Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о понятии

• Название: Учение о понятии
• Автор: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича
• Жанр: Философия
• Год: 1916

К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812 – 2012)

Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842 – 1918). Этот перевод издавался дважды:

1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах – по числу книг в произведении);

1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах – по числу частей в произведении).

Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация – своя на каждую книгу). Единственным содержательным отличием двух изданий является текст предисловий в первом томе:

1916 г.: Предисловие к русскому переводу, стр. VII – XXII;

1929 г.: От издательства, стр. VII – XI.

В переводе Н.Г. Дебольского встречаются устаревшие на сегодня слова, формы слов и обороты речи.

Особенности электронного издания:

1. Состоит из трех файлов – по числу книг в произведении. В первом файле приводятся предисловия обоих изданий. В третьем файле не приводится алфавитный указатель ко всему произведению (стр. 219 – 222 бумажного издания).

2. Текст печатается с пагинацией, номер страницы указывается в ее начале нижним индексом в фигурных скобках.

3. Весь текст приводится в современной орфографии (например, в отличие от издания 1929 г. используется твердый знак «ъ» вместо апострофа «’»). Слово «Бог» и относящиеся к нему местоимения (напр., «Он») пишутся с большой буквы. Ударение над русской буквой о передается с помощью буквы европейского алфавита ó.

4. Немецкие слова и выражения приводятся в старой орфографии печатных изданий (напр., «Seyn»).

5. Разрядка текста заменена курсивом (курсив, используемый в бумажных изданиях крайне редко, сохранен).

6. Формулы с дробями приведены к линейному виду. В качестве знака умножения используется звездочка (*).

7. Греческие слова и выражения приводятся без диакритических знаков.

8. Проверка выбранного шрифта: греческая альфа (α), буквы немецкого алфавита (äöüß).

---

А так как эта объективность есть предикат неделимого и принята в субъективное единство, то ей не присущи прежние определения объекта, механическое и химическое отношения, и тем более отвлеченные рефлективные отношения целого и частей и т.п. Как внешность, она, правда, способна к этим отношениям, но лишь постольку, поскольку она не есть живое существование; если живое понимается, как целое, состоящее из частей, как такое, на которое влияют механические или химические причины, как механический или химический продукт, или просто как таковой, или определенный внешнею целью, то понятие ему внешне, оно (живое) признается за мертвое. Так как понятие ему имманентно, то целесообразность живого должна быть понимаема, как внутренняя; понятие есть в живом, понятие определенное, отличенное от своей внешности и в своем отличении проникающее его и тожественное себе. Эта объективность живого есть организм; она есть средство и орудие цели, вполне целесообразное, так как понятие составляет ее субстанцию; но именно потому это средство и орудие есть сама выполненная цель, в коей, поэтому, субъективная цель включена вместе с самою собою. По внешности организма он есть многообразие не частей, а членов, которые, как таковые, а., существуют лишь в индивидуальности; они отделимы один от другого, поскольку они внешни и могут быть поняты в этой внешности; но поскольку они отделимы, они возвращаются в механические и химические отношения обычной объективности. b., Их внешность противоположна отрицательному единству живой индивидуальности; поэтому последняя есть побуждение к тому, чтобы полагать отвлеченный момент определенности понятия, как реальное отличение; так как это отличение непосредственно, то это есть побуждение каждого единичного, специфического момента производить его, а равным образом, повышать свою частность в общность, снимать другие внешние ему моменты, осуществлять себя на их счет, но также снимать самого себя и делать себя средством для других.

2. Этот процесс живой индивидуальности ограничен ею самою и заключен совершенно внутри нее. В умозаключении внешней целесообразности первая его посылка, относящаяся к объективности и делающая ее средством, рассматривалась ранее так, что хотя в ней цель остается равною себе и возвратилась в себя, но объективность в ней самой еще не сняла себя, и поэтому цель в ней не есть в себе и для себя, а это достигается лишь в заключении. Процесс, совершающийся в живом сам с собою, есть эта посылка, но поскольку она есть, вместе с тем, заключение, постольку непосредственное отношение субъекта к объективности, которая тем самым становится средством и орудием, есть, вместе с тем отрицательное единство понятия в нем самом; цель в этой своей внешности осуществляет себя таким образом, что цель есть ее субъективная мощь и тот процесс, в котором она (внешность) обнаруживает свое саморазложение и свой воз{153}врат в это свое отрицательное единство. Беспокойство и изменчивость внешней стороны живого есть проявление понятия в нем, понятия, которое имеет объективность, лишь как отрицательность в себе самой, поскольку ее безразличное существование обнаруживается, как снимающее себя. Таким образом, понятие через свое побуждение производит себя так, что продукт, будучи его сущностью, есть сам производящее, именно, что он есть продукт, лишь как полагающая себя также отрицательною внешность или как процесс произведения.

3. Только что рассмотренная идея есть понятие живого субъекта и его процесса; определения, находящиеся здесь во взаимном отношении, суть относящееся к себе отрицательное единство понятия и объективность, которая есть его средство, но в которой оно возвратилось в само себя. Но так как это суть моменты идеи жизни внутри ее понятия, то они не суть определенные моменты понятия живого неделимого в его реальности. Его объективность или телесность есть конкретная полнота; ее моменты суть те стороны, из коих образуется телесность; поэтому, они не суть моменты этой уже через идею образованной жизненности. Телесная же объективность неделимого, как таковая, так как она одушевлена понятием и имеет его своею субстанциею, имеет в ней такие существенные отличения, которые суть ее определения, – общность, частность и единичность; тот вид, в коем она различена внешним образом, разделен поэтому или рассечен (insectum) сообразно им.

Тем самым она есть, во-первых, общность, лишь в себе самом совершающееся содрогание жизненности, чувствительность. Понятие общности, как оно выяснилось выше, есть простая непосредственность, которая есть однако таковая, лишь как абсолютная отрицательность в себе. Это понятие абсолютного различения, поскольку его отрицательность разложилась в простоту и равна самой себе, дана воззрению в чувствительности. Она есть бытие внутри себя, не как отвлеченная простота, но как бесконечная определимая восприимчивость, которая в своей определенности не становится чем-то многообразным и внешним, но просто рефлектирована в себя. Определенность есть в этой общности простой принцип; единичная внешняя определенность, т. наз. впечатление, возвращается из своего внешнего и многообразного определения в эту простоту самочувствия. Чувствительность может тем самым быть рассматриваема, как существование сущей внутри себя души, так как первая принимает в себя всю внешность, но возвращает ее в полную простоту равной себе общности.

Второе определение понятия есть частность, момент положенного отличения, раскрытие отрицательности, которая замкнута в простом самочувствии или, иначе, есть в нем идеализованная, еще не реальная определенность, – раздражительность. Чувство есть побуждение в силу отвлеченности своей отрицательности; оно определяет себя; самоопределение живого есть его суждение или обращение его в конечное, вследствие чего оно относится к внешнему, как к некоторой предположенной объективности, и находится во взаимодействии с нею. По своей частности оно есть отчасти вид наряду {154}с другими видами живого; формальная рефлексия в себя этого безразличного различия есть формальный род и его систематизация; но индивидуальная рефлексия состоит в том, что частность есть отрицательность ее определенности, как некоторого направления во вне, которое есть относящаяся к себе отрицательность понятия.

По этому третьему определению живое есть единичное. Ближайше эта рефлексия в себя определяет себя так, что живое в раздражительности есть внешность себя относительно себя самой, относительно объективности, которою оно обладает непосредственно в нем, и которая определима внешним образом. Рефлексия в себя снимает эту непосредственность, – с одной стороны, как теоретическая рефлексия, поскольку именно отрицательность есть простой момент чувствительности, рассматриваемый в ней и составляющий чувство; с другой же стороны, как реальная (рефлексия), так как единство понятия в своей внешней объективности полагает себя, как отрицательное единство, воспроизведение. Оба первых момента, чувствительность и раздражительность, суть отвлеченные определения; в воспроизведении же жизнь есть конкретное, жизненность, она имеет в ней, как свою истину, лишь теперь, также чувство и силу сопротивления. Воспроизведение есть отрицательность, как простой момент чувствительности, а раздражительность есть лишь живая сила сопротивления, находящаяся в отношении к внешнему воспроизведению и индивидуальному тожеству с собою. Каждый из единичных моментов есть по существу полнота всех их, их различение образует собою идеализованную определенность формы, которая положена в воспроизведении, как конкретная полнота целого. Это целое есть, поэтому, с одной стороны, третье, именно противоположено этим определенным полнотам, как реальная полнота, а с другой стороны, оно есть их сущая в себе существенность и вместе с тем то, в чем соединяются они, как моменты, и в чем они имеют свой субъект и свою устойчивость.

Вместе с воспроизведением, как моментом единичности, живое полагает себя, как действительную индивидуальность, как относящееся к себе бытие для себя; но воспроизведение есть, вместе с тем, реальное отношение к внешнему, рефлексия частности или раздражительности в противоположность некоторому другому, объективному миру. Замкнутый внутри неделимого процесс жизни переходит в отношение к предположенной объективности, как таковой, таким путем, что так как неделимое полагает себя, как субъективную полноту, то момент его определенности, как отношение к внешности, становится также полнотою.