Одри Салкелд - Лени Рифеншталь

• Название: Лени Рифеншталь
• Автор: Одри Салкелд
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20396-3

Отважная, решительная, неотразимо красивая, словно королева Нибелунгов из древнегерманского эпоса, Лени Рифеншталь ворвалась в элиту мирового кинематографа как яркая актриса и режиссер-оператор документальных фильмов «Триумф воли» и «Олимпия», снятых с одобрения и под патронатом самого Адольфа Гитлера. В этих лентах ей удалось с талантом и страстью выдающегося художника передать дух эпохи небывалого подъема, могучей сплоченности предвоенной Германии.

Эти фильмы мгновенно принесли Лени всемирную славу, но, как и все лучшее, созданное немецкой нацией, слава Рифеншталь была втоптана в грязь, стерта в пыль под железной поступью легионов Третьего рейха.

Только потрясающее мужество помогло Лени Рифеншталь не сломаться под напором многолетних обвинений в причастности к преступлениям нацистов.

Она выстояла и не потеряла интереса к жизни. Лени вернулась в кинематографию, еще раз доказав всем свой талант и свою исключительность. Ей снова рукоплескал восхищенный мир…

В 2003 году Королева ушла из этого мира, навсегда оставшись в памяти многочисленных поклонников ее творчества Последней из Нибелунгов…

---

Его фильм «Император Калифорнии» (1936) бросил вызов дорогостоящему голливудскому сопернику «Золото Саттера» и легко обставил его; и хотя его иногда называют «нацистским вестерном», в нем содержится предупреждение об опасностях, которые поджидают диктаторов-выскочек[43]. По словам Тома Рейсса («Нью-Йорк таймc» от 6 ноября 1994 г.), в этой картине отразились и «горные фильмы», и нацистское представление о немецком антимодернистском бунте.

Но роскошная кинематография, хладнокровное неистовство, сюжет о золотой лихорадке делают его также и вестерном, обогнавшим свое время. В более поздних картинах Тренкера содержится еще более сильная критика национальной агрессивности; дошло даже до того, что в военные годы его картины были запрещены к показу в Германии, «кроме демонстрации в армии, где они не могли причинить вреда».

В годы войны мощная кинофабрика в Бабельсберге работала в полную силу, будучи средоточием ярких талантов. Что правда, то правда — она выпустила два нашумевших, проникнутых грубым антисемитизмом фильма «Вечный жид» и «Еврей Зюсс», а также, по заказу Министерства пропаганды, несколько из так называемых «убивающих фильмов», защищающих эвтаназию, но в основном делались картины с целью поднятия духа и чувства патриотизма. Через десять лет после окончания войны Луи Маркорель анализируя нацистский кинематограф 1933—1945 гг., признает, что даже «пластическому гению Пабста (который вернулся из Голливуда для работы в студии «Баррандов» в Праге во время войны) и то было затруднительно подняться надо всей этой «националистической трескотней».

«Пожалуй, только двум знаменитым фильмам Рифеншталь, «Триумфу» и «Олимпии», — продолжает исследователь, — с их языческой экзальтацией атлетической удали, их ударным ритмом удалось выразить кое-что из новой мистики, которую нацизму, как считалось, «удалось внедрить во все сферы культурной жизни». Маркорелль находил ее влияние в высоких стандартах немецких новостных кинороликов и фильмов, снятых в полевых условиях на фронте, даже при том, что в целом этим документальным роликам недостает страстности, чтобы их можно было величать «национальной школой».

Подводя итог, Маркорелль отмечает, что, за исключением Лени Рифеншталь, «гений, истинное волнение, склонность к импровизации» суть качества, которые труднее всего отыскать в немецком кинематографе нацистского периода.

13 ОЛИМПИАДА-36

Студенческое поколение середины 1930-х годов за пределами германского рейха блестяще разбиралось в международных делах. Фашистские диктаторы в Европе поднимали головы, и возникал вопрос, на которого равняться. И вот летом 1936 года нацистская Германия объявила о невиданных — до 60 процентов — скидках на железнодорожные билеты, а сам год объявлен Международным фестивальным годом по всему рейху. Молодежь толпой хлынула в Германию, горя желанием увидеть происходящую там великую социальную революцию — Олимпиада была всего лишь глазурью на пироге.

Первые впечатления от чистоты, порядка и какого ни есть скромного достатка приглушали у многих обостренные антинацистские чувства, которые были в душе; но за этим быстро следовал шок при виде стольких людей в униформе. Один молодой американец, писатель и журналист Говард Смит, заявил, что от этого зрелища у него перехватило дыхание: в своем родном Новом Орлеане он мог бы пересчитать по пальцам виденных им людей в мундирах. Конечно, он читал о ремилитаризации нацистов, но эти слова были для него пустым звуком, пока он не увидел толпы германских матросов с боевых кораблей, напоминавшие огромные косяки сельдей, солдат в полном обмундировании с винтовками и маленькие городки, похожие на бастионы: «каждый третий-четвертый мужчина был при мундире».

Смит обратил внимание на «караваны закамуфлированных танков, пушек и военных грузовиков, погруженных на железнодорожные платформы, и грузовые пакгаузы, вдоль которых стояли вереницы этих чудовищ, забранных бурой холстиной». На пацифистку Марту Геллхорн ранее успели произвести тяжелое впечатление столкновения с юными нацистами — марширующими строем чистенькими белоголовыми юнцами, одетыми в хаки. «На всех — один попугайский мозг хотя б!» — негодовала она.

Поначалу она пыталась найти оправдание этим отвратительным картинам в жажде реванша за те колоссальные контрибуции, которые были наложены на немцев по итогам Первой мировой войны; но к 1936 году, по ее словам, никакие принципы пацифизма уже не могли удержать ее от проявления чувств: «Я увидела, что собой представляют и на что способны эти нацистские неотесанные чурбаны, отъявленные хулиганы!» Закинув навсегда в ящик своего письменного стола роман, который писала, она взамен этого нацелила свое перо против фашизма — этап пацифизма остался у нее позади навсегда.

Олимпийские игры в Берлине должны были состояться еще в 1916 году, но помешала война. В отличие от древних греков, которые на время Олимпийских игр прекращали все войны, современный человек отменяет Олимпийские игры, если говорят пушки. Возобновились Олимпийские игры в 1920 году — хозяйкой этого кое-как срежиссированного мероприятия стала истерзанная войной Бельгия, а чувства ненависти к немцам и австрийцам были слишком сильными, чтобы можно было дать им разрешение на участие.

Русские также оказались исключенными по причине своего большевизма. Париж подхватил эстафету в 1924 г., четыре года спустя местом проведения Игр стал Амстердам (когда немцы были приняты в Олимпийское движение), а Игры 1932 года в Лос-Анджелесе — несмотря на последствия биржевого краха, повлекшего далее Великую депрессию, — оказались самыми пышными и праздничными из всех проводившихся до сих пор.

Решение о том, что в 1936 году столицей Игр станет Берлин, было принято на Олимпийском конгрессе в Барселоне в 1931 г. Иначе говоря, честь проводить у себя Игры (а таковая в любом случае оказывается городу, а не правительству) была оказана Берлину в период Веймарской республики. Разговоры об отобрании этой чести у германской столицы после прихода к власти нацистов ни к чему не привели, хотя многие страны испытывали на этот счет недобрые предчувствия.

К этому времени уже стало ясно, что национал-социалисты задумались над межрасовыми вопросами главного спортивного события, проводимого человечеством.

Сожалея о золотых медалях, завоеванных темнокожими спортсменами в Лос-Анджелесе, нацистский орган «Фёлькишер беобахтер» заявлял, что из участия в берлинских Играх чернокожих следует исключить.

«Древние греки наверняка переворачиваются в своих могилах от того, что современный человек сделал из их священных Игр!» — негодовала газетенка.

К 1936 году все атлеты и гимнасты еврейского происхождения были отлучены от национального спорта в Германии. Процесс введения «единомыслия», начавшийся уже в первые месяцы после прихода нацистов к власти, требовал, чтобы спортивные клубы перешли в подчинение Федеральной спортивной ассоциации рейха и чтобы евреи систематически изгонялись из бассейнов, с беговых дорожек и из всех остальных спортивных сооружений.

Им запрещалось тренироваться и состязаться вместе с «арийскими» атлетами, даже если в результате страдали национальные команды. Уже в апреле 1933 г. лучший германский теннисист, д-р Давид Пренн, был отлучен от состязаний за Кубок Дэвиса. Сеть еврейских спортивных ассоциаций как могла долго поддерживала спортсменов в условиях апартеида, организуя независимые чемпионаты. Более того, они даже отправляли германских атлетов еврейской крови за рубеж — раз в четыре года в Тель-Авиве проводились еврейские мини-Игры, называемые «Маккабиа» (вторые такие Игры состоялись в апреле 1935 г.), куда приезжали команды из Чехословакии, Америки и других стран.

Но, сколь бы хорошо ни были подготовлены германские атлеты еврейской крови, они не могли рассчитывать на то, чтобы представлять свою страну на Больших Играх.

По иронии, президент Олимпийского комитета Германии д-р Теодор Левальд (который занимал этот пост с 1924 г., но еще до Первой мировой войны помогал с организацией олимпийских команд Германии) был из тех, кого в гитлеровской Германии называли «мишлинг» — в ком имелась толика еврейской крови: одна из его бабушек была еврейка. И хотя ему, как и д-ру Карлу Диему, Берлин был в значительной степени обязан честью приема у себя Олимпиады-36, нацисты недолго думая сняли его с должности, к возмущению Международного олимпийского комитета.

По предложению своих американских членов, последний пригрозил немедленным аннулированием у Берлина прав на проведение Игр, если Левальд не будет восстановлен в должности. Более того, Германия должна гарантировать, что любая дискриминация спортсменов-евреев будет прекращена. Между тем Левальд был перемещен на должность «консультанта» и был уполномочен своими нацистскими «хозяевами» заверить МОК, что олимпийский дух на Играх в Берлине будет выдержан на уровне. Пока он ехал домой с заседания МОК, состоявшегося в Вене в июне 1933 года, бригадный генерал Чарльз Э.Шеррилл, который и возглавил протест, написал в Нью-Йорк раввину Стивену Уайзу о том, что бой был тот еще: