Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о бытии

• Название: Учение о бытии
• Автор: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича
• Жанр: Философия
• Год: 1916

К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812–2012)

Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842–1918). Этот перевод издавался дважды:

1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах — по числу книг в произведении);

1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах — по числу частей в произведении).

Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация — своя на каждую книгу). Единственным содержательным отличием двух изданий является текст предисловий в первом томе:

1916 г.: Предисловие к русскому переводу, стр. VII–XXII;

1929 г.: От издательства, стр. VII–XI.

В переводе Н.Г. Дебольского встречаются устаревшие на сегодня слова, формы слов и обороты речи.

Особенности электронного издания:

1. Состоит из трех файлов — по числу книг в произведении. В первом файле приводятся предисловия обоих изданий. В третьем файле не приводится алфавитный указатель ко всему произведению (стр. 219–222 бумажного издания).

2. Текст печатается с пагинацией, номер страницы указывается в ее начале нижним индексом в фигурных скобках.

3. Весь текст приводится в современной орфографии (например, в отличие от издания 1929 г. используется твердый знак «ъ» вместо апострофа «’»). Слово «Бог» и относящиеся к нему местоимения (напр., «Он») пишутся с большой буквы. Ударение над русской буквой о передается с помощью буквы европейского алфавита ó.

4. Немецкие слова и выражения приводятся в старой орфографии печатных изданий (напр., «Seyn»).

5. Разрядка текста заменена курсивом (курсив, используемый в бумажных изданиях крайне редко, сохранен).

6. Формулы с дробями приведены к линейному виду. В качестве знака умножения используется звездочка (*).

7. Греческие слова и выражения приводятся без диакритических знаков.

8. Проверка выбранного шрифта: греческая альфа (α), буквы немецкого алфавита (äöüß).

---

На основании их качественного отношения не может поэтому возникнуть никакого количественного различения и никакого избытка одного из качеств. Избыток, которым один из соотносящихся моментов превышал бы другой, был бы беспочвенным определением, или иначе, этот избыток был бы опять-таки сам другой; но в этом равенстве обоих не дан ни один из них, так как их существование должно бы {265}было основываться на неравенстве их определенных количеств. Каждый из этих долженствующих быть факторов одинаково исчезает, будет ли он превышать другой, или будет равен ему. Это исчезание является зависящим от того, что при количественном представлении равновесие нарушается, и один из факторов принимается бóльшим, чем другой, и что, таким образом, полагается снятие качества другого и его беспочвенность; первый становится преобладающим, второй же убывает с возрастающею скоростью и преодолевается первым, а следовательно, первый становится единственно самостоятельным; но тем самым оказываются уже не два специфических фактора, а лишь одно целое.

Это единство, положенное таким образом, как полнота определенности, определенная сама, как безразличие, есть всестороннее противоречие; оно, как это само себя снимающее противоречие, должно быть поэтому положено так, чтобы оно было определено, как сущая для себя самостоятельность, имеющая результатом и истиною уже не безразличное, а имманентное в себе отрицательное абсолютное единство, которое и есть сущность.

Примечание. Отношение целого, долженствующее иметь свою определенность в различении величин взаимно качественно определенных факторов, находит место в эллиптическом движении небесных тел. На этом примере мы видим прежде всего лишь два качества в обратном взаимном отношении, а не два члена, из коих каждый был бы единством обоих и их обратным отношением. Если крепко держаться за эмпирическое основание, то не обращая внимания на последствия, к которым приводит покоящаяся на нем теория, которая или разрешает лежащий в ее основе факт, или если, как то подобает, он удерживается, то самая теория оказывается относительно него пустою. Игнорирование этого последствия оставляет спокойно существовать рядом и факт, и противоречащую ему теорию. Простой факт состоит в том, что при эллиптическом движении небесных тел скорость увеличивается по мере их приближения к перигелию и уменьшается по мере их приближение к афелию. Количественная сторона этого факта точно определена неустанным прилежанием наблюдения, он приведен далее к своему простому закону и формуле, и таким образом сделано все, чего поистине можно требовать от теории. Но это кажется недостаточным рефлектирующему рассудку. Для так называемого объяснения явления и его закона принимаются центростремительная и центробежная силы, как качественные моменты криволинейного движения. Их качественное различие состоит в противоположности направления и в количественном соображении о том, что, если они определяются, как неравные, то при увеличении первой, вторая уменьшается, и наоборот; и далее, что их отношение изменяется так, что после того, как центростремительная сила в течение некоторого времени увеличивается, а центробежная уменьшается, наступает момент, после которого первая начинает увеличиваться, а вторая напротив, уменьшаться. Но этому представлению противоречит отношение их (этих сил) существенно качественных определенностей. Последние со{266}вершенно не допускают их разделения; каждая из них имеет значение лишь в соотношении с другою; следовательно если бы одной из них был свойствен избыток перед другою, то первая не имела бы никакого отношения к второй и не существовала бы. При предположении, что одна из них может быть более, чем другая, если бóльшая должна состоять в отношении к меньшей, оказывается то, что сказано выше, т. е. что первая должна получить абсолютный перевес, а вторая исчезнуть; последняя полагается, как исчезающая, лишенная опоры, и это определение нисколько не изменяется оттого, что исчезание должно происходить постепенно, и столь же мало оттого, что насколько она уменьшается, настолько первая возрастает; первая уничтожается вместе с второю, так как то, что она есть, есть постольку, поскольку есть вторая. Весьма простое соображение убеждает нас, что если, например, как допущено, центростремительная сила при приближении тела к перигелию увеличивается, центробежная же настолько же уменьшается, то последняя не была бы в состоянии преодолеть действие на тело первой силы и вновь удалить его от центрального тела; напротив, если первая однажды получила перевес, то другая уже преодолена и тело влечется с возрастающею скоростью к своему центральному телу. И наоборот, если центральная сила получает перевес в бесконечно малом отдалении из афелия, то также было бы противоречиво, чтобы она в афелии была преодолена слабейшею силою. Очевидно далее, что это превращение должно быть произведено постороннею силою, т. е. что то увеличенная, то уменьшенная скорость движения может быть познана или, как говорится, объяснена не из принятого определения тех факторов, которые предположены именно для того, чтобы объяснить это различение. Последовательно вытекающее отсюда исчезновение одного или другого направления движения, а следовательно эллиптического движения вообще, игнорируется и скрывается в виду прочно стоящего факта сохранения этого движения и перехода его от увеличенной к уменьшенной скорости. Предположение о превращении слабости центростремительной силы в афелии в преобладание над центробежною силою, а при перигелии — наоборот, отчасти содержит в себе то, что развито выше, а именно, что каждый из членов обратного отношения в нем самом есть это полное обратное отношение; ибо сила движения от афелия к перигелию — долженствующая быть преобладающею центростремительною силою — должна содержать в себе и центробежную силу, но убывающую при увеличении первой; в том же обратном отношении должна находиться при замедляющемся движении все более и более преобладающая центробежная сила к силе центростремительной, так что ни в одном из этих случаев одна из этих сил не исчезает, но становится лишь все менее и менее до времени ее превращения в силу, преобладающую над другою. Тем самым каждому члену обратного отношения возвращается то, что он теряет при этом отношении, принимается ли каждая сила за самостоятельную для себя и с чисто внешним сочетанием их в одном и том же движении, как при параллелограмме сил, снимается единство понятия, самая природа {267}вещи, или же признается, что оба члена соотносятся между собою качественно посредством понятия, что ни один из них не может получить относительно другого безразличного самостоятельного существования, сообщаемого ему через некоторый его избыток; форма интенсивности, так называемая динамическая сторона ничего не изменяет, так как она сама имеет свою определенность в определенном количестве и тем самым может обнаружить лишь настолько силы, т. е. настолько существовать, насколько она должна противополагаться противоположной силе. Отчасти же это превращение преобладания силы в его противоположность содержит в себе смену качественного определения положительного и отрицательного, так как возрастание одного есть в той же мере убывание другого. Нераздельная качественная связь этой качественной противоположности превращена в теории в нечто последовательное; но именно потому этой теории не хватает объяснения как сказанной смены, так главным образом и этого разделения по времени. Видимость единства, еще присущая признанию связи между увеличением одной силы и таким же уменьшением другой, здесь совсем исчезает; получается вполне внешний результат, противоречащий тому последовательному выводу из этой связи, что при преобладании первой силы, вторая должна исчезнуть.

То же самое отношение применено к силам притяжения и отталкивания для того, чтобы понять различную плотность тел; равным образом, обратное отношение между чувствительностью и раздражительностью должно было служить для того, чтобы из неравенства этих факторов жизни понять, как различные определения целого, здоровья, так и различение родов живущего. Но путаница и галиматья, к которым привело это объяснение, долженствовавшее служить натурфилософскою основою физиологии, нозологии и затем зоологии при некритическом употреблении этих определений понятий, имело своим последствием то, что снова был оставлен такой формализм, который особенно в науке физической астрономии продолжает господствовать в полном своем объеме.