Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о сущности

• Название: Учение о сущности
• Автор: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1916

К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812 – 2012)

Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842 – 1918). Этот перевод издавался дважды:

1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах – по числу книг в произведении);

1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах – по числу частей в произведении).

Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация – своя на каждую книгу). Единственным содержательным отличием двух изданий является текст предисловий в первом томе:

1916 г.: Предисловие к русскому переводу, стр. VII – XXII;

1929 г.: От издательства, стр. VII – XI.

В переводе Н.Г. Дебольского встречаются устаревшие на сегодня слова, формы слов и обороты речи.

Особенности электронного издания:

1. Состоит из трех файлов – по числу книг в произведении. В первом файле приводятся предисловия обоих изданий. В третьем файле не приводится алфавитный указатель ко всему произведению (стр. 219 – 222 бумажного издания).

2. Текст печатается с пагинацией, номер страницы указывается в ее начале нижним индексом в фигурных скобках.

3. Весь текст приводится в современной орфографии (например, в отличие от издания 1929 г. используется твердый знак «ъ» вместо апострофа «’»). Слово «Бог» и относящиеся к нему местоимения (напр., «Он») пишутся с большой буквы. Ударение над русской буквой о передается с помощью буквы европейского алфавита ó.

4. Немецкие слова и выражения приводятся в старой орфографии печатных изданий (напр., «Seyn»).

5. Разрядка текста заменена курсивом (курсив, используемый в бумажных изданиях крайне редко, сохранен).

6. Формулы с дробями приведены к линейному виду. В качестве знака умножения используется звездочка (*).

7. Греческие слова и выражения приводятся без диакритических знаков.

8. Проверка выбранного шрифта: греческая альфа (α), буквы немецкого алфавита (äöüß).

---

С одной стороны, эта форма предложения есть нечто излишнее; определения рефлексии должны быть рассматриваемы в себе и для себя. За сим в этих предложениях есть превратная сторона, т.к. они имеют субъектом бытие, все, нечто. Поэтому они снова восстановляют бытие, и определения рефлексии высказывают тожество и т.д. о нечто, как качестве, которое имеется в нем; не в умозрительном смысле, но в том, что нечто, как субъект, остается в таком качестве, как сущее, а не в том, что оно перешло в тожество и т.д., как в свою истину и свое познание.{18}

Но, наконец, хотя определения рефлексии имеют форму, равную себе и потому не относящуюся к другому, и свободную от противоположения, тем не менее, как это выяснится из их ближайшего рассмотрения, – или как непосредственно в них, как тожестве, обнаруживается различие, противоположение – они суть определенные одно в противоположность другому, и следовательно, по их форме рефлексии несвободны от перехода и противоречия. Поэтому те многие предложения, которые установлены, как абсолютные законы мышления, при ближайшем рассмотрении противоположны между собою, они взаимно противоречат и снимают одно другое. Если все тожественно с собою, то оно не различно, не противоположно, не имеет никакого основания. Или если признано, что нет двух одинаковых вещей, т.е. что все одно от другого различно, то А не тожественно А, А также не противоположно и т.д. Признание каждого из этих предложений не допускает признания других. Чуждое мысли рассмотрение их перечисляет их одно после другого так, что они являются не состоящими ни в каком взаимном отношении; оно имеет в виду лишь их рефлектирование без принятия во внимание другого момента – положения или их определенности, как таковой, которая движет их к переходу и к их отрицанию.

А. Тожество

1. Сущность есть простая непосредственность, как снятая непосредственность. ее отрицательность есть ее бытие; она равна самой себе в своей абсолютной отрицательности, в силу которой инобытие и отношение к другому просто в себе самом исчезает в чистом саморавенстве. Сущность есть т. обр. простое тожество с собою.

Это тожество с собою есть непосредственность рефлексии. Она не есть такое равенство с собою, как бытие или также ничто, но такое равенство с собою, которое восстановляет себя к единству, не восстановление из другого, но это чистое восстановление из себя и в себя само; существенное тожество. Тем самым оно не есть отвлеченное тожество, возникает не через относительное отрицание, происходящее вне его и не ограничивается только отделением от него различенного, по-прежнему оставляя последнее вне его, как сущее; но бытие и вся определенность бытия не только относительны, а сами в себе сняты; и эта простая отрицательность бытия в себе есть самое тожество.

Последнее есть потому вообще еще то же самое, что и сущность.

Примечание 1-е. Мышление, удерживающее себя на внешней рефлексии и незнающее ни о каком ином мышлении, кроме внешней рефлексии, не достигает познания тожества, как оно было только что изложено, или, что то же самое, познания сущности. Такое мышление всегда имеет перед собою лишь отвлеченное тожество и вне и рядом с ним – различение. Это мышление полагает, что разум есть не более, чем ткацкий станок, на котором {19}основа – тожество – и уток – различение – внешним образом соединяются и сплетаются между собою; или при новом анализе выделяет сначала особо тожество, а затем оставляет рядом с ним различение, является сначала отожествлением, а затем снова различением: отожествлением, поскольку отвлекается от различения, различением, поскольку отвлекается от отожествления. Надлежит совсем оставить в стороне эти утверждения и мнения о том, что делает разум, так как они до некоторой степени имеют лишь историческое значение; и напротив, рассмотрение всего, что есть, в нем самом, показывает, что оно в своем равенстве с собою не равно и противоречиво, а в своем различии, в своем противоречии тожественно с собою, и есть в нем самом это движение перехода одного из сказанных определений в другое; и именно потому, что каждое из последних в нем самом есть противоположность себе. Понятие тожества, по коему последнее есть простая относящаяся к себе отрицательность, не есть произведение внешней рефлексии, но вытекло из самого бытия. Наоборот, то тожество, которое вне различения, и различение, которое вне тожества, суть порождение внешней рефлексии и отвлеченности, которая произвольно удерживается на этой точке зрения безразличного различия.

2. Это тожество есть ближайшим образом сама сущность, а не ее определение, вся рефлексия, а не ее отвлеченный момент. Как абсолютное отрицание, оно есть отрицание, которое непосредственно отрицает себя само; небытие и различение, исчезающее в своем возникновении, иначе отличение, коим ничто не отрицается, но которое непосредственно совпадает с самим собою. Отличение есть положение небытия, как небытия другого. Но небытие другого есть снятие другого, а тем самым и самого отличения. Таким образом, отличение дано здесь, как относящаяся к себе отрицательность, как небытие, которое есть небытие себя самого; как небытие, имеющее свое небытие не в другом, а в себе самом. Поэтому дано относящееся к себе, рефлектированное различение или чистое, абсолютное различение.

Или, иначе, тожество есть рефлексия в себя само, которая такова, лишь как внутреннее отталкивание, и это отталкивание есть рефлексия в себя, непосредственно возвращающееся в себя отталкивание. Тем самым тожество есть тожественное себе различение. Но различение тожественно себе, поскольку оно есть не тожество, а абсолютное не-тожество. Не-тожество же абсолютно, поскольку оно не содержит ничего из своего другого, но содержит лишь себя, т.е. поскольку оно есть абсолютное тожество с собою.

Тожество есть, следовательно, в нем самом абсолютное не-тожество. Но оно есть также в противоположность последнему определение тожества. Ибо как рефлексия в себя, оно полагает себя, как свое собственное небытие; оно есть целое, но как рефлексия оно полагает себя, как его собственный момент, как положенное, от которого оно есть возврат в себя. Лишь таким образом, как момент, оно есть тожество, как таковое, как определение простого равенства с самим собою в противоположность абсолютному различению.{20}

Примечание 2. В этом примечании я ближе рассмотрю тожество, как начало тожества, которое пытаются возвести в первый закон мышления.

Это предложение в своем положительном выражении A=A есть прежде всего не что иное, как выражение пустого тожесловия. Было поэтому правильно замечено, что этот закон не имеет содержания и не приводит ни к чему далее. Таким образом, пустое тожество, за которое держатся те, которые стараются постоянно выставить его, как нечто истинное, означает лишь, что тожество не есть различие, но что тожество и различие различны. Они не видят, что тем самым они уже высказывают, что тожество есть различное, ибо они высказывают, что тожество различается от различия; поскольку этим вместе с тем допускается, что такова природа тожества, допускается, что тожество не внешним образом, а в нем самом, по своей природе таково, что оно различно. Но далее, поскольку они держатся за это неподвижное тожество, имеющее свою противоположность в различии, то они не видят, что они тем самым обращают тожество в одностороннюю определенность, которая, как таковая, лишена истины. Допускается, что начало тожества выражает лишь одностороннюю определенность, что оно содержит лишь формальную, отвлеченную, неполную истину. Это правильное суждение непосредственно удостоверяет, что истина достигает полноты лишь в единстве тожества и различия и потому состоит лишь в этом единстве. Поскольку признается, что это тожество несовершенно, то эта полнота, сравнительно с которой тожество несовершенно, предносится мысли, как совершенное; но поскольку с другой стороны тожество удерживается, как абсолютно отдельное от различия, и в этом разделении признается за существенное, имеющее значение, истинное, то в этих противоречащих утверждениях нельзя усмотреть ничего, кроме неспособности привести к единству мысли о тожестве, как отвлеченно существенном, и о нем же, как несовершенном, кроме недостаточности сознания о том отрицательном движении, каким изображается само тожество в этих утверждениях. Или, если выражаются так, что тожество есть существенное тожество, как отделение от различия, или в отдельности от различия, то тем самым непосредственно высказывается истина, что тожество состоит в отделении, как таковом, или в отделении по существу, т.е. что тожество есть не для себя, а момент отделения.