Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о сущности

• Название: Учение о сущности
• Автор: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1916

К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812 – 2012)

Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842 – 1918). Этот перевод издавался дважды:

1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах – по числу книг в произведении);

1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах – по числу частей в произведении).

Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация – своя на каждую книгу). Единственным содержательным отличием двух изданий является текст предисловий в первом томе:

1916 г.: Предисловие к русскому переводу, стр. VII – XXII;

1929 г.: От издательства, стр. VII – XI.

В переводе Н.Г. Дебольского встречаются устаревшие на сегодня слова, формы слов и обороты речи.

Особенности электронного издания:

1. Состоит из трех файлов – по числу книг в произведении. В первом файле приводятся предисловия обоих изданий. В третьем файле не приводится алфавитный указатель ко всему произведению (стр. 219 – 222 бумажного издания).

2. Текст печатается с пагинацией, номер страницы указывается в ее начале нижним индексом в фигурных скобках.

3. Весь текст приводится в современной орфографии (например, в отличие от издания 1929 г. используется твердый знак «ъ» вместо апострофа «’»). Слово «Бог» и относящиеся к нему местоимения (напр., «Он») пишутся с большой буквы. Ударение над русской буквой о передается с помощью буквы европейского алфавита ó.

4. Немецкие слова и выражения приводятся в старой орфографии печатных изданий (напр., «Seyn»).

5. Разрядка текста заменена курсивом (курсив, используемый в бумажных изданиях крайне редко, сохранен).

6. Формулы с дробями приведены к линейному виду. В качестве знака умножения используется звездочка (*).

7. Греческие слова и выражения приводятся без диакритических знаков.

8. Проверка выбранного шрифта: греческая альфа (α), буквы немецкого алфавита (äöüß).

---

Что касается иного удостоверения в абсолютной истине начала тожества, то это удостоверение постольку основывается на опыте, поскольку всякое сознание ссылается на опыт; т.е. поскольку сознанием высказывается это предложение, А есть А, дерево есть дерево, то оно (сознание) немедленно соглашается с ним и удовлетворяется тем, что это предложение непосредственно само собой ясно и не требует никакого иного обоснования и доказательства.

С одной стороны, та ссылка на опыт, согласно которой это предложение вообще признается всяким сознанием, есть просто фраза. Ибо, ко{21}нечно, хотят сказать не то, что в каждом сознании был произведен опыт над отвлеченным предложением А=А. Поэтому ссылка на действительно произведенный опыт не имеет какого-либо серьезного значения, но есть лишь удостоверение в том, что если бы был произведен опыт, то в результате получилось бы всеобщее признание. Но если бы тут имелось в виду не отвлеченное предложение, как таковое, а оно же в конкретном приложении, из которого должно бы было быть лишь развито первое, то утверждение его всеобщности и непосредственности состояло бы в том, что каждое сознание и притом в каждом своем проявлении кладет его в основание, или что это предложение implicite заключается в каждом сознании. Но конкретное и приложение и есть именно отношение простого тожественного к некоторому отличному от него многообразию. Выраженное в предложении конкретное есть ближайшим образом синтетическое предложение. Из самого конкретного или выражающего его синтетического предложения, правда, можно бы было путем отвлечения вывести посредством анализа предложение о тожестве; но это отвлечение на деле не покидало бы, а изменяло бы опыт, как таковой; ибо опыт содержит, напротив, тожество в единстве с различием и служит непосредственным опровержением того утверждения, согласно коему отвлеченное тожество, как таковое, есть нечто истинное, так как в каждом опыте проявляется совершенно противоположное, а именно тожество только в соединении с различием.

Но, с другой стороны, и опыт над чистым предложением о тожестве производится достаточно часто, чтобы в каждом опыте ясно обнаружился смысл той истины, которую оно в себе заключает. А именно, если напр., на вопрос: что такое растение? дается ответ: растение есть растение, то все общество, на котором испытывается истина этого предложения, немедленно соглашается с ним и вместе с тем столь же единогласно заявляет, что тем самым не говорится ничего. Если кто-либо открывает рот и обещает изложить, что такое Бог, именно что Бог есть Бог, то общее ожидание обманывается, так как оно было направлено к различному определению; и если это предложение объявляется абсолютною истиною, то такая речь об абсолютном ценится весьма низко; ничто не считается более скучным и несносным, чем речь, пережевывающая одно и то же, выдаваемая за речь, долженствующею быть истиною.

При ближайшем рассмотрении скуки от такой истины оказывается, что начало: растение есть... служит подготовкою к тому, чтобы сказать что-нибудь, дать дальнейшее определение. Но так как повторяется лишь то же самое, то получается обратное, в результате оказывается ничто. Следовательно такое тожесловие противоречит само себе. Вместо того, чтобы быть в себе истиною и абсолютною истиною, тожество есть поэтому ее противоположность; вместо того, чтобы быть неподвижною простотою, оно есть выход из себя и саморазложение.

Таким образом, в форме предложения, в которой выражается тожество, заключается более, чем простое отвлеченное тожество; в ней {22}заключается то чистое движение рефлексии, в котором другое выступает, лишь как видимость, как непосредственное исчезание. А есть – это начало, которому предносится различное, к коему должен быть совершен выход; но различное не достигается; А есть... А – различие есть лишь исчезание; движение возвращается в себя. Форма предложения может считаться скрытою необходимостью дать в этом движении прибавку к отвлеченному тожеству. Таким образом является снова А, или растение, или какой-либо иной субстрат, который, как бесполезное содержание, не имеет никакого значения; но оно образует различие, возникающее, по-видимому, случайно. Если вместо А и всякого иного субстрата взять самое тожество – тожество есть тожество, – то также оказывается, что вместо него можно равным образом взять всякий иной субстрат. Поэтому, если только требуется сослаться на то, что обнаруживает опыт, то в последнем обнаруживается лишь, что в выражении тожества проявляется непосредственно различие; или определеннее согласно вышесказанному, что это тожество есть ничто, что оно есть отрицательность, абсолютное различение от самого себя.

Другое выражение тожества: А не может быть вместе А и не-А имеет отрицательную форму; оно именуется началом противоречия. Тому, как привходит к тожеству форма отрицания, отличающая это предложение от предыдущего, нельзя привести никакого оправдания. Но эта форма заключается в том, что тожество, как чистое движение рефлексии, есть простая отрицательность, содержащаяся в приведенном втором выражении этого предложения в более развитом виде. Высказывается А и не-А, как вполне другое, но последнее появляется лишь затем, чтобы исчезнуть. Тожество выражается, таким образом, в этом предложении, как отрицание отрицания. А и не-A. различены, и эти различенные относятся к одному и тому же А. Поэтому тожество изображено здесь, как эта различимость в одном отношении или как простое различение в нем самом. Отсюда явствует, что как само начало тожества, так еще более начало противоречия имеют не только аналитическую, но и синтетическую природу. Ибо последнее содержит в своем выражении не только пустое, простое равенство с собою, не только свое другое вообще, но даже абсолютное неравенство, противоречие в себе. Самое же начало тожества содержит, как было относительно него показано, движение рефлексии, тожество, как исчезание инобытия.

Из этого рассмотрения следует, что, во-первых, начало тожества или противоречия, долженствующее выразить, как истину, лишь отвлеченное тожество в противоположность различению, есть не закон мышления, а скорее противоположное ему; во-вторых, что эти начала содержат в себе более, чем мнится в них, а именно самую эту противоположность, самое абсолютное различение.{23}

B. Различение

1. Абсолютное различение

Различение есть отрицательность, свойственная рефлексии в себя; ничто, высказываемое через тожесловие; существенный момент самого тожества, которое вместе с тем определяет себя и отличает от различения, как отрицательное самого себя.

1. Это различение есть различение в себе и для себя, абсолютное различение, различение сущности. Оно есть различение в себе и для себя, не различение через что-либо внешнее, но относящееся к себе, следовательно, простое различение. Важно понимать абсолютное различение, как простое. В абсолютном различении А и не-A образуется через простое нет, как таковое. Самое различение есть простое понятие. Две вещи, так говорится, различаются тем, что они и т.д. Тем – это значит в одном и том же отношении, на основании того же определения. Это различение рефлексии, а не инобытие существования. Существование и другое существование положены, как находящиеся одно вне другого, каждое из определенных одно в противоположность другому существований имеет непосредственное бытие для себя. Напротив, другое сущности есть другое в себе и для себя, не другое другого, находящегося вне его, – простая определенность в себе. И в сфере существования инобытие и определенность оказываются той же природы, простою определенностью, тожественным противоположением; но это тожество обнаружилось лишь, как переход одной определенности в другую. Здесь же в сфере рефлексии различение выступает, как рефлектированное, положенное так, как оно есть в себе.

2. Различение в себе есть относящееся к себе различение; таким образом оно есть отрицательность самого себя, различение не от другого, а себя от самого себя; оно не есть оно само, но свое другое. Но различенное от различения есть тожество. Поэтому оно есть оно само и тожество. Оба вместе образуют различение; оно есть и целое, и свой момент. Можно также сказать, что различение, как простое, не есть различение; оно таково лишь в отношении к тожеству; но собственно оно, как различение, содержит также и себя и самое это отношение. Различение есть и целое, и свой собственный момент так же, как тожество есть и целое, и свой момент. Это должно считаться существенною природою рефлексии и определенною основою всякой деятельности и самодвижения. Различение и тожество становятся моментами или положенным, так как они, как рефлексия, суть отрицательное отношение к себе самому.