Вячеслав Марченко - Гнет

• Название: Гнет
• Автор: Вячеслав Марченко
• Издательство: П.Н.Шамрай
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-8442-98-8

На примере одной семьи автор описывает исторические события, обусловленные политическими обстоятельствами: репрессии на селе 20 - 30-х годов ХХ столетия во время коллективизации, раскулачивания, ужасный голод 1932 - 1933 годов, 1946 - 1947 годов, военная мясорубка с тысячами невинных и ненужных жертв в период Великой Отечественной войны.

   С документальной точностью в книге приводятся свидетельства о тяжелой, рабской жизни простого украинского крестьянина на Николаевщине в 30 – 50-е годы прошлого столетия.

---

   Услышав остервенелый, разносившийся по всему этажу госпиталя крик, в палату сбежались тогда врачи и стали успокаивать разбушевавшегося полковника, а я, выйдя из палаты какое-то время, стоял коридоре - в душе у меня тоже кипело. Спустя минуту, не в силах понять тогда, как умудренный жизнью человек, дослужившийся до полковника, может не понимать и не знать очевидных вещей, я в горячности побежал в библиотеку. В те годы, не смотря на абсолютную невостребованность, даже в самой захудалой библиотеке страны можно было без проблем  найти  полное собрание сочинений Ленина, и я попросил у молодой девушки – библиотекарши, сорок пятый том сочинений Ленина.

    Странно хмыкнув и удивленно на меня посмотрев, она принесла мне уже присыпанную пылью увесистую книгу в синем дорогом переплете, и я вернулся в палату.

   - Вот, - открыв страницу и указав пальцем в нужное место, сказал я тогда полковнику, - почитайте…

   Полковник нехотя надел очки и уткнулся в книгу, и, по мере того как он читал ее, я видел, как его мясистое лицо становилось то до белизны бледным, то  багрово-красным, покрываясь капельками пота...

   Одурманенный советской пропагандой и ослепленный фанатичной любовью к своему вождю, он, не веря своим глазам, несколько раз перечитывал  письмо Ленина и внимательно вглядывался в обложку книги: все еще сомневаясь в достоверности всего того, что в ней напечатано, затем он отложил книгу на тумбочку, снял с носа очки и пустым взглядом стал молча смотреть  перед собой в одну точку.

   - Ну, что, товарищ полковник,… Вы прочитали? – спросил я его через минуту, с нетерпеливым любопытством посмотрев в его совершенно растерянные глаза.

   - Все это очень странно,… - подавленно произнес он, не поднимая на меня глаз.

    Полковник еще какое-то время сидел молча, видимо, переваривая прочитанное, и не зная, как ему реагировать на слова Ленина - человека,  имевшего, в отличие от меня,  абсолютный для него авторитет, затем он медленно лег на свою кровать и, отвернувшись лицом к стене, громко засопел. На этом наши разговоры о политике с ним прекратились - больше полковник не грозился вышвырнуть меня из Пограничных войск, но испытанное мной  гнетущее ощущение той, времен Сталина, атмосферы, я не в силах забыть до сих пор.

   А баба Киля, отвечая на мой вопрос о Сталине, тогда тоже несколько секунд сидела молча, обдумывая ответ на мой вопрос, затем ответила:

    - Я, внучек, никогда не слышала от наших мужчин, пришедших с фронта, о том, что они шли в бой за Сталина,…за Родину – слышала, а за Сталина – нет. Я вполне допускаю, кто-то из офицеров, поднимая солдат в атаку, выкрикивал лозунг: «За Родину, за Сталина!», но, во-первых, - размышляя задумчиво продолжала говорить баба Киля, - Родина и Сталин – это не одно и то же, а во-вторых, солдат под любым лозугом поднялся бы тогда в атаку, потому что знал: если он откажется идти в атаку, он тут же получит или пулю в затылок, или будет отправлен в штрафбат, где выжить было почти невозможно. Нет, внучек, - баба Киля в упор посмотрела мне в лицо, - я не думаю, что люди, пережившие те ужасы, о которых я тебе рассказывала, шли тогда в атаку, чтобы умереть за душегуба, завалившего трупами всю нашу страну. 

    Помню, в 1939 году, после того, как Советский Союз присоединил к себе Западную Украину, власть наша Советская стала людей, что жили тогда там, десятками тысяч со своих насиженных мест срывать и по всей стране разбрасывать: кого – в сибирские лагеря, а кого – если повезет, на поселение в другие районы страны. К нам в село тоже несколько таких семей с целью приобщения к социалистическому образу жизни тогда пригнали, при этом их унизительно называли «западенцами».

   Я до сих пор не могу забыть, в каком виде семья Савелия Вовчка  сюда к нам в село приползла - они потом на краю села в заброшенной землянке, вернее, в яме с дырявой крышей жить стали. Так, как они тогда жили, внучек, люди не должны жить,… им в этой яме даже лечь не на что было, им от холода не чем было укрыться, и не в чем было даже еду сварить. У Савелия этого трое маленьких детей тогда было: два мальчика и девочка. Они все, не раздеваясь, в той яме на соломе спали, ходили  всегда голодные и как оборванцы. Вскоре мать Савелия – совсем уже старушка, умерла, а дети, как щепки, по селу ходили и голодными глазами на нас смотрели, и видно было, что им стыдно даже еду просить,… приличная это была семья. Кто как мог, помогал им тогда выжить. А сын его – Ваня, в оккупации при румынах подрос, и в 1944 году, после возвращения сюда Советской власти,  на фронт был отправлен – погиб он тогда на войне, и, я так думаю, внучек, что он вряд ли отдал свою жизнь  за Сталина – изверга, исковеркавшего жизнь всей его семьи. Хотя… - баба Киля на несколько секунд вновь задумалась, - если человеку каждый день будут вдалбливать в голову, что черт - это благодетель его, то он и черта полюбит.  А нам постоянно - и до войны, и после нее - в особенности, только и твердили, что «Сталин – это наш великий вождь и учитель», что «Сталин – это наш отец родной», что «Сталин – великий полководец»… Вокруг – куда не глянь, везде были его портреты и памятники,… даже в Гимне нашей страны, который мы  ежедневно вынуждены были слушать, пелось: «…нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». Я как сейчас помню, любое мероприятие в нашем клубе начиналось и заканчивалось словами: «Спасибо товарищу Сталину»,… и тут же, бурные, обязательно – продолжительные аплодисменты срывались в зале с выкриками: «Слава!», «Слава!», «Слава великому Сталину!!!»… И попробовал бы кто-то не кричать эту чушь – то было время, внучек, когда людям буквально запрещалось не любить Сталина. Люди кричали здравицы в честь «великого вождя», а в их глазах виден был страх, потому что они знали, что даже незначительное проявление их нелюбви к Сталину может тут же закончиться для них трагически.

   В те годы, внучек, и нам – взрослым, и малым детям - в школе, постоянно твердили, что без него мы все погибнем, что он самый, самый,… и когда он умер, я, как сейчас помню, многие люди у нас в селе, пережившие и несколько голодоморов во время его правления страной, и на своей шкуре испытавшие, что такое  бесправие и бесплатный каторжный труд, даже рыдали от горя тогда. Но именно после смерти Сталина, с приходом к власти Маленкова,  люди впервые за все годы Советской власти, почувствовали некоторое облегчение в жизни. А уже после того, как в 1958 году к власти пришел  Хрущев, селянам стали паспорта выдавать, и они стали бежать из этого ада, как ошпаренные,…  Хрущева они тогда почти  боготворили за то, что он им волю дал. Проблема была, правда, в том, что прописку в городах получить было почти невозможно, а без нее люди не могли ни на работу устроиться, ни квартиру получить,… а уж тем более – купить ее. Но, все равно, - горько усмехнулась баба Киля, -  кто как мог и куда только мог – бежал тогда из сел. Да, что там говорить, ты же сам хорошо знаешь, внучек, как твои мамка с отцом, в конце пятидесятых годов, аж в Казахстан выехали, только бы вырваться из этого ада. И до сих пор молодежь из села бежит - в селах уже одни старики остались, а в колхозах работать некому. Вон, - хмыкнув, баба Киля кивнула в сторону магазина, - на полках,  хоть шаром покати, - без блата даже плавленый сырок  купить невозможно, а нам все про светлое будущее при коммунизме талдычат…  

    - А тогда, в годы войны, мы были в сложном положении,- возвращаясь к военной теме, после некоторого молчания, вновь продолжила свой горький рассказ баба Киля, - и чтобы на нашей земле хозяйничали румынские и немецкие оккупанты, - мы не хотели, и не хотели мы возвращения к нам Советской власти – достала она нас тут так, что в пору было бежать от нее, куда глаза глядят. Многие люди, даже из России, не зная, куда от нее деться, вместе с немцами отступали, были и в нашем селе люди, желавшие бежать куда-нибудь подальше от нее, да куда?.. не на луну же?!

   После небольшой паузы, зло усмехнувшись, баба Киля вновь заговорила:      

   - Перед войной нам тут постоянно внушали, что наша Красная армия непобедима, нам песни героические  постоянно по радио крутили: «… если завтра война, если завтра в поход»…  а как война началась, солдатикам нашим совершенно воевать нечем было: их с одной  лопаткой в руках на немецкие танки бросали,… гибли они, как мухи, а  нас - их матерей, жен и детей, оставшихся в оккупации, Советская власть потом  чуть ли не предателями считала, постоянно нас тут попрекали  тем, что мы оккупацией замараны,… сволочи!.. – Бабу Килю даже затрясло всю от возмущения. Она какое-то время, молча, нервно перебирала руками край своего фартука, затем, заговорила со злостью в голосе:

   После возвращения  сюда нашей «родной» Советской власти, мы в свой адрес только и слышали: «хохлы»,… «наймиты»,… «наемники»,… «пособники»… а на войну мужчин наших тогда, как бандитов, вооруженные конвоиры гнали,… даже инвалидов. Их даже вооружать не хотели, а часто и не переодев в военную форму,  безжалостно в реках топили и с голыми руками на немецкие танки бросали.