Мария Чурсина - Императрица и ветер

• Название: Императрица и ветер
• Автор: Мария Чурсина
• Жанр: Фэнтези

---

- Если не хочешь работать, можешь кататься в лифте. Отвлекать от работы оперативников и экспертов. Писать детективные романы. Но ты будешь у меня на виду. Я за тебя отвечаю головой перед твоим отцом. Всё ясно?

- И без лирических вступлений, - буркнула себе под нос Маша. - Тогда уж лучше я буду работать, сдался мне ваш лифт.

Похоже, она не была магичкой, если только совсем слабенькой: не только Орден до сих пор не обратил внимания, но и сама она не чувствовала изменений. Не всплывали в голове фразы на незнакомом языке, не щипало кончики пальцев в преддверии стихийного выброса силы. Мог ли Зорг ошибиться? Лучше бы он подольше не знал об этом, Маше хотелось считать, что у неё есть отец.

У неё оставались только воспоминания, а, может быть, сновидения, продиктованные разгулявшимся воображением: дорожка из круглых камней, маг в белой мантии, старинный дамский меч. Мама и в мире людей находила причины для страданий, как ни зайдёшь ночью на кухне - стоит у окна и смотрит вдаль. На её плечи волнами опускаются длинные русые волосы, тонкие пальцы сжимают край подоконника, а за окном звёздами горят огни Нью-Питера.

Спросить у неё? Должна же она рассказать, в конце концов. А если скажет: "Маша, ты упала? Я похожа на женщину, которая сбежит от императора, чтобы существовать в трёхкомнатной квартире с мужем-строителем и его великовозрастной дочерью?". Мама слишком здравомыслящий человек, чтобы так поступать. Демон сломит ногу во всех этих премудростях любви.

Маша была не похожа на мать, совсем не похожа. Ей даже в детстве все говорили, мол, пошла в отца. Как выяснилось, на Зорга она тоже особо не походила. Маша потянула вниз зеркало заднего вида и убедилась: совсем непохожа. Пробка на мосте Миров постепенно рассасывалась.

На соседнем сидение недовольно сопела Яна. Ей был непривычен после солнечной заграницы заснеженный Нью-Питер, портила настроение дурацкая пробка и ещё она страшно нервничала перед встречей с родителями. Взяла с чего-то, что может им не понравятся, и тогда они отправят её обратно.

Маше хотелось сказать ей что-то ободряющее, но как тут подберёшь нужные слова, если у самой на душе полная сумятица. Она и рада бы надеяться, что Ольга передумает. Вместе с Яной Маша отдавала ей тепло своего дома. Оценит ли кто-нибудь эту жертву?

На очередном светофоре Маша ткнулась лбом в руль и почувствовала на себе удивлённый взгляд Яны. Откуда это детское желание повернуть назад?...

Она остановила машину за квартал до места встречи. Яна засуетилась, оглядываясь по сторонам, и запуталась в ремне безопасности. Белый пушистый снег не давал разглядеть даже пальцы на вытянутой руке.

- Подожди, - Маша потянулась к сумке, брошенной на заднее сиденье. - Я хочу отдать тебе одну вещь.

Яна замерла, подняв на неё глаза. Похоже, она только сейчас осознала длительность их расставания, и руки в пушистых перчатках задрожали. Маша достала из сумки деревянную куклу, расправила крылышки у неё за спиной и протянула Яне.

Она и сама удивилась, как заиграло свежими красками нарисованное лицо, когда кукла легла на колени девочки. Казалось, на красном платье заискрился снег, а в нарисованных глазах запрыгали искорки. Маша невольно улыбнулась. Она обняла Яну, уткнулась в её волосы, пахнущие летними цветами.

- Обещаешь, что всё будет хорошо? - спросила вдруг Яна уже сорвавшимся голосом и всхлипнула.

- Конечно, котёнок, - Маша посмотрела ей в глаза и убрала с лица девочки непослушную светлую прядь. - Ты всегда можешь позвонить мне.

Яна кивнула, поглаживая кончиками пальцев бархат кукольного платья. Всю дорогу Маша собиралась сказать ей, что может уйти в другой мир, и только сейчас поняла, что не сможет.

- Пойдём?

Маша забрала из багажника сумку с вещами и взяла Яну за руку. Прохожие барахтались в пушистом снегу, спотыкались друг об друга, не видя дальше собственного носа. Ольга пришла не одна.

Когда они подошли ближе, Маша узнала отчима и тут же отвела от него взгляд. Он сильно сдал за эти восемь лет и, пожалуй, больше не выглядел таким грозным, как раньше. Ольга тоже изменилась, она похудела, из вечно недовольной жизнью девушки превратилась в симпатичную спокойную женщину. На её лице сияла такая улыбка, какую Маша, кажется, видела первый раз. Неловкости никто не почувствовал.

Яна замерла рядом с Машей, сильно сжав её руку, но Ольга первая шагнула к ней, и барьер был разрушен. Через секунду они уже обнимались и вполголоса переговаривались.

- Пойдёмте домой? - предложила сияющая Ольга. Светлые волосы растрепались и серебрились от снега. - Чаю попьём. Маша, пошли.

- Нет, - от неожиданности она даже отступила на шаг назад. - Я лучше в другой раз, мне на работу нужно.

- Никуда работа не денется, - Ольга проворно схватила её за руку. - Ну посидим полчасика, скажешь начальству, что проспала.

Проспать обеденный перерыв было свежей идеей, да и Маша сама не успела понять, как так получилось, что они уже поднимаются по лестнице типовой девятиэтажки, в которую она уже и не думала прийти ещё раз.

- Вообще-то мы с мужем живём отдельно, - весело рассказывала Ольга, пока отчим искал во внутреннем кармане куртки ключи. - Но сейчас он в командировке по каким-то там архиважным делам, так что я временно обитаю у родителей. Скучно же одной в квартире.

Тут почти ничего не изменилось. Разве только купили новый шкаф, старый наверняка совсем рассыпался на опилки. Такая же витражная дверь в бывшую их с Ольгой комнату, длинная искусственная лоза винограда на стене в коридоре. На пушистый бежевый ковёр из дверного проёма кухни падал квадрат света.

Маша разделась и отправилась в путешествие по своему прошлому: в зале тоже всё оставалось на своих местах, лишь старый телевизор сменили на новый - плоский огромный экран на стене, да убрали салфетку со стола. Салфетки сейчас не в моде.

Голос Ольги стих на кухне, а Машу оставили наедине с её воспоминаниями. Она подошла к окну, упёрлась руками в подоконник и посмотрела на город глазами своего детства. С восьмого этажа был виден разросшийся парк и дорога, которая извивалась у самого горизонта.

Маша ощутила, что её одиночество нарушено и обернулась. В дверях стояла её мама, как всегда безупречная: однотонный тонкий свитер, прямая юбка до пола - чёрная, потому что все другие цвета - безвкусица, волосы собраны на затылке. Она только что вернулась от очередного гениального ученика или из консерватории?

- Привет, - улыбнулась Маша. Впервые в жизни ей не было стыдно за свои джинсы и распущенные по плечам волосы. И даже не было стыдно за то, что они рыжие, а ведь все цвета, кроме чёрного и белого - это вульгарно. - Драки не было, честно.

Мама подошла к ней и коснулась ладонью щеки, чего никогда не делала. Маша опустила глаза на её ладонь: идеальный французский маникюр. Так, наверное, и должна выглядеть императрица, а не так, как Маша.

- Так, наверное, и должна выглядеть императрица? - повторила она вслух, почти шёпотом.

- Так и должна, - откликнулась мама, скользя пальцами по пряди её волос. - Ты очень похожа на эту Руану, как и говорил Орден.

- Совсем нет, - Маша улыбнулась. - У неё же чёрные волосы, и взгляд такой, что даже мурашки по коже.

- Чёрные? - удивилась она. - Ты, наверное, видела только эту гравюру из подвала. Там она вся изображена в чёрном цвете. Рыжие у неё волосы, рыжие.

Послышались приближающиеся шаги, и в дверях показалась Ольга.

- О, сплетничаете, - она призывно помахала прихваткой в виде кошки. - Пойдёмте чай пить.

- Пейте пока без нас, - обернулась к ней мама, - мы позже присоединимся.

...Они вышли на улицу, в тот самый заросший парк, где кроны деревьев переплетались высоко над головой, и безлюдные аллеи казались коридорами из сказки о зиме. Деревья качали ветвями им вслед, и птицы беззвучно срывались в небо.

- Когда Орден говорил, что Руана вернётся, он имел в виду тебя, - мама натянула на руки перчатки из белой кожи, и Маше показалось, она прячет взгляд, а не разглядывает золотистую блестяшку на пальто. - Конечно, не сама Руана восстанет из мёртвых. Нашлись те, кто поверил ему. Тогда ещё сходство не так бросалось в глаза, но те порезы, которые ты сама себе нанесла.

- Какие ещё порезы? - дёрнулась Маша. Слова матери стали отзвуком её собственного, самого странного сновидения.

- Говорят, что Руана наносила себе порезы, чтобы стать сильнее через боль. Какой-то ритуал, я не знаю точно. Кажется, на щёку и на одну руку - от плеча до локтя. На некоторых изображений у неё на щеке виден шрам.

- Да нет, вроде бы, - пожала плечами Маша, пытаясь поточнее вспомнить фотографию в учебнике истории.

- Не правой щеке, а на гравюре она изображена в профиль слева, - она коснулась пальцами перилл ведущей вниз лестницы, стряхнула с них снег.

- Но у меня-то нет шрамов, - Маша протянула ей руку и увела от лестницы в самый центр парка, где грустно выглядывал из-под снега всеми покинутый фонтан. Статуя божьей коровки в его центре превратилась в высокий холм с торчащими из него усиками. На краю этого фонтана Маша часто сидела в детстве, когда летними вечерами не хотелось возвращаться домой.