Святослав Сахарнов - Бухта командора

• Название: Бухта командора
• Автор: Святослав Сахарнов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1983

В книге собраны повести, написанные после многих лет плавания и путешествий в дальние края, где еще распахана не вся земля, а звери бродят стадами, не боясь встретить человека.

---

Машина стояла у подножия низкой зеленой сопки. Справа и слева высокая, в рост человека, трава. В ней два домика, похожие на железнодорожные вагончики. Над одним дымок.

Дверь в домике была без замка. Я толкнул ее — две кровати, железная печь, на плите подпрыгивает и плюется чайник. На кровати мальчишка.

— Чугунков?

— Юра.

— Значит, я к твоему отцу. Скоро придет?

— Он на лежбище, скоро, к ужину.

За дверью загромыхал, разворачиваясь, вездеход.

Мы вышли на крыльцо. Ящики и мешки уже были сгружены в траву, водитель высунулся из окошка, крикнул что-то, вездеход, разбрызгивая грязь, покатил по тундре.

— А вы свои вещи вносите, — сказал мальчишка. — Пока отца нет, можете на его кровати отдохнуть.

Из соседнего домика вышел высоченный парень в огромных с отворотами резиновых сапогах.

— Юра, — крикнул он, — это кто?

— К отцу.

— Разрешение есть?

— Есть. — Я понял, что это инспектор, и помахал в воздухе бумажкой. — Давайте я вам ящики помогу таскать.

Мы перетащили ящики под навес.

— Хлеба не привезли? — спросил Юра. — А то у нас черствый. Сейчас я уху варить буду.

Я прилег на кровать Чугункова и почему-то уснул. Проснулся оттого, что кто-то тихонько вытаскивал что-то из-под кровати.

Около меня сидел на корточках Юра и тащил резиновый сапог. Второй уже стоял посреди комнаты.

— Ты чего это?

— Рыбу ловить.

— Подожди.

Умыл лицо холодной водой из ведра, достал из рюкзака свои сапоги, спустились к морю.

Был отлив. Вода ушла, обнажилось дно — коричневые и зеленые водоросли. Среди них светились коричневые и зеленые лужи.

Юра пошарил в траве, достал припрятанный деревянный ящик и зашагал с ним. Я брел следом.

В лужах сидели колючие ежи и красные морские звезды. Ежи шевелили иглами, а звезды, когда их переворачивали, начинали медленно, как береста на огне, изгибаться.

Юра вышел на середину большой лужи, посмотрел в воду, поднял ногу и быстро наступил сапогом. Сунул под сапог руку и вытащил большую шишковатую камбалу. Сделал шаг и достал вторую.

«Ну и рыбалка!»

Набрав ящик рыбы, мы пошли домой.

У домика у двери стояло ружье.

В комнате гудела печь, а на кровати сидел Чугунков, без сапог, в толстых шерстяных носках.

— Привет!

— Привет.

— Как дела?

— Да вот котиков метили. Ну, как мой Юра?

— Молодец! Я его таким и представлял. Мы тут с ним камбал ногами ловили.

— Юра, на ручей за водой… Надолго?

— Как получится. Я ведь, между прочим, как писал, магнитофон привез. Запишем котиков?

— Попробуем.

Чугунков улыбнулся и вдруг заревел зверем. Потом залаял, заблеял тонко-тонко.

Это было очень смешно: сидит на кровати взрослый большой человек в носках и кричит по-звериному на разные голоса. Но я не смеялся, а, наклонив голову набок, серьезно слушал. Потом достал из чемодана магнитофон, и мы стали его проверять. Работал он хорошо.

— Ну так что, пока ухи нет, может, сходим на лежбище? — спросил я.

— Ты же там целый день был. Посиди.

— И то верно. Сходи-ка с Володей-инспектором. Ему все равно туда надо — обход.

Дул встречный сырой ветер. Он приносил слабый шум — блеяние, будто впереди кричат овцы, и запах хлева.

Тропинка карабкалась вверх, через густую траву, на сопку.

Володя шел молча и нельзя было понять: то ли он недоволен моим приездом — еще один человек в заповедном месте, — то ли вообще не любит разговоров.

— Ветер-то с моря! — сказал он, и я опять не понял: хорошо это или плохо?

Последние шаги, мы на перевале, и сразу же в глаза яркий блеск — вспыхнул на солнце океан — и рёв, рёв!

Вот оно какое, лежбище. Внизу под нами два моря: одно настоящее, серое, стальное — вода, волны; другое — живое, звери, тысячи звериных тел на сером песчаном пляже. Котики: громадины самцы-секачи, хрупкие, тонкие самочки, совсем маленькие, россыпью, как семечки, — котята.

Среди коричневых, черных зверей вспыхивают тут и там белые искры — перелетают с места на место чайки.

Огромный, чужой, непонятный мир!

Целый час я пролежал в траве, присматриваясь, прислушиваясь. Наконец Володя показал рукой — надо уходить, пора!

— Ветер меняется! — шепотом сказал он. — Учуют, шарахнутся, подавят черненьких. Пошли!

— Каких черненьких?

— Малышей.

— А-а…

Осторожно, стараясь не шуметь, мы поползли назад.

Уха была готова. Когда закипел чайник, я полез в рюкзак и достал лимон.

— О-о! — обрадовался Чугунков.

Он пил вприкуску. Долго дул в чашку, отгонял зеленую дольку, клал на язык белый сахарный кубик и, причмокивая, тянул коричневую кисловатую жидкость.

— Завтра чистим пляж, — сказал он. — Так что с магнитофоном придется потерпеть.

— Мне не к спеху. Ты на острове уже какой год?

— Десятый. С мая по октябрь, как штык. Хорошо Юрка подрос — вдвоем веселее. Лимон что, один?

— Один.

— Жаль… Юрка, понюхай, чем пахнет?

— Лимоном.

— Балда. Теплым морем пахнет. Солнышком.

Когда мы с Юркой утром пришли на лайду, прилив уже начался, вода закрыла верхушки камней. Все котики — они любили сидеть и на камнях — перебрались на берег.

Из-за сопки послышалось урчание мотора.

Над высокой голубой травой показалась кабина автомобиля. Пляж встревожился. Беспокойно завозились, заворчали самцы. Чайки поднялись в воздух. Самки начали беспокойно принюхиваться. Одни только черненькие продолжали дремать. Автомобиль выкатился на лайду. В кузове сидели трое рабочих. Пробуксовывая колесами, автомобиль подъехал к воде. Рабочие соскочили и побрели, на ходу подбирая вилами мусор и падаль, швыряя их в кузов.

Я был поражен. Я думал — начнется паника. Произойдет то, о чем говорил Володя: животные, сметая все на пути, лавиной кинутся к воде, будут раздавлены черненькие… Но котики скоро перестали волноваться. Только самочки, гоня перед собой малышей, отползли в сторону.

К автомобилю, видно, здесь привыкли. Рабочие, подобрав мусор, перешли на новое место.

Мы сидели с Юрой на сопке. Внизу под нами следом за машиной шел Чугунков. У него в руке была записная книжка. Он подходил к котикам и что-то записывал. Он смотрел на них, как врач смотрит на больных.

Вот он стоит, широко расставив ноги и сбив на затылок кепку. В резиновых сапогах отражается затянутое серыми тучами небо.

Кирюха появился в нашем домике неожиданно. Скрипнула дверь, на пороге выросла высокая мужская фигура. Человек был в кожаном потертом пальто, на голове полосатая спортивная шапочка. Черная густая борода.

— А, пришел? — недовольно сказал Чугунков. — По делу или так? Ночевать негде, видишь, гость.

— По делу, Дмитрий Иванович, — сказал Кирюха и продолжал стоять в дверях.

— Ну, раз по делу…

Мы сидели у плиты, весело потрескивал мелко наколотый Юрой, выброшенный морем, высушенный на ветру плавник.

Кирюха снял пальто, уложил его на кровать, стянул с головы шапочку, подтащил к плите перевернутый ящик, сел. Было видно — он побаивается Чугункова. Тот спросил:

— Так что у тебя за дело?

— Турист один приехал. Спрашивает: можно к вам на лежбище? Денька два пожить.

— Ох и прохиндей же ты! — сказал Чугунков. — Нельзя, так и скажи своему туристу — нельзя! Ведь знаешь сам.

Кирюха уныло кивнул.

— А зачем он приехал? Небось опять ты заманил, Что, не так?

Ответа не последовало.

— Переписывались?

Кирюха неопределенно пожал плечами.

— Что ты наобещал ему? Песцовую шкуру? Камни?

— Дмитрий Иванович! — взмолился Кирюха. — Ну за что вы так со мной? Ну написал. Он вовсе не к вам едет. Лежбище — как же так: был на Командорах и не видел?.. Так можно, я приведу?

— Сперва расскажи. Кто он?

— Химик, из Новосибирска. Хобби у него — наскальные рисунки.

— И что ты ему наобещал?

— Вот вы не верите, а я пещеру открыл.

Голос Кирюхи задрожал от обиды.

— За Островным. Там непропуск, а сверху если перейти — дыра. В скале, от воды ее не видать, она вбок идет.

— Ну?

— Нашел.

— Никого я с тобой на лежбище не пущу.

Кирюха понял, надо рассказывать.

— В прошлом году. Спускаюсь, ветер был — с ног валит. Сошел на карниз, думал яйца поискать, там ар много летало. Прошел шагов пять, гляжу — дыра. Я туда. На четвереньках вполз. Темно. Глаза привыкли, повернулся — чуть не закричал. Гад буду — прямо передо мной человек сидит. Лицо волосами закрыто. Волосы спутанные. Сидит в байдарке, рядом копье.

— Дядя Кирилл, а байдарка откуда? Вы же сказали, это на скале, — не выдержал Юра.

— Откуда я знаю. Рассказываю, что видел. Откуда, откуда…

— Так, так. — Чугунков к рассказу отнесся, к моему удивлению, очень спокойно. — Значит, одет. Во что?