Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

— Немного, если вас не затруднит…

— Что вы, это же моя работа. — Она вышла из-за своей круглой стойки и повела их к какой-то лестнице, а потом — к выходу в наружную галерею, открыла незапертую дверь, и они очутились на галерее, посреди двадцатипятиградусного мороза — ВИП в своих легких курточках (пригодились-таки!), а она вообще в чем была. На горизонте светился город Анкоридж. Прямо передо ними возвышалась латунная, внушительного вида подзорная труба — ей было, наверно, лет сто, если не больше. Их спутница показала Вальду щелку, куда нужно опустить четвертак (и правильно сделала, сам бы он догадался не сразу) — и исчезла, передернув плечами и виновато улыбнувшись, а они остались наедине друг с другом и с Анкориджем и сквозь эту довольно-таки сильную трубу добросовестно по очереди изучали огни ночного города, пока не был полностью использован четвертак и отверстие в трубе не закрылось.

10

Не радуйся, земля Филистимская, что сокрушен жезл, который поражал тебя, ибо из корня змеиного выйдет аспид, и плодом его будет летучий дракон.

Исаия, XIV, 29

И пришел Ахав домой встревоженный и огорченный тем словом, которое сказал ему Навуфей Изреелитянин, говоря: не отдам тебе наследства отцов моих. И лег на постель свою, и отворотил лице свое, и хлеба не ел.

И вошла к нему жена его Иезавель и сказала ему: отчего встревожен дух твой, что ты и хлеба не ешь?

3-я Царств, XXI, 4-5

Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их.

И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому.

И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.

Исаия, XI, 6-8

— Предначертание! — объявил Филипп, и Вальд, вздрогнув, отвлекся от прекрасных воспоминаний. — Я понял, в чем дело. Наша страна должна мучиться. Проклятая она, или, наоборот, святая — не имеет особенного значения; если проклята — значит, и мучения оттого; а если святая — значит, должна иметь перед глазами каждодневное зло… для страдания, для контраста…

Вальд поморщился.

— Юродивые дела.

— Вот именно; а мне неохота страдать. И это меня достает все больше. Постоянно ощущаю временность. Квартира… разве это, по большому счету, дом? Опять придут, экспроприируют… Я боюсь. Во мне остался страх с того времени. Со всех времен. Наверно, это генетический страх. Я загнал его глубоко и делаю вид, что все в порядке, но на самом деле я боюсь.

Вальд пожал плечами.

— Страх в конечном итоге полезен.

— Возможно. В каких-то пределах.

— Ну, так держи себя в этих пределах.

— Ради чего? Все больше думаю — ради чего, если можно дожить весело и счастливо?

— Весело, как же. Да ты там сдохнешь от скуки; а то и назад попросишься. Мало, что ли, таких?

— Я на акциях стал бы играть…

— Да-а, — протянул Вальд, покачивая головой, — раньше этот сюжет звучал как-то ярче, эффектнее… Мы стареем, партнер.

— Все стареют, — сказал Филипп, — это нормально; а вот что ненормально, так это что мы прячем головы в песок. Почему мы не видим, насколько все хлипко? Слишком заняты, вот почему! Вот убьют кого-нибудь, особенно знакомого… значит, есть повод поговорить. Чувствуешь? Всего лишь поговорить. Не сделать. Даже не задуматься!

— Не передергивай, — нахмурился Вальд, — я именно задумываюсь о службе безопасности, и именно собираюсь ее сделать.

— Очередной паллиатив. А вот поехали бы…

— Перестань.

— Ты бы женился там… тебе даже проще…

— Партнер, прекрати, — потребовал Вальд. — Нудно все это. Давай лучше выпьем.

— Давай.

Поднялись, посетили бар; сидя за стойкой, хлопнули по одной; помолчали, какие-то неудовлетворенные друг другом.

— Какие мы с тобой одинаковые, — с досадой сказал Вальд. — До отвращения одинаковые. Одному из нас вечно нужно плакаться, а другой должен быть сильным и утешать. Это, что ли, дружба?

— А знаешь, — с удивлением сказал Филипп, — похоже, ты сейчас попал в самую тютельку. Именно это и есть дружба.

Вальд хохотнул.

— Я сказал что-то смешное? — осведомился Филипп.

— Да нет. Наверно, ты прав. Я просто подумал, что раньше нам бы и в голову не пришло говорить о таких вещах после удачных переговоров. Мы — помнишь? — сразу бросались к своим триста восемьдесят шестым и если о чем-нибудь и говорили, то только как потолковей провести следующий этап. Ведь мы получили подряд, партнер! Давай хоть для приличия порадуемся!

— Ну, не совсем еще получили…

— Брось! После сегодняшнего он уже не уйдет.

— Надеюсь.

— Так что ж ты не рад?

— Да рад я, рад, успокойся!..

Вальд поджал губы.

— Ну вот, — ухмыльнулся Филипп, — теперь твоя очередь поныть… Да, насчет подряда — знаешь что? Мне понравился Эскуратов.

— Кстати, — осторожно заметил Вальд, — мне совестно признаться, но вообще-то я ни черта не понял, что у них случилось за обедом или раньше.

— А потому что ты не о том говорил с Эстебаном. И меня не так сориентировал. Вообще странно, как я не прокололся; только брэйнсторминг и помог.

— Может, все-таки расскажешь?

— Ну-у, я не уверен, конечно… — прогудел Филипп с номенклатурной интонацией, копируя кого-то высокопоставленного. — Всего лишь версия, понимаешь…

— Короче, врач Геворкян.

— Да он сразу же стал на нашу сторону. Мы же сила! И он это прекрасно знает. Просто… вначале Эстебана укорачивал… это их какие-то свои дела, к подряду вообще никакого отношения… а потом, видно, те что-то почуяли и нажали на свои рычаги.

— Когда он уже обозначился.

— Да, пришлось ему слегка повертеться. Но справился. Вчера утром, когда мы с ним говорили, у него уже было решение.

— Зачем же обед? Если по-твоему, то получается, что ему выгодней было бы ждать…

— Потому-то он мне и понравился. Мы побеседовали, а потом до него дошло, что справился-то не до конца. Как нам известно, эти люди просто так не съезжают… Где-то он, видно, недоработал. И сообразил — или подсказали — что те отыграются не мытьем, так катаньем.

— На нас, — предположил Вальд.

— Да. Но не сразу.

Вальд хмыкнул.

— Ага. А через нас — на нем. Когда платформа будет поставлена, когда начнется поддержка…

— Вот это он и сообразил. И стал быстро улаживать.

— Но зачем же обед-то?

— Партнер, — вздохнул Филипп, — ты бы хоть детективы читал… Ну, что за директор без воображения? Есть над ними какой-то Ильич. Эскуратов попросил его уладить дело, и Ильич пообещал ему, сказал, что договорится с человеком с той стороны. Так Ильич сказал Эскуратову.

Филипп выдержал театральную паузу и потянулся было в карман за сигаретой, но вовремя увидел запрещающую табличку на стене и с сожалением отказался от затеи. Где-то за углом бара возник и приблизился шум группы людей — топот, ропот, возгласы. Из-за угла вначале выбежали дети — разноцветные, беззаботные, радующиеся приключению, — а потом появились и остальные, большей частью смуглые и узкоглазые. Японцы? Стойку географического общества мигом облепила толпа. Вот они, настоящие ночные путешественники! Вальд почувствовал бешеную зависть и тоску. Им, японцам, было хорошо везде. Им, Вальду с Филиппом, везде было плохо.

Он толкнул Филиппа локтем.

— Пошли отсюда.

Они сели там, где разрешалось курить и откуда не видно было счастливых японцев. Несколько наших поодаль, уже освоившихся с обстановкой и потому приступивших к тоске, не мешали — скорее наоборот, создавали антураж, сообразный теме беседы.

— Итак, — продолжал Филипп, дымя сигаретой, — пообещать-то Ильич пообещал, но не все у него получилось. Выяснилось, что человек с той стороны для Ильича труден, недостижим. Почему?.. ну, это вопросы специальные… однако, как и должно было быть, нашелся посредник.

— Сегодняшний кожаный.

— Да.

— Жуткий тип, — поежился Вальд. — Что это с ним такое произошло?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Филипп. — Пуля, может, застряла в горле?

Вальд неодобрительно покачал головой.

— Дальше, однако.

— Дальше, э-э… Разговор непростой, ведь нужно было не только обойти те вопросы, из-за которых прямой контакт оказался недостижим, но учесть и интересы самого кожаного. Рядились долго — вначале Эскуратов с Ильичом, а потом Ильич с кожаным. Сторговались — иначе бы хрен нам, а не контракт… но все равно кожаный не очень горел желанием…

Филипп на секунду задумался.

— Ну?

— Ага, — Филипп помолчал, сощурившись, додумывая на ходу. — Вот почему он сказал «предварительная договоренность»… Он так сказал — «предварительная договоренность достигнута». Я вначале решил, это он про договоренность о встрече… Итак, кожаный в принципе не отказывался улаживать, но окончательного ответа не давал. Тяжелая, видно, работа. Он колебался… дал предварительное согласие, но для верности пожелал глянуть на нас, то есть не отяготит ли его миссию что-нибудь еще и с нашей стороны… и поставил условием встречу.