Джеймс Данливи - Рыжий

• Название: Рыжий
• Автор: Джеймс Данливи
• Издательство: Ника-Центр
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 966-521-056-4

Роман Джеймса Патрика Донливи (род. 1926 г.) «Рыжий» является не только абсолютным шедевром черного юмора, но и одной из самых популярных и любимых книг Запада. Это — роман-поэма, роман-джаз, в котором грустная, словно взятая саксофоном нота, неожиданно обрывается и вместо нее раздается взрыв поистине гомерического хохота, трагическое и комическое тесно, как и в реальной жизни, сплелось в «Рыжем» в один поистине «гордиев узел», который на протяжении всего романа тщетно пытается разрубить его главный герой, «вечный студент и турист» Себастьян Дэнджерфилд.

---

А теперь о мальчике. Я — шокирован. И вовсе не потому, что я ханжа. Совсем наоборот. Но разве разумно отказываться от радостей разнополой жизни, не поразмыслив прежде над всеми таящимися в ней возможностями. Готов согласиться с тобой, что соблюдать целибат нелегко, я бы сказал, почти невозможно, но стоит лишь раз добиться успеха — и полный вперед, мой дорой О’Кифи. Но если ты потерял надежду, если тебя посещает призрак противоположного пола, тебе остается только предаться отчаянию. Но что касается мальчугана. Пусть он узнает тебя получше. Пусть поймет, что тебя интересуют и другие. К сожалению, мне трудно тебе советовать в том, в чем мои познания основываются лишь на общеизвестных истинах. Пройдет немало времени, Кеннет, немало времени, прежде чем мы добьемся всего, чего хотим. И нам нужно набраться терпения. Но мы обязательно добьемся своего в одно радостное, солнечное летнее утро. А теперь о преждевременном семяизвержении; его механизм отрегулируется сам по себе при должной тренировке. Думаю, в настоящее время ты достигаешь его с помощью рук. Поэтому не принимай все так близко к сердцу. Все зависит от того, насколько мы несчастны, но я обнаружил, что чем ужаснее обстоятельства, в которых я нахожусь, тем закаленнее я становлюсь, во мне развивается естественный иммунитет, что-то наподобие обратной реакции. Вот как мне видится наше положение.

Вот уже несколько месяцев прошло, с тех пор как ты уехал, я не видел никого из наших, потому что мне приходилось держаться подальше от центральных улиц, но постепенно я становлюсь храбрее и, думается, я когда-нибудь еще сумею неплохо провести время в компании некоторых из тех, кого я не видел все это время. Дублин — странный город. Все в нем есть, но все же мы слишком спешим, чтобы подумать о таких простых вещах, как хлеб, и чай, и местечко для сна, где протекающая крыша не дает забыть о «Титанике». Я часто и подолгу гулял вдоль канала и, когда мог себе позволить, пил кофе в «Жюри». Когда ты возвратишься на «зеленый остров», я с удовольствием угощу тебя там. В этом кафе ты сидишь под пальмами, забросив ногу на ногу, говоришь и приходишь к разным умозаключениям, некоторые из которых ценные, а некоторые не более чем любопытные. И это вполне естественно. Каждое утро они по— прежнему хоронят на Гренджеском кладбище. Меня это приводит в восторг, и, чтобы насладиться зрелищем еще больше, я приобрел подержанный велосипед, выкрасил его в черный цвет, и теперь я замыкаю траурные процессии, направляющиеся к Гренджескому кладбищу. Я обнаружил, что некоторые подсмеиваются надо мной из — за этого и думают, что, возможно, этот парень свихнулся, но я не обращаю на них внимания. Я обнаружил одну из главных причин болезней, распространенных в Ирландии: 67 процентов населения за свою жизнь так и не разделись догола. Разве и тебе, человеку столь глубоко познавшему древние языки, не покажется это странным и даже несколько негигиеничным? Я же уверен, что это и то, и другое. То есть, я хочу сказать, что это, должно быть, в значительной степени объясняет то затаенное страдание, которое приходится наблюдать здесь на лицах прохожих. У этой страны есть и другие недостатки, но я не буду их сейчас касаться, потому что они еще не до конца мной осознаны. Но ты не должен принимать свои проблемы слишком близко к сердцу. Ведь секс существует для того, чтобы мы могли производить все новых и все лучших детей. Если ты можешь сделать ребенка, значит с тобой все в порядке. Думаю, что именно этот эгоистичный мир поощряет тот дурацкий восторг, который охватывает нас при появлении на свет ребенка. Так что не думай об этом.

Сегодня вечером я удобно устроился в нашей маленькой гостиной. День был ужасный. Некоторые утверждают, что жизнь у меня всегда будет столь же трудная, но это в основном выродки. Я совершил непристойный поступок, когда в электричке возвращался на Скалу, но о нем расскажу после твоего возвращения на этот древний остров. Когда ты возвратишься, я расскажу тебе и о кое-чем еще. Насколько я понимаю, ты дошел до отчаяния и хочешь возвратиться в старую добрую Ирландию. Почему бы и в самом деле не возвратиться? Ты без труда сможешь найти здесь какое-нибудь занятие, особенно если будешь болтать по-французски. Я буду рад, если ты поселишься у нас, и поделюсь с тобой всем имеющимся у нас съестным, а в заключение, мой дорогой Кеннет, я надеюсь, ты сможешь найти применение нижеследующему стихотворению, возможно, в виде песни для хора в одной из твоих опер.

В городе Дингли,
Где мужчины одиноки,
Простолюдин в кладовке,
А ведьма в постели.
Антихрист страдает,
Но ростовщик уже помер
В городе Дингли.
Твой друг Себастьян Дэнджерфилд

12

На улице дождь. Холодное утро, Фелисити сидит в своей колясочке на кухне и ковыряет зубной щеткой в баночке с джемом. Мэрион стоит возле черной решетки опустевшего камина. На ней домашние тапочки; она закуталась в одеяло, из-под которого торчат щиколотки. Она только что закончила читать письмо, аккуратно сложила его и засунула в конверт.

Я сразу почуял недоброе. Ничего не подозревая, я спустился по лестнице и наткнулся на ее молчание — знак того, что она получила оружие против меня. Она смотрела на меня, как смотрят на слугу, седлающего лошадь. В уголке ее рта размазалась помада, и оттого улыбка казалось кривой. Целое мгновение она напоминала мне индейца-инку. А когда я спросил, от кого письмо, она довольно вежливо ответила мне. От твоего отца, просто сказала она.

— Я пойду возьму очки.

— Боюсь, что письмо адресовано мне.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала. Ты не будешь его читать.

— Подожди-ка, письмо от моего отца, и я хочу знать, что в нем.

— А я не хочу, чтобы ты это знал.

— Не задавайся.

— Это уж как мне вздумается. Мне не придется больше терпеть твои безобразия.

— Что ты болтаешь. Ведешь себя так, словно раздобыла досье на меня.

— Это не болтовня. Я ухожу из этого дома.

— Послушай, Мэрион, мне нездоровится. И я не в состоянии ни свет ни заря выяснять с тобой отношения. Что, черт побери, ты имеешь в виду, когда говоришь, что уходишь из этого дома.

— Я имею в виду, что ухожу из этого дома.

— А как же контракт на аренду?

— Я прекрасно знаю, что контракт существует.

— И он заключен на три года.

— Мне известно, что на три года.

Мэрион изображает на лице удивление. Подтягивает выше одеяло. Себастьян стоит в дверном проеме; он — в бордовой пижаме, ярко-красных тапочках и сером, без ворота, свитере, пряжа, из которой он связан, распускается и волочится по полу, конец ее теряется где-то на лестнице.

— Послушай, ради всего святого, не начинай опять. Я просто хочу понять, что ты имеешь в виду. И честно тебе говорю, если ты будешь продолжать скандалить, я никогда не сдам этот чертов экзамен. Так что рассказывай, что предложил тебе мой отец? Деньги? Или что-то еще?

— Письма тебе не увидеть.

— Ну ладно, не нужно мне письмо. Просто расскажи, черт побери, о чем оно.

— Твой отец на моей стороне.

— Ладно, Мэрион, ладно, тебе удалось все сделать по-своему. Я и так все знаю про это дурацкое письмо. Наверное, он прислал тебе чек.

— Ты угадал.

— И написал, что я всегда был подонком.

— В общем-то, да.

— И что меня выгоняли из школ.

— Да.

— Ладно. И что же ты намерена делать?

— Выехать отсюда, и побыстрее.

— Куда?

— Сегодня утром я иду в посредническое бюро.

— А что же будет с контрактом на аренду?

— Это твоя проблема.

— Глупая сука.

— Давай, давай. Говори все, что хочешь. Мне все равно. Кстати, ты оставил половину моего свитера на лестнице.

— Послушай, Мэрион, давай договоримся. Ссора ни к чему нас не приведет.

— Прежде всего, она не приведет никуда тебя.

— Скажи-ка мне, на какую сумму чек.

— Это мое дело.

— Мне нужно выкупить из ломбарда пишущую машинку. Она нужна мне, чтобы вести конспекты.

— Ха-ха-ха.

Мэрион приосанивается, гордо вскидывает голову. Большая красивая голубая вена на белоснежной шее. Розовые тапочки топчут угольную пыль.

— А если я признаю, что разок-другой вел себя несколько нетактично?

— Нетактично? Ты меня смешишь.

— Ведь теперь у нас появилась возможность начать все сначала.

— У нас? Возможность? Ах, да!

— Я вот думаю про контракт.

— Это ты его подписал.

Себастьян повернулся и тихо пошел вверх по лестнице. Топ-топ, топ-топ. Шерстяная нитка тащилась за ним. В спальню. Стащил бордовую пижаму, напялил штаны. Завязал узлы на свитере. Надел туфли на босу ногу. И пиджак для представительности. И любимые туфли для гольфа. Жаль, но придется прогуляться в ломбард. Никак не меньше десяти шиллингов и шести пенсов. Ладно, моя дорогая Мэрион, ты меня еще попомнишь.