Игорь Николаев - 1919

• Название: 1919
• Автор: Игорь Николаев
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-906017-11-6

Великая Война навсегда изменила историю. Она породила XX век — эпоху невиданного взлета и сокрушительных падений, время грандиозных открытий и не менее грандиозных катастроф. В крови и смерти, в крушении миллионов судеб создавался новый мир.

Идет 1919 год, последний год Мировой Войны. Антанта собирается с силами, чтобы после четырех лет тяжелейших боев, в последнем и решающем наступлении повергнуть Германию. Грядет Битва Четырех, и никому не дано предсказать ее исход…

---

— Спасибо! — Летчик схватил свободную руку спасителя и порывисто сжал. — Спасибо!

— А, пустое, — махнул косолапый. — Вояки должны держаться друг друга. Особенно такие хромые, как мы.

Оба глянули на ноги друг друга и одновременно криво усмехнулись.

— Вот ведь мудила, — сказал косолапый, злобно глянув на усатого, который снова входил в раж. — Мало мы повоевали, неймется продолжить кое-кому. А ведь вроде сам ветеран. Да… Я Фридрих. Фридрих Хейман, из пехоты.

— Рудольф фо… Шетцинг. Рудольф Шетцинг. — Летчик спохватился на полуслове, вспомнив, что в нынешние времена лучше не упоминать аристократическое происхождение. Пехотинец кольнул его умным, проницательным взглядом, но никак не прокомментировал оговорку.

— Вот и познакомились, — подвел итог Фридрих. — У меня осталась целая марка, и неподалеку есть одно местечко, где за эти деньги можно хлебнуть по кружке русса.[128]

Шетцинг замялся, он был воспитан в старых традициях, и сама идея о том, чтобы угощаться за чужой счет без перспектив ответного жеста, казалась невыносимой.

— Не жмись, дружище, — хлопнул его по плечу пехотинец. — Холодно и хочется жрать, но после пива думать легче. Что-нибудь придумаем.

— Да, — несмело улыбнулся Шетцинг, вспоминая о листке в самом дальнем углу кармана. — Действительно, что-нибудь обязательно придумаем!

И они зашагали по грязной улице к «одному местечку», где на марку все еще можно было купить целых две кружки русса. Два увечных и нищих ветерана, без денег, без работы, без всяких перспектив. Будущие премьер-министр и начальник Генштаба Deutsche Sozialrepublik.[129]

Хотя, конечно, скажи им об этом кто-нибудь сейчас, Шетцинг и Хейман расценили бы пророчество как глупую и неуместную шутку.

* * *

Уильям Дрегер вернулся домой целым и невредимым. Лейтенант сдержал обещание, данное дочери, слово шахтера оказалось крепче всех превратностей войны. Увы, на родную землю он ступил вдовцом. Скоротечный грипп унес жизнь Мелиссы Дрегер всего за три дня.

Уильям демобилизовался и запер военные воспоминания в самый дальний уголок памяти, надеясь, что никогда более мундир не ляжет на его плечи. Вместе с дочерью он переселился в Бирмингем и жил одинокой жизнью холостяка до сорок третьего года, пока новая война не пришла уже на Остров…

Эмилиан Кальтнер и Франциск Рош также остались в живых, благодаря капитуляции гарнизона Хеймана и медицине милостивой Антанты. Рош даже сохранил глаз, хотя и незрячий. Бразилец уехал на родину, надеясь обрести покой и, быть может, благосклонность прекрасной Ангелики. Старый Свет более не прельщал его, так же как и мальчишеское доказательство своей состоятельности. Франциска ждали родной дом и большая семья, Эмилиану повезло гораздо меньше. Переболев гриппом, его мать стала инвалидом. Впервые в жизни юноше пришлось принимать настоящие решения, заботиться о ком-то, искать пропитание и средства к существованию — для себя и близкого человека. Все, что у него было — умение складывать стихи и однодневный военный опыт, но в послевоенной Германии этот товар ничего не стоил. В полном отчаянии, без гроша в кармане, Эмилиан решился на крайний поступок.

Далеко на востоке огромная, разорванная на множество кусков страна истекала кровью в чудовищной братоубийственной смуте. Там странные люди сражались за непонятные вещи, до которых Эмилиану не было дела. Однако те, кто выступал под красным флагом, были готовы платить за услуги опытных солдат-инструкторов, хотя бы хлебным пайком для членов семьи. Немного блефа, демонстрация шрамов, и поезд унес Кальтнера, выдавшего себя за матерого «штосструппена», в Россию.

Через пятнадцать лет они снова встретятся, в стране желтолицых узкоглазых людей, в краю, где давно забыли, что такое мир. Бразилец, ставший профессиональным наемником, ветеран войны Чако, один из лучших снайперов мира. И немец, искушенный воин, опытный наставник пехотного боя. Эта встреча будет радостной для обоих, но, увы, недолгой…

Еще более причудливо судьба связала Питера Беннетта Мартина и Альфреда Харнье. Питер вернулся на свой родной континент и больше никогда не покидал его. Дальнейшая жизнь инженера-шахтера протекала предсказуемо и спокойно.

Изувеченный Альфред добрался до родного города как раз к началу Великого Голода. В стране не было работы для тысяч здоровых молодых людей, тем более — для однорукого ветерана. Семью Харнье ждала неизбежная голодная смерть, если бы не сундучок, который Альфред сохранил и пронес через войну, французский госпиталь и плен. В сундучке лежал мешок швейных игл — в Германии двадцатого года им не было цены. Харнье менял иглы на продукты и выжил.

Австралиец и эльзасец никогда не встречались, они даже не подозревали о существовании друг друга. Но вражда, которая изранила отцов, горьким наследством передалась их детям. Спустя четверть века пришло время окончательно разрешить затянувшийся конфликт между британским империализмом и континентальной гегемонией. В дымном небе Острова, за штурвалами стремительных стальных птиц, сошлись Микки Мартин и Карл Харнье, сыновья Питера и Альфреда…

* * *

Даймант Шейн потянулся, не вставая, привычно провел ладонью по затертой ткани двух вещевых мешков, проверяя, на месте ли поклажа. Предосторожность излишняя — пирс был пуст, только одинокий демобилизованный солдат сидел на скамье. Но привычка — великая сила.

Атлантик-сити бурлил ночной жизнью, крупнейший игровой центр восточного побережья захлебывался весельем, суетой и деньгами. Множеством шальных денег, которые лежали буквально под ногами, в ожидании, когда кто-нибудь не поленится наклониться и подобрать их.

Шейн взглянул на переливающийся огнями город. Со знаменитой набережной доносился громкий шум. Даймант поежился, после войны он нервно воспринимал резкие звуки, в том числе и человеческую речь. Ему казалось, что выкрикивают слова команды и вот-вот начнется бой. Но это были всего лишь голоса подвыпивших гуляк и женский смех. Люди веселились…

Шейн не спеша распутал завязки на горловине одного из мешков, достал пергаментный сверток с куском хлеба и портсигар. Так же не спеша, обстоятельно, достал сигарету, постучал о дно портсигара, утрамбовывая табак, прикурил от собственноручно сделанной зажигалки из гильзы маузера. Дым наполнил легкие, согревая тело и разгоняя мрачные мысли. Что-то прошуршало совсем рядом. С обманчивой неторопливостью Шейн повернул голову в направлении звука.

Из-за соседнего кнехта сверкнуло глазами странное существо, похожее на лепрекона, только без горшка с золотом и одетое в неописуемые лохмотья. Шейн положил руку на рукоять ножа — на мгновение ему показалось, что за тумбой притаился немецкий пехотинец. Но то был не немец. Подросток, грязный, как кочегар на пароходе, наверняка бездомный, завороженно смотрел на хлеб, временами бросая опасливый взгляд на его владельца.

Шейн усмехнулся, отломил небольшой кусок и бросил его на землю. Оборванец злобно зыркнул, но не двинулся с места.

— Неплохо. Себя уважаешь, — одобрил Шейн и отломил куда больший ломоть. На этот раз он положил хлеб рядом, на скамью, и приглашающе махнул рукой. Мальчишка не заставил просить дважды. Несколько минут они сидели рядом, поедая каждый свой кусок.

— Как зовут? — спросил Шейн, пережевывая хорошо прожаренную корочку. Оборванец посмотрел на него, похоже, он не понял невнятный вопрос.

— А, не из наших, — понял Даймант. — Как тебя зовут? — повторил он, отчетливо выговаривая каждое слово.

На этот раз оборвыш понял и немедленно выдал порцию малопонятных звуков.

— Понятно, не из Европы, русский, что ли? — удивился Шейн, немного подумал и заметил: — Нет, мне не нравится. «Потр Шноу» — разве это имя?.. Ну, допустим, «Потр» — это почти как Поттер, но «снежный»… «Снежный Поттер», «Снеговик Поттер». Никуда не годится, это прозвище для черного, а ты вроде не негр, только надо отмыть как следует.

Даймант замолчал. Его сосед освоился, перестал испуганно коситься и даже болтал ногами. Теперь стало видно, что ему лет десять-двенадцать, не больше.

— Куда же мне податься? — задумчиво проговорил Шейн, уставившись на огни города. — Конечно, можно двинуть прямо в эту обитель греха, как в старые добрые времена. Там немерено симпатичных серых бумажек с приятным зеленым отливом, и скорому на руку человеку всегда есть чем заняться. Но…

Сигарета догорела до фильтра и погасла, испустив на прощание тонкую струйку дыма, незаметного в ночном воздухе. Шейн закурил новую.

— Но вот ведь какая штука… — продолжил он свои мысли вслух. Утоливший голод подросток внимательно вслушивался в слова полузнакомого языка. — Щедрая и добрая родина призвала много молодых и смелых мальчишек, напялив на них мундир и вручив «Спрингфилд».[130] Теперь война закончилась, мальчишки возвращаются домой. Это я уже достаточно пожил на свете и понимаю, что никто не ждет меня с распростертыми объятиями и мешком денег в придачу. А они — вряд ли… Много юнцов, которые обижены на весь мир, хотят все сразу и знают, как легко вынуть из человека душу… Они превратят Новый Свет в поле боя.[131] А я уже нахлебался войны.