Юлия Куркан - Волчья сказка[СИ]

• Название: Волчья сказка[СИ]
• Автор: Юлия Куркан
• Жанр: Фэнтези

Волчья сказка. История, рассказанная под уютное потрескивание дров в печке, неровное мерцание светца, и бесприютную песню метели за окном. История о том, что подчас самым большим умением в жизни оказывается умение ждать и возвращаться. О том, как ночью, в сильную пургу по небу бежит волчья стая…»

---

Марика чуть прищурилась. На лице ведьмы появилось отстраненно-равнодушное выражение.

— Убедила. Но вот скажи-ка, бабушка, умрет моя дочь, а что мне помешает тебя-то убить?

— Ээээ, нет! — старуха подняла вверх костистый палец. — Ты сама посуди-то. Ты сама сначала дочку свою убьешь, ну а потом уже только меня. Хошь жить дальше, зная, что сама, своими рученьками убила кровинку свою?

— Чего ты хочешь? — спокойно спросила Марика.

— Ну, вот и разговор правильный пошел! — обрадовалась бабка. — Тока ты, спервоначалу, подойди к стеночке, откудова, вишь, корешки торчат, да стань там.

Марика подошла к стене, откуда на уровне рук и ног торчали паскудного вида узловатые корни. Тут же они, словно живые, кинулись на ведьму, и плотно её обвили. Она почувствовала, как они тут же начали тянуть из неё силу.

— Вот и славненько, — приплясывала старуха, вынимая откуда-то небольшой костяной стилет, и засаленную старую книгу. Марике в ней что-то показалось неправильным, внимательнее приглядевшись, она поняла, что книга была сделана из человеческой кожи.

— Так чего ты хочешь? — ведьма могла бы собой гордиться, голос не дрогнул, хотя положение было безвыходным.

— Силушки твоей, — старуха, видимо, была очень довольна тем, как идет её план, а потому, не прочь была поговорить. — Красоты, молодости… Волка твоего, — она скрипуче захихикала. — Вот сейчас шкурку-то с тебя снимем аккуратно… — Марика едва не содрогнулась от омерзения. Она знала этот ритуал. Ведьмы, хоть и живут долго, но все же стареют. И такая вот, постаревшая, могла снять кожу с понравившейся девушки, надеть её на себя, прочитать нужные заклинания, приживить её, и вернуть утерянную молодость и красоту. И прожить чужую жизнь, наслаждаться чужим счастьем, чужим мужем, чужой судьбою…

— И чего тебе на тот свет-то все нейдется, бабка? — досадливо спросила Марика.

— А мне, чай, и на этом хорошо живется, — старая ведьма аккуратно листала книгу, выискивая нужную страницу.

— Да тебе уже о том свете подумать бы стоило, а не о том, как волков чужих мослами иссохшими соблазнять!

— Глупая ты баба! — начала сердиться ведьма. — Волк-то твой на тебя и соблазнится! На шкурку твою. Ох, и давненько я поджидала новых жильцов в своем домике. А тут прямо подарок Подземья — ведьма! Да и мальчонка этот удачно в лесу оказался. Вкуууусненький был старостин сынок…

— А зачем тебе молодость, бабушка? Ты и так еще ничего… Ничего хорошего, в смысле. О погосте тебе б подумать…

— Хватит! — досадливо каркнула старуха. — Разболталась, ишь ты. Ну, ничего, пора уж и дело делать. Вот с личика мы и начнем… — она подошла к Марике, и сделала на виске надрез. Потянула висячими ноздрями длинного носа, почувствовав запах крови…

И внезапно заголосила, закружившись на одной ноге, и держась за пятку другой. Серебристая волчица, о которой все забыли, гадливо сплюнула, удовлетворенно кивнула, и опять потеряла сознание. Это был лучший момент для действия. Раз, и корни, удерживающие ведьму, рассыпались жирным черным пеплом. Два, и старуха мирно посапывает в уголке, приголубленная поленом и магией по плешивому затылку. Три, и сама Марика лихорадочно листает книгу, отыскивая заклинание, которым старая ведьма привязала к себе жизнь дочери. Дальше все было просто. Заклинание оказалось простым, но неприятным — пришлось пожертвовать пригоршней собственной крови, чтобы разорвать привязку. Серебристая волчица потянулась, чихнула, открыла глаза, перекувыркнулась и встала уже взъерошенной девочкой двенадцати весен.

— А теперь, маленькая ведьмочка, жизнь преподнесет тебе очень ценный урок, — сказала Марика дочери. — Во-первых, никогда не дожидайся, когда твой враг придет в себя, даже если тебе очень уж хочется перечислить его прошлые, настоящие и будущие злодеяния. В крайнем случае, выскажешь это трупу, — с этими словами она подняла оброненный стилет, и вонзила его старухе в сердце. — Во-вторых, никогда не оставляй позади себя недобитого врага. Ты простишь и забудешь, враг — никогда, — она провернула стилет. Подошла к печи, взяла заступ, и, утяжелив его магией, опустила на шею ведьмы. — В-третьих, всегда прибирай за собой. — Марика вывела дочь из избушки. Подожгла крышу взглядом. Две ведьмы еще долго стояли и смотрели, как скособоченная хатка прогорает до самых углей. А потом Алика посмотрела матери в глаза и серьезно кивнула. Ведьмы взрослеют быстро. И накрепко запоминают преподнесенные жизнью уроки.

* * *

Незаметно, среди повседневных забот и хлопот по хозяйству, наступила зима. Снег, серебристой рысьей шубкой укрывал поля, деревья, крыши сараев и домов. По утрам приходилось выходить и лопатой отбрасывать целые его пласты от ворот.

Ведьмы прижились в деревне. Конечно, кумушки не спешили к ним на вечера при светце — побаловаться наливочкой и поделиться сплетнями, но и камни с грязью в спину не летели. Так, ходили слушки да шепотки, но за помощью деревенские всегда бежали к Марике. Та привычно усмехалась своей презрительно-горькой ухмылкой, но помогала. Не из врожденного человеколюбия. Просто эта деревня была не лучше и не хуже любой другой. Тут они с Аликой хотя бы уже привыкли.

…Сына старосты хватились на следующее утро. Марике хватило легкого внушения, чтобы вся деревня думала, будто бы он сбежал вслед за странствующим рыцарем, грезя славой и приключениями. Староста побранился немного, да и пошел домой радостный, надеясь, что сын его еще прославит.

Людям всегда нужно надеяться. И кого-то ждать.

* * *

Это чувство пришло внезапно. В окно любопытно заглядывала большая, полная, розовато-желтая луна. Алика тренировалась взглядом подолгу удерживать в воздухе предметы. Марика сидела за столом, неспешно потягивая горький полынный отвар. Она ждала.

За окошком плакала метель, выплетая волчьими голосами печальную погребальную песню. За окошком танцевали снежинки.

И время вдруг остановилось.

Медленно падала на пол глиняная чашка с полынным отваром.

Медленно падала тарелка, не удержанная Аликой.

Медленно падали капли крови. Где-то очень далеко.

Свист отточенной стали нестерпимо резал уши.

И еще нестерпимее был тот липкий, чмокающий звук, когда сталь пронзила сердце.

«Я вернусь» — лишь отголосок его голоса.

Стекленеют глаза, цвета осеннего неба.

Плачет волчьими голосами, навзрыд плачет вьюга…

А потом все кончилось.

И вдруг некого стало ждать. И некому стало возвращаться.

Алика охнула, болезненно прижимая ладошку к сердцу:

— Мама, что это?

— Это зима, дочка. Это зима…

…Никто не умеет любить так, как волки. Они находят свою самку раз и навсегда. А потом готовы отвоевывать её хоть у Подземья, хоть у Поднебесья. Их любовь — не собачье брехливое тявканье, их любовь — мрачное, безмолвное чувство, связывающее крепче стальных цепей.

Следующие две седмицы Марика сделалась молчалива и нетороплива. Она словно бы прислушивалась к чему-то, что было слышно только ей.

А потом, ночью, когда вьюга с криками бросалась в окно, и где-то, казалось, совсем рядом, выли на луну волки, ведьма кивнула сама себе, и встала.

— Пора, дочка.

— Ты вернешься, мама? — голос Алики дрогнул.

— Чему я тебя учила? Ведьмы не плачут.

— Ты вернешься? — настойчиво требует дочь.

— Я вернусь, — тепло улыбается Марика. — Надо только уметь ждать. Мы всегда возвращаемся… — она накинула на плечи пуховую шаль, и вышла вон. Алике на мгновение показалось, будто бы к многоголосому вою метели прибавился еще один голос…

* * *

— Мама, они же встретились, да? — серьезно спрашивает маленькая девочка с большими черными глазами и непослушными растрепанными волосами.

— Да, дочка, они встретились, — с легкой печальной улыбкой сказала молодая женщина с удивительными серебристыми волосами.

— И вернулись? — не унималась девочка. Маленькая, в длинной ночной рубашке, она с ногами залезла на лавку и заворожено смотрела на танец бурана за окном.

— Вернулись. Они всегда возвращаются. Всем нам надо кого-то ждать и куда-то возвращаться… — девочка подошла к матери и серьезно, совсем по взрослому её обняла. А потом молча полезла в люльку, и уже через несколько мгновений засопела, слегка зарумянившись. Алика почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

«Ведьмы никогда не плачут». Ведьма встряхнулась, и нежно посмотрела на колыбельку, в которой, свернувшись, спал маленький черный волчонок…

… А за окном выла на разные голоса вьюга, стучалась в окна и двери, словно умоляя впустить, погреться, растаять…

И совершенно никто не видел, как чуть ниже плачущих снегом туч неслась в бешеном беге волчья стая. Двое волков слегка отстали, но, не выбившись из сил, а, словно бы всматриваясь куда-то вниз. Черная волчица с большими черными же глазами, и серебристый волк с глазами цвета осеннего неба.