Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

• Название: Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37177-8

Если хочешь по-настоящему узнать страну, ни в коем случае нельзя ограничиваться столицей и ее ближайшими окрестностями. Чем дальше от столицы, тем менее парадным и чопорным становится пейзаж, тем меньше столичного блеска и городской суеты, тем искреннее местные жители и неподдельнее эмоции.

Генри Мортон, певец Лондона и классик travel writing, предпринял путешествие, которое по аналогии с его знаменитой книгой об английской столице можно назвать путешествием в поисках Великобритании. Он объехал всю Англию — от Лондона до Адрианова вала и пограничною городка Гретна-Грин, он побывал в Уэльсе, посетил могучие валлийские заики, поднимался на гору Сноудон и спускался в шахту в окрестностях Кардиффа. Итогом путешествия Генри Мортона в поисках Великобритании стали книги, каждая из которых повествует не столько об истории той или иной местности, сколько о людях, ее населяющих, людях из глубинки, исконных обитателях этих мест, об их повседневной жизни, лишенной лоска крупных городов.

Приятных прогулок по Британии!

---

Быстро оделся. Утро было хорошее, хотя и туманное. На лестничной площадке я столкнулся с человеком в развевающихся зеленых одеяниях — то ли женщина-друид, то ли бард. Вряд ли так выглядели древние бритты, поскольку на носу дамы сидело пенсне. Я и не знал, что женщин допускают в священное братство. Мне всегда казалось, что это одна из последних мужских цитаделей. У меня мелькнула шальная мысль — уж не готовят ли ее в качестве жертвоприношения Айстедводу?

Внизу, в вестибюле, я увидел изрядное количество бардов и друидов обоего пола. Мне сказали, что женщины в зеленых одеяниях — оваты. Друиды — пожилые или среднего возраста мужчины — облачились в белые одежды. Их отличает благожелательность, пронизывающая все теории о человеческом самопожертвовании. На бардах голубые наряды. Они моложе, чем друиды. Я слегка забеспокоился, заметив брюки, выглядывавшие из-под плащей бардов и друидов.

Оставив их оживленно болтающими друг с другом, я вышел на утренние улицы Бангора. Сна не было и в помине, чувствовалось взволнованное ожидание.

На траве вокруг каменного круга собралась большая толпа. Вход в круг был обращен на восток. В центре круга — большой алтарный камень. Настали минуты томительного ожидания. Все взгляды были обращены в сторону молодых людей в фургоне-техничке: на Британских островах такие вот личности, как правило, занимаются освещением общественных мероприятий. В данный момент юноши осматривали провода, говорили по телефонам с невидимыми коллегами и проверяли, все ли в порядке. Оснащенный техникой автобус и круг друидов представляли собой забавный контраст. А вскоре произошло еще более забавное событие. В круг вступил молодой человек в брюках гольф. Он держал в руке жертвоприношение — пучок зеленых листьев. Бережно уложил его на алтарный камень и что-то прошептал, вроде бы молитву, но я знал: он говорит в микрофон, тщательно спрятанный между листьев. Какое трогательное уважение к эпохе друидов проявляет корпорация Би-би-си!

Наконец-то все готово…

И вот начинается церемония. Мужчины в алых одеждах вносят носилки. На них, словно ветхозаветный ковчег, высится огромный рог Хирласа, или рог изобилия. Его, кстати, можно увидеть в Национальном музее Кардиффа. Парами, в белых одеяниях, входят друиды, а за ними — барды в голубом и оваты в зеленом. Останавливаются перед входом. Между этими тремя группами проходит мужчина в зеленом наряде, он несет большой меч с двумя ручками. Позади него — верховный друид, в точной копии ирландского панциря, изображение которого Кэмден представил на иллюстрациях к своему сочинению «Британия».

Верховный друид занимает место возле алтаря, и в круг входят остальные друиды, барды и оваты. Они встают по кругу. Озорной ветер то и дело задирает одеяния чародеев и демонстрирует брюки из саржи и твида. Да уж, незадача. Я, правда, заметил одного барда, который предвидел это обстоятельство. Он единственный из всех участников надел белые носки и сандалии. Я осмелился взять одного друида за плечо и спросил, как зовут предприимчивого барда. Он повернулся и весьма любезно ответил, что человека в сандалиях зовут Кинан. Затем добавил:

— Иначе преподобный Джонс…

Я выяснил, что многие «чародеи» на самом деле — валлийские священники, на день переодевшиеся язычниками.

Но, насмотревшись на их брюки, я удостоверился, что все они очень респектабельные люди.

Началась церемония горседда. Большой меч извлекли из ножен. Друиды — по одному — приблизились и возложили на него руки. Верховный друид громко выкрикнул по-валлийски:

— Есть ли мир?

Он трижды задал этот вопрос. И трижды толпа ответила ему хором:

— Мир есть!

Красивая дама (не зеленая оватка, а рыжая, очевидно, представляющая аристократию) прошла по неровной травяной лужайке с огромным рогом изобилия в руках. Она преклонила колени перед верховным друидом и протянула ему реликвию. Я думал, что тот отопьет из рога или каким-то другим способом докажет его изобилие, но, поскольку рог был пуст, друид просто символически его коснулся, а дама поклонилась и грациозно попятилась вместе со своей ношей.

Верховный друид забрался на алтарный камень и произнес по-валлийски длинную речь. Я не понял ни слова, однако могу судить, что речь удалась. Толпе она страшно понравилась. Слова лились, точно бурная река.

За ним вышли другие ораторы. Некоторые, кажется, произносили эпиграммы, потому что толпа покатывалась со смеху. Наверняка древние кельтские боги заворочались в своей Вальгалле. Затем вновь избранных бардов одного за другим подвели к алтарному камню. Этих молодых мужчин и женщин выделили в прошлом году за заслуги в области поэзии, музыки или прозы.

Верховный друид пожал каждому руку, назвал их современными именами, а затем дал каждому старинное имя, чтобы теперь этих людей знали как победителен горседда.

Церемония закончилась. Друиды, барды и оваты совершили крут почета. Большой меч медленно движется над головами толпы. Рог изобилия сверкнул на мгновение в лучах раннего солнца. Айстедвод открыт…

Молодой человек в брюках гольф вошел в священный круг и потихоньку вынес пучок листьев со спрятанным в него микрофоном!

6

На берегу пролива Менай возвели огромный деревянный павильон. Говорят, будто в нем могут поместиться десять тысяч человек, столько же, сколько в лондонском Альберт-холле.

Павильон выстроен на травянистом берегу, плавно спускающемся к маленькой гавани, а напротив, не более полумили отсюда, виднеется зеленый остров Англси. Друиды и барды Айстедвода устраивают свои встречи в той части Уэльса, которую кельтские жрецы считали священной. На маленьком острове, называвшемся Мона, друиды некогда оказали вооруженное сопротивление римлянам. С этих пологих берегов великий воин Светоний Паулин повел свои легионы на выручку Лондону, когда дошла весть, что на город движдется Боудикка…

Турникеты осаждают огромные толпы. Сюда явились мужчины, женщины и дети со всех уголков Уэльса, и к ним присоединились тысячи туристов. Я слышу валлийскую речь, ланкаширский говор, улавливаю бирмингемские фразы, но валлийский, конечно, слышится почти повсеместно.

На траве улеглись тысячи людей. Из павильона доносятся звуки духового оркестра.

Я сажусь на траву, оглядываюсь вокруг. Даже приезжий, такой как я, ясно видит, что сюда съехались люди и из Северного, и из Южного Уэльса. Все мыслимые типы валлийцев. Люди с фабрик и ферм, из особняков и бедных домов, школьные хоры из городов и деревень, духовые оркестры из шахтерских южных долин.

Национальный Айстедвод показался мне одной из самых интересных церемоний, которые я когда-либо посещал. Я видел коронацию, присутствовал и на похоронах монарших особ. Видел людей в трауре и в моменты ликования. Видел толпу, беснующуюся во время спортивных состязаний. Но впервые я видел огромное количество людей, представляющих разнообразные грани национального характера, собравшихся, чтобы петь, играть на музыкальных инструментах и читать стихи.

Мужчина в аккуратном костюме из саржи, лежавший на траве рядом со мной, попросил огонька разжечь трубку. Мы разговорились. Я решил, что он шахтер. Оказалось, не ошибся. Он сказал, что играет на корнете в «серебряном» оркестре. Он приехал из долины на юге, чтобы помочь своему городскому оркестру завоевать лавровый венок. Мужчина был разговорчив и умен, как все валлийцы. Он сказал, что шахты переживают плохие времена, и поездка на Айстедвод для шахтеров дороговата.

Духовой оркестр в павильоне закончил выступление страшным грохотом. Двери широко распахнулись, я вошел внутрь и отыскал себе местечко. Павильон был полон. Тысячи лиц в сотнях рядов амфитеатра. Огромная сцена казалась пустой, несмотря на папоротник и цветы в вазах, расставленные в попытке придать ей уют, очеловечить, что ли.

После небольшой паузы на сцену прошли человек двадцать с музыкальными инструментами. Поставили на пюпитры ноты. Заметно было, что они волнуются. Марш они готовили двенадцать месяцев. Пришел момент представить его музыкальному парламенту Уэльса. Не удивительно, что они так бледны, шаркают ногами, опасливо прикладывают к губам мундштуки корнетов и тромбонов.

Но где же судья? Его не видно! Новичок на Айстедводе посмеивается над невероятными мерами предосторожности, которые здесь принимают с целью недопущения фаворитизма в оценке духовых оркестров. Одно из первых требований: судья не должен знать, какой оркестр он в данный момент слушает. Поэтому он сидит в отдельном помещении. Оркестранты тянут жребий, чтобы узнать, в каком порядке им выступать. Резкий свисток спрятавшегося судьи вызывает их на сцену, один за другим. Все играют один и тот же марш.

Интересное зрелище — шахтерский оркестр, заслышавший свисток судьи! Дирижер поднимает палочку, охватывает взглядом оркестрантов, опускает палочку, и на вас обрушивается медный гром. Футбольная команда в финале Кубка Англии не может быть более нацелена на победу, чем шахтерский оркестр во время Айстедвода. Плечи, затылки, нервные взгляды на пюпитры — все говорит о том, что люди борются за честь своего города. Уши земляков слушали их весь год. Все в городе знают мелодию наизусть. Тем не менее в этот день глаза горожан прикованы к оркестру. За вечерними газетами будет охота. Зрелище мрачное и страшное.