M. Nemo - Песнь Люмена

• Название: Песнь Люмена
• Автор: M. Nemo
• Жанр: Фэнтези

Люмен, любимейший сын Императора. И именно он восстанет против Отца, когда узнает правду о ледяном мире, где никогда не восходит солнце, а главным источником жизни служит кристалл.

---

Остановился и Шайло, зависнув в воздухе напротив, ветер рвал волосы застилая глаза. У Люмена не было времени молчать.

— Шайло!..

Но тот не дал договорить ему.

— Именем Императора я приказываю тебе немедленно сдаться и вернуться в Небесный Чертог. Надейся на милость Его и возможно ещё получишь прощение.

— Не мешай мне! — закричал в ответ второй. — Ты сам не знаешь для чего я делаю это!

— Повторяю: отступись от задуманного. Я не дам тебе сделать это.

— Ты не знаешь! И собираешься останавливать меня?! — в ярости взревел Люмен.

Лицо Шайло осталось непроницаемо ледяным. Серые глаза смотрели жестко и без попустительского милосердия, коей он так часто допускал к Люмену. Шайло приготовился. Нет, больше эта ошибка не свершится.

— Идёшь против Его воли? — закричал он перекрикивая неистовый ветер.

Люмен напрягся, запасов становилось всё меньше.

— Да.

Глухой ответ улетел в ночь. И вызов в глазах. Шайло всё понял. Понял и Люмен.

— Ты не посмеешь! — вскричал Люмен и:

уже тише.

— Ты не сможешь.

— Шайло…

В нём вмиг отразилось неверие, страшно слившееся с детским удивлением в на вмиг изменившемся лице.

— Это моё последнее предупреждение. Остановились или будешь свержен.

— Шайло!

И прокричал тут же.

— Собираешься усыпить меня?!

— Этого мне не приказывали.

— Тогда что?

— Остановить.

— А если бы Он приказал тебе усыпить меня? Шайло?!

— Я повинуюсь воле Создателя.

Шайло выхватил оружие и выстрелил в отсек с кристаллической жидкостью. Крик оборвался, когда Люмен полетел вниз. Резко он включил накопление света для топлива. Но того было так мало. Костюм только успел осветиться, а он всё падал светлым пятном на чёрном небе. И со страшной скоростью летел вниз, когда не видел земли. Его затянуло в водоворот и швыряло в сторону как тряпичную куклу. Люмен успел только перевернуться лицом к небу и увидеть абрис туманности, когда всё вдруг потушил сокрушающий удар. Всё исчезло, тело, помыслы, свет всё блек.

Последнее, что он видел, как Шайло стал высоко над туннелем и лишь на миг задержался взглядом над пропастью шахты. А потом взял тяжёлую крышку люка и задвинул её. Тьмы становилось всё больше, остался тонкий серп призрачного света.

Всё исчезло.

14

«Тьма — долина её.

Мрак — вожделение.

Силы разрушения и хаоса в дикой пляске сливаются, когда ступает она по раскалённому небу и шепчет в притихшие костры.

Она — мать всего отверженного.

Она — проклятие живущим.

Остерегайся властительницы хаоса. Ибо всегда знает, что желает. И всегда порождает пепел. Мать обмана, хитрости и коварства, умна и жестока, не ведающая пощады. Имя ей — Разрушение. Удел — борьба»

Песнь одиноких бардов.

«Слышишь.

Я, так или иначе, приду за тобой.

Дитя моё, не бойся.

Мать хаоса позаботится о тебе. Раз уж быть хаосом — так не отказывать себе ни в чём»

Глас проклятой. Первоочерёдность! Запретить к распространению.

Тьма, глухота. Тьма обволакивает и проникает внутрь, затягивая как в кокон, всё глубже и глубже. Темнота вливается через рот, наползает через глаза и стягивает руки тугими верёвками.

Падение.

Больше он ничего не помнил, не мыслил, не видел. Только бесконечное ощущение падения и немой крик:

Предатель!

Шайло, я пал. Шайло. Вспыхнувший образ, лицо брата, закрывающего люк и серп блеклого света. Глухой скрежет. Тьма.

Теперь он может остаться со своей правдой. Пусть проходят тысячелетия, время вечно в своей сталости. Что ты наделал? Он лежит с открытыми глазами, уставившись в пустоту и не шевелится. Всё растворяется, потому что всё одно и сознанию негде найти зацепок. Нельзя отсчитывать изменения, их здесь нет. Времени тоже нет. Слишком долго, невозможно узнать, когда сознание отключается и когда он открывает глаза, чтобы всё так же смотреть высоко вверх, где должен быть люк. Тело не слушается. Он его просто не чувствует, хоть и пытался шевелиться не раз.

Есть холод, ни звуков, ни ощущений. Только продирающаяся внутрь мерзлота. Значит, организм ещё не полностью уснул. Выходит, он ещё жив, раз не погас ещё ум.

Да, должно быть, ещё жив. Холод вызывает дрожь, но двинуться с места невозможно.

Провал, порой это походит на засыпание и незаметное забывание. Как если бы всё и сам он растворяется во мраке заброшенной шахты. Выныривая из спасительного забытья, приходит осознание. Теперь он помнит, кто заточил его здесь и по чьей воле это произошло. Шахта расположена глубоко под землёй, её давно забросили, когда здесь кончилась разработка кристалла. Теперь только мёрзлый камень и впивающийся иглами иней властвуют в забытом подземелье.

Впереди пустота. Он не помнил удара, только падение.

И снова его нет.

Всё чаще и на дольше гаснет его ум. Дрожь давно прошла, холод почти не чувствуется. Но так пролежать он может ещё долго, только растворится в застывшем кругом ничто. Всполох, свист ветра. Нет, удара не было, только бесконечное падение и раскинувшаяся внизу темнота.

Теперь можно лежать тишине и слушать вспыхивающие образы. Так разлетается пепел от костра и агора теряет целостность. Ты получил свою правду и зная её, можешь посвятить ей вечность.

Лежать здесь, пока всё свершится. Немая ярость проходит по позвоночнику и вспыхивают в темноте глаза полные горячей злобы. Ты заточил меня здесь! И пока всё будет идти к ожидаемому, здесь мне лежать и осознавать это.

Впервые тело отреагировало и он выгнулся, пытаясь подняться. Упал обратно на раздробленные острые камни. Это был первый звук в скованной тишине.

Как можешь Ты наблюдать за всем и зная правду, позволять происходит этому?! Как можешь допустить?!

Отец! Низвергнутый Им, он всё ещё мог смотреть в темноту вместо неба и помнить. Сжимаясь от ярости и бессильно посылая тлеющий гнев в пустоту, он всё ещё помнил. И угасал, проваливаясь всё чаще, не осознавая себя, не ощущая холода.

Была только тьма.

Одна тьма.

И больше ничего.

Люмен уходил.

— Слышишь?

Смутное видение пробралось через густой покров и потревожило блаженное небытие.

— Слышишь.

Глаза под веками оживают, не ушедшее присутствие выдаёт дрожь ресниц.

— Ты не один, не бойся.

Среди всего появляются тени. Их присутствие проскальзывает вначале тихо и быстро, но тени сгущаются. Как острые грани выступают тёплые всполохи света. Из темноты выступает теплота и разряжает острый холод. Тепло касается щеки.

Кто-то склонился над ним и смотрит внимательно и с интересом. Другой обходит со стороны, шаги тяжёлые и нетерпеливые. Шорох камней под ступнями. Чужое дыхание всё теплее. Кто-то склонился ещё ниже.

— Не спит, — грубый мужской голос.

И красивый как талая вода:

— Знаю.

Как вспышка в голове: знаю. Кто бы это ни был, он обращается к нему всем своим существом и улыбается. Даже через закрытее глаза Люмен ощущал проясняющуюся улыбку. Она так и довлела среди его темноты.

Глаза открыты всего на миг: там свет матово-жёлтый и густота посреди света, всё размыто, неясно.

— Снова ускользает.

Обходит. Пол как будто уходит из-под него, свет и тепло становятся ближе. Запах измороженного камня резко схлёстывается с запахом огня. Это горят факелы, пламя трепещет и трещит, многократно усиленное глухой немотой кругом. Так каждое слово обрастает и утяжеляется, когда его произносят.

Прозвучал приказ:

— Уносите.

Тот же голос повторил:

— Не бойся, ты не один.

Как если бы знал, что сознание проясняется и способно впустить в себя сказанное. Пропасть подобралась стремительно, и всё мигом исчезло. В следующий раз Люмен снова различил свет перед глазами. Но глаз открыть так и не смог, сколько не пытался. Света было очень много, то был костёр и жар доходил аж досюда. Холод сменился этим жаром так резко, что поначалу это жгло, как если бы горел он сам. Постепенно тёплый покой вытеснил воспоминание о холоде. Остался только свет за закрытыми глазами.

Внезапно на фоне света появился тёмный сгусток. Тот был так знаком, так близок, как будто находился с ним целую вечность. Пятно становилось темнее. Это человек подходил ближе к лежащему на шкурах легионеру. Остановившись над ним, человек так и замер. От него исходило искрящееся торжество.

Костёр застонал, взметнувшись к небу.

Рука коснулась щеки, Люмен нахмурился.

Улыбаясь, тень отступала. Осторожно сменялись дни, звёзды явственно отражались в небе и туманность наползала, крылом касаясь всей кожи. Земли менялась, падающий далеко снег имел разную структуру. Они всё время куда-то шли. Не останавливались, но и не спешили. Редко когда голоса пробивались через покров, сковавший легионера, но иногда и ему удавалось разобрать обрывки улетающих слов: