Pferd im Mantel - Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой

• Название: Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой
• Автор: Pferd im Mantel
• Жанр: Ужасы и Мистика

ПОСТАПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ РОМАН. Когда нашему миру наступит конец, то можете быть уверены: не игры потерявших грань реальности политиков, опутавших всё и вся своими щупальцами, как осьминоги; не толпы алчущих живой плоти восставших из-за могильной доски мертвецов; не парящие вездесущие призраки; не жуткая непознаная Фигура, бродящая во тьме на горизонте; не бесы; не иные какие потусторонние твари станут причиной его. Если мир обречён на скорый конец своего существования — погубит его гордыня! Сотни лет Святые Отцы Церкви воюют на неё; и всё втуне. Обычный ли день на дворе, каковы многие, последний ли — человек всё тот же. Наш срок отсчитан — каков же будет финал? Многие конструировали его — учёные, провидцы, писатели… Упаси Господь от того, что случится с героями этого бездарного романа!

Первая часть трилогии, с 1 по 22 главу.

---

— Ты не стесняйся нас с Иваном, Степан Политыч. — положил руку на плечо лесника Срамнов. — Я вон тоже, на грани живу, если честно. Мы, отец, вместе с тобой и о жене твоей скорбим, и о дочери. А сына своего, Виктора, ты подожди ещё, не хорони. Бог даст, жив он…

Политыч встал со своего кресла, и, как был, в носках, обнял Фёдора. Молча, глотая слёзы, старик всё крепче и крепче прижимал к груди молодого человека, годившегося ему в сыновья, хоть и знал его всего месяц или около того. Ваня, наблюдая эту трогательную сцену, махнул рукой, и подойдя, крепко обнял их обоих.

— Мы теперь одна семья, раз жизнь так распорядилась, мужики. — сказал он. — И ты, Степан Политыч, вроде как за отца нам теперь. Я вот отца своего и не помню — ушёл от нас с мамой он, когда я маленьким совсем был… А мамы уж восемь лет как не стало. У Федьки тоже вся семья не пойми где — дай Бог, живы и здоровы. И ты, Политыч, один теперь остался… Все мы, мужики, теперь поодиночке вроде как, а надо — чтоб вместе были, как одна семья. Так и надо — а нас трое уже. А как Христос сказал, где двое или трое собрались во имя Его, там и Он сам посреди них. Значит, с нами Бог, а с Богом ничего не страшно нам — всё переможем.

— Это ты хорошо сказал, Ваня. — утирая стариковскую слезу, сказал Степан Политыч. — Верно подметил. Так что, был один сынок у меня, а теперь трое будет. Божьей помощью да нашими молитвами, глядишь, и Витька найдётся.

— Семья. — словно заколачивая буквы в пол, проговорил, вытянув вперёд кулак, Фёдор.

— Семья. — хлопнул по руке друга своей ладонью, Иван.

— Семья. — накрыл своей рукой ладони друзей Политыч. — Все друг за дружку, и с Божьей помощью.

* * *

Наутро всех растолкал Политыч, ранняя птаха.

— Давайте, подымайтесь, робята, некогда спать! — бубнил, расталкивая храпящих после вчерашней баньки и бутылки «Кэптэн Морган», старик. — Шесть ужо! Да что ж с вами делать-то! Хоть водой поливай их.

— Эээ, не надо водой, Политыч! — потирая сонные глаза, пробубнил Иван. — Щас, сами повылазим…

Фёдор с Иваном встали, и в надежде умыться, начали топать босиком по дощатому полу, натыкаясь на стулья и друг на друга.

— Послал Господь подельничков! — дивился Политыч, наблюдая эту картину. — Конец Света на дворе, а они всё никак выспаться не могут. Разведчики, мать вашу! И как с вами, такими, в лес-то идти? Оболтусы!

— А вчера сынками называл… — пробормотал Ваня, натягивая штаны. В кухоньке раздался грохот — Фёдор, отправившийся к умывальнику, свалил что-то на пол.

— Ну что с вас взять, с московских?! — махнул рукой направившийся к двери старик. — Так вот и прожили всю жизнь — вкусно жрали да долго спали. От того такая Напасть и вышла. Ну ничего, жизнь-то научит. Собирайтесь шустрее, наряжайтесь, девки. Чайник поспел, да кашу сварил вам. В огороде всё.

Как бы ни причитал Политыч, всё-таки собрались друзья быстро, и позавтракав кашей с чаем, прихватив своё снаряжение и оружие, все трое направились к правлению, где был назначен сбор велешинским мужикам, отходящим в дозор. Когда явились, оказалось что они ещё далеко не последние — половина дозора ещё допивала чаи по домам. Поздоровались с уже собравшимися мужиками, подкатила дозорная «буханка». Все разговоры были про сегодняшний рейд в Тверь — кушалинские мужики снялись и укатили ещё по самой ранней зорьке, и то — дай Бог управиться. Стояли, курили, делились мыслями и опасениями. Ведь это им придётся, а не кому-то иному, встречать рейдеров, как говориться, со щитом иль на щите. Политыч ругался на чём свет стоит на изнеженных сельчан, не способных вовремя собраться на службу даже в такое время. Опоздавшие по-одному подтягивались и тут же получали строгий нагоняй от старика, назначенного старшим в дозор. Наконец-таки, все собрались, и Политыч дал отмашку грузиться в «буханку».

Через пятнадцать минут велешинские уже принимали пост у кушалинских мужиков.-

К мертвецам — обоих видов, и тем, кто навеки упокоился, и к тем, что в страшном своём посмертии продолжают бродить, ведомые своим лютым голодом — люди уже привыкли. Более того, верным будет и такое утверждение — трупы стали неотъемлемым элементом окружающей действительности, так чего удивляться тому, что, сменив на кордоне отправившихся по домам «кушалов» и проверив по-быстрому территорию вокруг кордона — под мостом, в кустах, в кюветах — команда Политыча расположилась на брёвнах, перегораживающих половину моста, прямо рядом с кучей останков, любовно нарубленных их сменщиками. Уже отъезжая, Валерка Паратов, старший по кушалинской смене, теребя свежую, только немного отросшую бородку, извинялся:

— Это, Политыч… Мы этих-то тут вон сволокли в кучу. Ночью как прорвало. Валили, как из рога изобилия, мать их. Все косы ступились аж… Ну вы, это — не серчайте: спалить эту чёртову кучу надо бы. Вон, дровами обложите, да к Богу их, на небеса.

— Нужны они Богу, Валер… — ответил ему Степан Политыч, прикидывая — как-бы сподручнее было избавиться от такого мерзкого соседства. — Вы тоже придумали — вон, прямо к мосту наволокли их. Зачем? — ведь надо было в низину отволочь, и там бы спалили. А теперь — нюхай, как воняют они. И мух — сонмище. Вот привезёшь своих «кушалов» нам на смену — мы ещё ту кучу вам наковыряем.

Велешинские ребята, обступившие Политыча, загоготали.

— Дак говорю тебе, Степан Политыч! Не успели мы. Вон, Савелич, последнего покрошил уже на глазах у Алпатова. — закипая, оправдывался Валера. — Мужиков пропустили — по Рождеству прошлись, да ещё двоих упокоили. Ты вообще, смотри, какие-то они продуманные пошли, мряки-то. И по-живее вроде, и ломятся только в темноте, гурьбой. Так что, вы тут внимательнее, мужики.

— Хер с вами, Валера. Приберём тут, за вами. — махнул рукой старик. — Но ты тоже подумай: так не годится. Мы вам что тут — мортусами записались?

Народ, дивясь на новое, звучное определение вида их деятельности, снова захихикал.

— А то кто же?! — засмеявшись, принял вызов Политыча Валера. — Мортусы — мы теперь и есть мортусы. По другому и не скажешь — это ты хорошо подметил, дядя Степан. А кстати: в баньку пойдёте, там болотных сапог две пары и плащи резиновые с рукавицами найдёте — это чтоб мертвячину таскать. И мужики мои крючья изготовили, тоже там, в предбаннике стоят. Мортусам — оно без крючьев никуда.

— Ладно уже, давай, поезжай, мортус. — улыбаясь, отшутился старик.

— Поедем. Бог вам в помощь, коллеги! — Валера захлопнул дверцу «буханки», и автобусик, набирая скорость, запылил в сторону Села.

— Ладно, робяты. — собрал вокруг себя оставшихся мужиков Политыч. — Заступили, кажись. Ну и хорошо. Сделаем вот что: разбредаться не будем и по деревне шарить не пойдём — всё и до нас тут обшарено уже. Значит, ты, Никита и ты, Васёк — идите в баню и посмотрите, что там нам кушалы оставили. И тащите сюда весь скарб ихний, про который Парат нам тут щас вещал. Валера, ты и ты, Колян — вы идите вон тот забор разбирать. И так действуйте: один доски ломает, другой наготове с косой, чтоб не случилось чего. Забор-то больно лишний тута — весь поворот загораживает, а из досок вон, в низине, кострище сложим. Туда и волоките всю эту трухлю… А мы: я, Фёдор да Иван посмотрим тут пока.

Мужики, назначенные Политычем на дела, разошлись по двое, и старик, наблюдая за ними, щурил глаза.

— То ли действительно лучше видеть стал, то ли дурь в башке какая на фоне всего этого. — пробурчал старик, обращаясь к друзьям.

— А сам-то как думаешь, Степан Политыч? — спросил его Ваня.

— А не знаю, чего и думать. — присел рядом с ним лесник. — Вон, на Село, в правление, старик Русков вчерась припёрся, аккурат в обед. Про него уж все забыли — думали, что схарчили его мряки в первые-то дни. Ан нет — сам, и на своих ногах. А мужики говорят — раковый он был, при смерти. Вон как оно бывает-то.

— Да уж, мистика. — согласился Срамнов. — И у нас тоже соседка, через дом. Баба Маня. Тоже неходячая была, говорят. А теперь вон — бегает. Значит, что-то такое всё же происходит… А кто он такой-то, Русков этот?

— Да кто… — добывая папиросу из пачки, сказал Политыч. — Бухгалтером в колхозе у нас был сколько помню себя. Хороший такой старикан, знающий. Весь колхозный расклад назубок знал — ночью разбуди, про каждый винтик тебе всё расскажет. А как колхоз загнулся, так и он сдавать начал… Пьянка сгубила — как и многих. А всё ж — вишь ты: выполз… И такое там Гришке устроил — мать моя!

— А чего это он? — удивился Федя.

— Да орал, как оглашенный. Порядок теперешний материл. — выпустил облако дыма дед. — Всё не так, говорит, и всё не то. Не тем, мол, Алпатов занимается — а надо другим. На самом что деле было — я не знаю: я ж там не был. А может и прав в чём Русков… Наорал в правлении — и в церковь к отцу Паисию попёрся. А уж о чём там они с ним полночи говорили, никто не знает.

— Если честно, то мы тоже от Гришиных дел не в восторге. — заметил Ваня. — Уже осень на дворе — а сельхозработами по-взрослому никто не занимается. С дровами, как понимаю, дела тоже ни шатко — ни валко идут. До зимы-то, однозначно, сколько надо не запасут. Зато рейды, рейды, рейды… Я теперь так думаю: у каждого должна специализация быть. Одни в поле, другие на дровах, третьи со скотиной, четвёртые с оружием. Взять вот хотя бы нас, Политыч: мы, типа, разведчики. То есть наша задача — разведывать в округе, где чё происходит, где люди остались, а где — нет, где добро какое полезное и что нового с нежитью, так ведь?