Мария Чурсина - Последнее дело императрицы

• Название: Последнее дело императрицы
• Автор: Мария Чурсина
• Жанр: Фэнтези

　Это странная история о власти и беспомощности. Эта история, рассказанная той, в чьих руках недавно билось сердце огромной империи, а теперь за её спиной только холод одиночества. Хватит ли сил протянуть руку помощи гибнущему миру, если гибнешь сама, превращаясь в кого-то другого?

---

Он задумчиво вертел в пальцах шахматную фигурку и смотрел на доску, где, брошенные на середине партии, скучали остальные участники сражения. Когда Орлана ступила на ковёр, Аластар вернул фигуру на место и обернулся к императрице. Уголки его губ дрогнули, как будто в ухмылке, но Орлана знала, что это — обычное выражение его лица.

Она прошла мимо, по пути сдвинув ладью вперёд, и опустилась в своё кресло.

- Ночью будем ждать, — вздохнула Орлана и с наслаждением вдохнула горький осенний ветер, залетевший в открытое окно. — Думаю, он в эту же секунду бросится к сообщникам за помощью.

Как же ей хотелось откинуться на спинку кресла и прикрыть уставшие глаза. Как же она вымоталась за этот день.

- Да.

Конечно, она знала, что за ним проследят. Уже завтра утром они будем знать, кто из генералов перешёл на сторону заговорщиков.

- Как я хочу покончить наконец со всем этим! — вырвалось по чьей-то чужой воле. Орлана ощутила, как кривятся в гримасе усталости её губы.

Она закрыла ладонью глаза.

- Вселенский Разум, помоги. — Хрипло.

Аластар коснулся её руки. Она не слышала, как он подошёл: мягкий ковёр съедал звуки шагов. Только прохладные пальца на её пальцах.

Она-то знала, что кристалл пуст, как снежные просторы Хршаса. Пуст. Потому что Эйрин давно ушла, а больше магов времени не осталось. Но Сайоран поверил, а большего Орлане и не требовалось.

От холодного сквозняка по ногам или от рваного сна, который Этель успела увидеть в те краткие мгновения, когда закрывала глаза, но её трясло, и дрожь рождалась внутри. Той холодной осенью она так и не успела узнать, что именно генерал Маартен строит планы по захвату власти. Зато она узнала об этом через несколько дней, когда Маартен и его элита вырезали всю её немногочисленную охрану, а потом убили Аластара.

Когда на пол лег первый, самый блёклый луч рассвета, дрожь всё ещё жила внутри, и чтобы её уничтожить, уже не было сил.

- Рассвет, — шепнул кто-то, и зашуршали полы одежд.

Раз рассвет, то положено уходить.

Только Этель не шевельнулась: она решила уйти самой последней. Небо затянуло тучами, и свет давали только искры света в руках у плакальщиц. Бледный, будто заморенный в подземельях замка свет. Но она рассматривала складки на шёлковых драпировках и тёмные ленты — зачем, интересно, столько лент? Традиции допускают это? Она не помнила точно.

Голова была тяжёлой, как и положено после бессонной ночи. Она была тяжёлой, но ясной, и главное — ушла Руана. Растворилась в предрассветном сумраке, и голос её затих в пыльных углах. До следующей ночи.

- Пойдём, — глубокий низкий голос. Опять.

Этель скрипнула зубами от досады. Она надеялась, что ночной допрос уже забылся и порос мхом.

- Куда ещё? — довольно холодно откликнулась она.

- Искать Риз.

Искать Этель планировала кое-кого другого. В комнате стало пусто и необыкновенно просторно, но она всё равно не говорила — шипела сквозь зубы, будто боялась быть услышанной.

- Ночью мы всё равно встретимся, ведь так? Вот тогда и поговорим.

Цепкие пальцы впились в её запястье. Этель напряглась, сжала губы. На этот раз её собеседница не потрудилась даже снять капюшон, и разговаривать с тенью под ним было пренеприятно.

- Пойдём. — Голос, холодный, как Хршасский снег. — Из какой ты касты?

Она-то считала вопрос решенным.

- Это имеет значение?

- Имеет. Думаю, ты врёшь, что пришла из Лайоза. У тебя столичный акцент.

В это самое мгновение Этель поняла, что убьёт её, если захочет, если та станет слишком навязчивой, и расслабила пальцы, сжатые до этого в кулак. Возможно, со стороны это и смотрелось капитуляцией — ей это было даже на руку, но внутри стало легче. Этель глубоко вздохнула, собирая в себе силы. Мир корчился в судорогах боли, и вместе с ним корчилась в судорогах магия бывшей императрицы. Но пока её было достаточно.

- Хорошо, идём.

- Так из какой ты касты?

- Из касты воинов, — ответила Этель, растягивая губы и улыбке, хоть в сумраке это вряд ли стало заметно собеседнице. Но она наверняка поняла это по тону.

- Хорошо.

Кожа на запястьях Этель до сих пор оставалась очень нежной, хоть ей давно пора было огрубеть: разве мало нашлось цепких пальцев. Синяки на запястьях — привычное дело.

Сжимать зубы от злости и раздражения и никогда не показывать боли.

- Не вздумай меня обмануть, — бросила ей новая знакомая и развернулась в двери. Видно, разговор она посчитала завершённым. В свою пользу.

Этель зашагала следом, ёжась от холода — минута перед рассветом всегда самая холодная и тёмная.

- Не отставай.

Этель прикрыла глаза, глотая очередной всплеск приказного тона. Минута перед рассветом для неё всегда была переполнена злобой, потому что именно в эту минуту она, уже проснувшись, но ещё не собравшись встать, вспоминала, через что прошла.

Проклятый мир.

"Ненавижу тебя".

И мир корчился в судорогах от её ненависти.

Внизу, на первом этаже, всё ещё горели шары белого пламени, и зевали охранники, взглядами провожая плакальщиц в тёмных накидках. Уж что они там рассматривали под широкими полами накидок — известно лишь Вселенскому Разуму, Этель глотала их взгляды, как яд, только что умереть не боялась.

Минута перед рассветом — самая больная, и в груди скребёт сильнее всего, и кашель давит на горло. Горячего чаю бы, Этель всегда глотала его сразу, как только поднималась, и вместе с ним глотала свои мысли и воспоминания, чтобы избавиться от них до следующей предрассветной минуты. От чая всегда становится легче, и скрежет в груди уходит, вот только сейчас у неё не было горячего чая.

На улицах стыли лужи, серые отражения хмурого неба, и холодно было так, что дрожь опять просыпалась внутри, у самого перекрестья ключиц. Горячего чаю бы, пусть кипяток согреет холодную кровь бывшей императрицы.

Эхо от стука каблуков разлеталось по пустынным улицам. Они шли — Этель не совсем понимала, куда — искать ещё одного мертвеца, что ли.

- Так откуда ты? — Проводница обернулась к ней, одновременно снимая капюшон накидки. Этель смогла рассмотреть как следует её красивые, хоть и излишне тонкие черты лица. От предрассветного тумана казалось, что на лице женщины залегли глубокие тени то ли возраста, то ли усталости.

- Из Лайоза, — улыбнулась Этель снова. Улыбка эта, вернее всего, очень напоминала волчий оскал.

- Понимаю. Ты сбежала туда после революции. А где жила до этого? Говор у тебя столичный.

- Ну, хорошо-хорошо, — хмыкнула Этель, отворачиваясь в сторону. — Из Альмарейна. И вообще-то я — бывшая императрица.

Лужи под ногами были вязкие и хрустели льдом. Спутница Этель рассмеялась. Смех у неё оказался неприятным, с хрипотцой, от которой тут же хотелось прочистить горло.

- Шутки. Я тоже их люблю. Думаю пошутить с тобой как следует, если узнаю хоть что-нибудь нехорошее. Сразу же сдам местным стражам порядка. Они сейчас злые — знаешь ли, в столице беспорядки, здесь тоже. Лучше не попадаться им под горячую руку.

- Приму к сведению.

Под каблуком сапога хрустнула тоненькая корочка льда. Этель на ходу нашла в сумке перчатки и натянула их. Пальцам стало чуть теплее. Спутница обернулась к ней, на мгновение угрожающе сжав кулак.

- Лучше прекрати это.

- Нам ещё далеко? — улыбнулась Этель в ответ.

Они приблизились к дому, который ничем особенно не отличался от соседних. Высокий, и окна были закрыты ставнями. Крутая лестница поднималась ко входной двери. У ворот замерли скелеты деревьев- по обе стороны, сухие, кажется, дотронься слегка — и рассыплются.

- Жди меня здесь. Не вздумай сбежать, всё равно вечером придётся возвращаться, — рыкнула провожатая — а Этель до сих пор не знала её имени — и потянула на себя тяжёлую скрипучую дверь.

Этель её не послушалась и вошла следом, надеясь хоть немного отогреть онемевшие пальцы. Её, казалось, не заметили. Замерший на ночь дом вздрогнул от резкого хлопка дверью: Этель не собиралась придержать её. Красться и прятаться она не любила.

Её взгляду открылся длинный тёмный коридор, множество дверей были плотно захлопнуты, лестница вела вверх, а на площадке второго этажа воцарился самый густой сумрак.

Прижавшись спиной к обшитой деревянными панелями стене, Этель слушала далёкие разговоры и ни слова не разбирала. К чему ей были слова, она без труда улавливала суть и по резким, отрывистым интонациям. Дом поскрипывал им в ответ старыми половицами — недовольно. Пахло мускусом и пылью.

Похоже, их Риз исчезла, и теперь Этель предстояло долгое и невыносимо муторное путешествие. Внутри теплилась только мысль о том, как она убьёт свою спутницу.

В ответ на её мысли дом скрипнул, и Этель усмехнулась. "Да, — сказала она самой себе. — Да".

Медленно светало. На полу теперь лежали серые отблески рассвета, тени неба и мёртвых деревьев. Этель закрыла глаза, откинув голову назад. Так запахи были ощутимее, и в их общей какофонии прорезалась тонкая нотка осени. Запаха подмёрзших луж.