Ковчеге"".

Заметив, что при этих словах Еремеев переглянулся с Ниной, Гоня тоже вдруг уставился на нее.

— Это, что ли, про тебя? — спросил он. — Братцы, может, объясните что—нибудь?

— Если заслужишь, — пообещал Еремеев. — Давай конкретнее: кому ты должен был это передать?

— Я же давеча говорил. Вольному Охотнику, наверно, кому же еще? А может… — Гоня задумался. — Может, он сам, тот, который меня послал, — может, он сам и есть Вольный Охотник… — Вдруг хлопнул себя по лбу: — Да ведь точно же, он!

— С чего ты это взял? — спросил Еремеев и опять переглянулся с Ниной.

— Да точно, он! — повторил Гоня теперь уже убежденно. — Как я, балда, сразу-то не допер! Конечно, ведь он здесь, на "Ковчеге"!

— Вы уверены? — с большим интересом спросила Нина.

— Уверен! До сегодняшнего дня считал, что он — здешняя выдумка, а сегодня… — Гоня снова прислушался и проговорил брезгливо: — А крыса — та еще! Вон как шебаршится! Небось какой-нибудь мутант! Наверно, опыты какие-то ставили.

Шуршание в воздуховоде с каждой минутой становилось все более отчетливым. Еремеев подумал, что если это и крыса, то размером она должна быть с хорошего сенбернара. С трудом подавив в себе омерзение, он прикрикнул на Гоню:

— Ну, что "сегодня"? Давай, рожай!

— Сегодня письмо от него, от Охотника, пришло, адресованное начальству "Ковчега", мне секретарша, Людочка, потихоньку шепнула. Не с почтой пришло, а просто вдруг оказалось у нее на столе. Уверен — это он, Охотник, туда, в приемную, по-незаметному прокрался и подложил! Стало быть, по крайней мере с сегодняшнего дня он здесь где-то обретается!

Еремеев спросил Нину:

— Понимаешь что-нибудь?

Она задумчиво ответила:

— Кажется, вот сейчас-то только и понимаю. Мозаика наконец складывается. Да, такой вариант до сих пор мне как-то не приходил в голову…

Еремеев смотрел на нее вопросительно, ожидая, объяснений, однако она молчала, что-то в уме взвешивая. Первым не удержался Гоня.

— Братцы, братцы! — взмолился он. — Вы, я гляжу, что-то знаете, так будьте же вы наконец людьми, поделитесь, а! Что уж вы меня совсем за болвана держите, имейте совесть!

— Постойте, — сказала Нина. — Вы сказали, что он вас послал связным. Скажите, как и с кем вы должны были наладить связь?

— С кем — этого я не знаю, а вот как… Ну там длинная была инструкция. В Москве я должен был доехать…

— До Парка культуры, — продолжила за него Нина.

— Точно! — удивился Гоня. — А ты-то… пардон, вы-то откуда…

— Догадалась. И там, у входа в парк…

— …я должен был подойти к слепому, у которого на груди висит табличка…

— …"Принимаю заказы на ремонт швейных машинок".

— Да, она самая… И сказать ему… — Он наморщил лоб. — Как бишь там?

— "У меня антикварная машинка со специфическими особенностями", — подсказала Нина.

Гоня смотрел на нее ошалелыми глазами:

— Так вы, что ли, с ними заодно?

— Нет, — улыбнулась Нина, — я сама по себе. Просто все это лет сорок назад уже проделывал один человек, и он это описал. Странно, что у них за столько лет ничего не изменилось. Это тот, о котором я вам говорила, — пояснила она — уже только для Еремеева [Все эти действия однажды пришлось выполнить уже упомянутому Серебрякову из романа "Конец ордена"].

— Так значит, все-таки — Королевство и Империя? — спросил он.

— А вы… А ты, Дима, все еще сомневаешься? — отозвалась она.

Беспалов от возмущения даже тапочкой своей притопнул:

— Братцы, ну нельзя же так! Чтоб вы лопнули, — объясните же вы наконец!

Лопнули, однако, вовсе не они, а тотчас после его слов начала лопаться тонкая стенка воздуховода — кто-то еще раз могуче шевельнулся за ней, и по этой стенке тонкой паутиной разбежались трещины. Гоня, остолбенев, проговорил:

— Да это же не крыса, это ж, братцы… Это ж бегемот целый!

Еремеев, почувствовав мерзкий холодок где-то в животе, схватил Нину за руку, чтобы поскорей выволочь ее отсюда.

Нина одна оставалась спокойной. Она выдернула руку и сказала Беспалову:

— Вы все-таки, насколько я знаю, физик, Георгий Мефодиевич; могли бы, мне кажется, произвести и более трезвую оценку размеров этого существа. Вовсе оно не с бегемота, а примерно так… — И проговорила как можно отчетливее: — Я думаю, эдак примерно с бывшего капитана милиции Владимира Варенцова. — Затем добавила, обращаясь уже не к Беспалову, а к стене: — Что, я угадала?.. — Звуки на миг прекратились. — Что ж вы, не стесняйтесь, выходите. Ведь это вы, не так ли, господин Варенцов? Добро пожаловать!

После этих слов посыпалась штукатурка, отвалился кусок стенки, и из пролома в самом деле вылез, весь в прахе, тот самый, если верить Небрату, бывший капитан-МУРовец, а ныне сотрудник детективного агентства "Виктория" Варенцов.

— А ты, как я погляжу, девчушка дошлая, — отряхиваясь, с ухмылкой проговорил он.

— Это, как я понимаю, вы базу обесточили? — спросила Нина.

— А то ж! — осклабился он. — Ну и наши ребята, конечно, подмогли малость.

— Значит, и за Вольного Охотника тоже вы себя выдавали?

— Я же говорю — дошлая, — снова усмехнулся он. — Да, по обстановке пришлось подкосить малость… Ладно, чем лясы точить — пошли отсюдова, что ли, покудова там охрану не разблокировали. Просю! — Он указал на широкий пролом в стене.

Еремеев не знал, стоил ли доверяться этому оборотню, но Нина, сказав:

— Пошли! — бесстрашно шагнула к дырке и спустя миг исчезла в черноте.

Еремееву ничего не оставалось, как последовать за ней. Он пролез в дыру и ухватился за какую-то петлю. Сразу же стальной трос, к которому была приделана петля, пришел в движение и поднял его метра на полтора.

— Пропусти петлю под мышками, — сверху посоветовала Нина.

Он последовал ее совету и повис в петле, как куль.

Снова трос дернулся кверху — еще кого-то, видимо, поднимая. И еще раз — поднимая последнего. Этим последним был Варенцов, ибо снизу донесся его голос:

— Давай, тяни!

Трос быстро заскользил вверх. Через несколько минут Еремеев ощутил запах свежего воздуха и увидел звезды над головой. Еще минута — и его ослепило светом каких-то фар. Он очутился на поверхности, и Нина, уже стоявшая на ногах, быстро помогла ему освободиться от петли, иначе его бы проволокло по мокрой траве. Затем они вдвоем помогли выбраться из подземелья и освободиться от петли Беспалову. Последним без чьей-либо помощи лихо выпрыгнул на поверхность Варенцов.

Свыкнувшись со светом фар, Еремеев огляделся. Неподалеку работала электролебедка, выбирая из-под земли трос, а около нее высился какой-то странный субъект с голым, как бильярдный шар, черепом, выряженный даже, пожалуй, еще более нелепо, чем Гоня. На нем были зеленые пижамные штаны и явно подобранный на помойке мятый, некогда малиновый пиджак с позолоченными пуговицами, надетый поверх бельевой фуфайки. Наряд его довершался не то шарфом, не то полотенцем, обмотанным вокруг шеи. На носу у субъекта сидели очки с самодельными дужками из алюминиевой проволоки. Позади него стоял допотопный черный автомобиль, у которого вместо выбитых боковых окон были вставлены листы фанеры, — этот-то автомобиль и светил фарами. На фоне "мерседесов", "линкольнов" и "кадиллаков", стоявших поодаль, машина выглядела, как старая галоша с той же помойки, что и этот малиновый клифт. Подобные автомобили Еремеев видел только в детстве. Это был не то "ЗИС", не то что-то еще более древнее.

— Кто там у нас, Панасёнков, что ли? — щурясь от света фар, сам себя спросил Варенцов и окликнул субъекта: — Велизарий, это ты?

— Своих не узнаёшь? — отозвался субъект, у которого фамилия сочеталась с именем не лучше, чем малиновый клифт с зелеными пижамными штанами.

Варенцов усмехнулся:

— Поди узнай тебя в таком прикиде! Знатный, гляжу, прикид.

— А чем тебе прикид плох? — обиженно спросил этот самый Велизарий. — Между прочим, это сами папы вчера подарили.

— Ну, ежели сами папы… — многозначительно произнес Варенцов. — Щедрые они у нас, как всегда, наши папочки, я смотрю.

— Порассуждай, порассуждай про папочек… — буркнул субъект. — Были уже такие рассуждамшие, царствие им небесное…

Угроза была, видимо, далеко не пустячной — у Варенцова сразу же соскочила ухмылка с лица.

— Ну-ну, уже пошутить нельзя… — сказал он как можно более миролюбиво. — Ты же знаешь — я к папам завсегда с уважением.

Тот, что именовался Велизарием, не счел нужным отвечать, он молча уложил трос и лебедку в багажник своей галоши и уселся за руль.

Еремеев не успел задуматься о том, что же это за грозные папы такие — Варенцов уже распахнул заднюю дверцу машины и сказал:

— Прошу!

Он, Еремеев, подумал было, надо ли отправляться невесть куда с этими подозрительными личностями, однако Нина решительно влезла на заднее сидение. Ему ничего не оставалось, как усесться рядом с ней. Гоня Беспалов так же безропотно влез в машину следом за ним и захлопнул дверцу. Варенцов уселся спереди, рядом с зелено-малиновым Велизарием Панасёнковым, и машина тут же тронулась с места.