Одри Салкелд - Лени Рифеншталь

• Название: Лени Рифеншталь
• Автор: Одри Салкелд
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20396-3

Отважная, решительная, неотразимо красивая, словно королева Нибелунгов из древнегерманского эпоса, Лени Рифеншталь ворвалась в элиту мирового кинематографа как яркая актриса и режиссер-оператор документальных фильмов «Триумф воли» и «Олимпия», снятых с одобрения и под патронатом самого Адольфа Гитлера. В этих лентах ей удалось с талантом и страстью выдающегося художника передать дух эпохи небывалого подъема, могучей сплоченности предвоенной Германии.

Эти фильмы мгновенно принесли Лени всемирную славу, но, как и все лучшее, созданное немецкой нацией, слава Рифеншталь была втоптана в грязь, стерта в пыль под железной поступью легионов Третьего рейха.

Только потрясающее мужество помогло Лени Рифеншталь не сломаться под напором многолетних обвинений в причастности к преступлениям нацистов.

Она выстояла и не потеряла интереса к жизни. Лени вернулась в кинематографию, еще раз доказав всем свой талант и свою исключительность. Ей снова рукоплескал восхищенный мир…

В 2003 году Королева ушла из этого мира, навсегда оставшись в памяти многочисленных поклонников ее творчества Последней из Нибелунгов…

---

В действительности, «Фёлькишер беобахтер» объявил еще за две недели до того — 10 декабря, — что фройляйн Рифеншталь получила «от доктора Геббельса» заказ на олимпийский фильм. «Новую Германию должны видеть!» — объяснял «Фёлькишер беобахтер». Рифеншталь отклонила аналогичный заказ о съемках зимних Игр, так как это помешало бы ее приготовлениям к съемке летних, соответственно, ответственность за съемки зимних Игр будет возложена на вице-президента Кинопалаты рейха Ханса Вейдеманна.

«Финансовую» главу своей книги, выросшей из диссертации, Грэхем заканчивает цитированием дневниковой записи Геббельса от 7 ноября: «Фройляйн Рифеншталь заключила свой контракт… Сделка на полтора миллиона! Она совершенно счастлива». Грэхем не мог удержаться от добавления: «Еще бы!»

Но, чью бы книгу вы ни взяли — Грэхема или Рифеншталь, — у вас остается чувство, что решение обо всем было принято заранее. Лени не пришлось ни с кем конкурировать, когда дошло до размещения заказа, обещавшего (и в конечном итоге принесшего) солидный куш, не говоря о том, что само по себе предложение было почетным. Грэхем откопал где-то сообщение о том, что аналогичный фильм хотели сделать итальянцы. Трудно представить себе, что кто-нибудь разрешил бы им это, но он высказывает предположение, что Рифеншталь была направлена в Рим, чтобы встретиться с Муссолини и отговорить его от этой затеи. Из ее мемуаров, опубликованных позже, становится ясно, что дело в другом: весной

1936 г. дуче, которого буквально привел в замешательство ее «Триумф», пригласил ее к себе, надеясь уговорить ее снять для него пропагандистский фильм об осушении понтинских малярийных болот. Естественно, всецело занятая своей «Олимпией», она вежливо отказала. Но зато выполнила миссию, от которой, по ее словам, не могла удержаться: выступила в роли посланницы с особым поручением и передала знаки взаимных добрых намерений двух фашистских лидеров. По ее словам, ей даже удалось уладить с Муссолини щекотливое дело об аннексированном Южном Тироле.

Но если у Италии и не было планов относительно олимпийского фильма, то Луис Тренкер не раз заявлял впоследствии, что первым кандидатом на выполнение этого заказа был все-таки он — мол, на нем остановил свой выбор председатель Кинобюро рейха прежде, чем кто-либо подумал о Рифеншталь. И только когда он отказался, будучи занятым своим «Императором Калифорнии», Рифеншталь «поспешила к Гитлеру».

Что же касается Геббельса, то можно считать, что он хотел видеть все производство фильма «под своим крылышком» при художественном руководстве Ханса Вейдеманна; видимо, так оно и было, вот потому-то Рифеншталь и обнаружила, что он без энтузиазма относится к ее затее! В своей книге «Мои дикие тридцатые годы» Эртль, один из шести «горных» кинооператоров, работавших под началом Вейдеманна на съемках зимней Олимпиады в Гармише, находит не слишком много добрых слов для своего бывшего шефа. А пишет он вот что: Вейдеманн, бывший художник-абстракционист, «перековавшись», потерял почву под ногами и мог удержаться на своей позиции, только возлагая надежды на других. В частности, Эртль с болью в сердце вспоминает о том, как «дилетантски» искромсал Вейдеманн один из его длинных сюжетов, где был заснят чемпионский прыжок с трамплина. Эртль добился совершенства в технике, которую назвал Drehschwenk — поворотной съемке с рук, когда камера постоянно держит летящего человека в кадре на протяжении всего полета, благодаря чему создается впечатление, что лыжник парит, как орел. С его точки зрения, все редакторское вмешательство Вейдеманна было сплошной блажью, доходящей до стадии абсурда. Оно принизило олимпийский идеал, не говоря уже о том, что перечеркнуло надежды Эртля и его коллег по-новому представить Олимпийские игры на киноленте, используя опыт, накопленный благодаря «Фрейбургской школе» Фанка.

Из этих строк видно, что Эртль, еще только разменявший четвертый десяток, проделал большой путь в киносъемке. Он не без основания видел себя мастером в узкоспециализированном жанре спортивного фильма, в который привнес немало изобретательности и новизны. Прибавив к сему его сильно развитую амбициозность, поразмыслим: а не надеялся ли он заполучить заказ на съемки Олимпийского фильма сам? Или вкупе с Тренкером? Хотя в итоге он оказался одним из самых лучших операторов в летней олимпийской киногруппе — правой рукой Рифеншталь, — он был приглашен на эту работу одним из последних, причем она вполне могла его лишиться: на это время в Японии были назначены съемки конкурирующего (и последнего) проекта Фанка «Дочь самурая».

Помимо Эртля и легковозбудимого Вилли Цильке, в команду ближайших помощников Лени в съемках «Олимпии» входил Вальтер Френтц — оператор, порекомендованный ей Шпеером и работавший над созданием всех трех ее нюрнбергских фильмов. На сей раз на его плечи была возложена ответственность за съемки состязаний яхтсменов. Гуцци Лантшнеру досталось снимать прыжки в воду с вышки и гимнастику, а также соревнования по выездке. Его сотрудничество с Лени восходило к еще более давним временам — к «лыжным» фильмам Фанка, где он, помимо функций оператора, выступал еще в качестве актера в блестящем легкомысленном дуэте с Вальтером Римлем. Уроженец Баварии, Гуцци был настоящим героем спорта, только недавно завоевавшим серебряную медаль в комбинированном слаломе на зимних Играх в Гармише. Его брат Отто также присоединится к киногруппе и снимет документальный фильм о том, как создавалась «Олимпия». «Бродяга с Монблана» Хайнц Яворски — по-прежнему молодой, но уже опытный оператор — был среди тех, кто поехал вслед за Лени (та полетела в Грецию самолетом) на автомобиле на церемонию зажжения олимпийского огня. После этого он сопровождал бегунов-факелоносцев на всем протяжении маршрута через семь стран, пока на чешско-германской границе Лени не высадила его из автомобиля, чтобы он сделал воздушные съемки церемонии открытия с борта воздушного корабля «Гинденбург». В ядро команды Лени Рифеншталь, начавшей работы за несколько месяцев до Игр, входили также специалист по замедленным съемкам Курт Нойберт, работавший с Фанком, и мастер работы с телеобъективами Ханс Шайб.

Позже, уже ближе к Играм, в команду добавились другие мастера, обладавшие навыками съемок на море, с воздуха или со специальных кранов. В общем, список из более чем сорока операторов, приглашенных для работы над «Олимпией», читаешь как перечень лучших кудесников камеры тех дней. Первый оператор зимних Олимпийских игр в Гармише, Х.-О. Шульце, был приглашен как виртуоз «трансфокаторов» — одной из ранних форм зум-объективов[45]. Лео де Лафорг удостоился персональной чести снимать реакцию Гитлера при лицезрении Игр; в контраст подаче образа фюрера как божества, характерной для «Триумфа», на сей раз ставилась задача во всех случаях показывать фюрера просто как человека из гущи народа. Де Лафоргу довелось испытать состояние экстаза, когда в один промозглый день ему удалось запечатлеть сцену, как фюрер принимает непромокаемый плащ из рук своих адъютантов и машинально заворачивается в него, не отрывая глаз от спортивной арены; зато в другой раз случилась беда: в решающий момент у его камеры лопнула пружина. «Я пропал, мне капут, мне крышка!» — восклицал он, и в этот, прямо скажем, не лучший момент к нему подошел радиожурналист и попросил поведать слушателям, каково это — работать над фильмом Лени Рифеншталь… Его камера отправилась в подвал замка Рувальд — штаб-квартиру киногруппы в парке неподалеку от стадиона — дожидаться своей очереди починки, хотя мастера и так трудились денно и нощно, чтобы операторы не оставались без работы.

В обязанности Лени Рифеншталь согласно контракту входило собирать весь материал, отснятый немецкими новостными операторами. Ей надлежало размещать кинокамеры по позициям, наставлять мастеров, что снимать, а новостные компании должны были посылать своих представителей на производственные летучки в штаб-квартиру в замке Рувальд. Их материал должен был быть готов в четыре дня и использоваться только в одном выпуске новостей, после чего он переходил в распоряжение Лени Рифеншталь. Понятно, что новостные компании старались уклоняться от столь жестких условий, которые им были навязаны, и даже неясно, были ли они оговорены в формальных контрактах. Зарубежные новостные компании были поставлены в еще более жесткие рамки — вплоть до того, что всем операторам предписывалось носить «нацистскую олимпийскую униформу». Вот что сообщала своим читателям американская газета «Моушн Пикчер Геральд»:

«Американские новостные компании даже не могут быть уверены в том, что их сотрудники не будут перевербованы гитлеровцами, так как среди пунктов контракта затесался такой, согласно которому новостные компании обязаны предоставлять в распоряжение предприятия с ограниченной ответственностью (то есть компании Лени Рифеншталь. — СЛ.) по его требованию любых своих кинооператоров, не занятых делом»[46].