Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

— Тысяча сто километров с чем-то. Потому что тысяча двести — уже звуковой барьер; вряд ли мы пробьем его в этом туннеле.

— Хорошо. Спи.

— Выключи фару. Вдруг мы проспим до замедления… она помешает…

— Все. Спи же…

— Я уже сплю…

* * *

Из-за плотных штор и ковра, гасящего звуки, Вальд не услышал с улицы ничего особенного. Даже шум бегущей по коридорам толпы практически полностью был поглощен тяжелыми двойными дверями; поэтому когда они распахнулись и множество людей с ружьями наполнило кабинет, для него это было скорее неожиданностью.

— А вот, братцы, и самый главный капиталист, — сказал веселый молодой голос. — Ишь, сколько всего нахапал… типа статуй! типа картин!

— Сейчас, — заговорила толпа, — мы его…

— Сейчас мы ему по ебальничку…

— Судить революционным трибуналом!

— Картины не трожь, братва!.. Картины в музей.

— Стол не повреди… старинной работы…

Несколько рук, как щупальца разгневанного осьминога, протянулись к Вальду, цепко схватили его, вытащили из кресла и поволокли на выход. Толпа неохотно пропускала тащивших его. Несколько человек плюнули на него по пути, кое-кто пнул со средней злобой и силой.

Его выволокли через приемную в холл и дотащили до лифта. Послышался нежный вздох лифтового колокольчика. Двери из нержавеющей стали разошлись.

Вальд услышал конское ржание и поднял голову. Звонко цокая подковами по полированному граниту, из лифта вышел конь под седлом, сопровождаемый сзади и с обеих сторон крадущимися в боевых стойках, облаченными в черное, низкорослыми азиатами, среди которых преобладали туркмены. Вальд перевел взгляд выше и увидел всадника. Он был одет в камуфляж, поверх него в кожаную куртку и с кепкой на голове. Куртка была крест-накрест перехвачена пулеметными лентами. Кривая казачья шашка болталась у всадника на боку. В руках он держал нагайку и маузер.

Вальд обомлел: это был Виктор Петрович. Он поднял коня на дыбы, нагайкой взмахнул, и толпа, держащая Вальда, вмиг расступилась. Воцарилось молчание.

— Бляди! — бешено крикнул Виктор Петрович. — Кто послал?

Никто ничего не ответил. Вальда перестали держать; в первый момент он чуть не упал, но овладел равновесием и выпрямился. Люди вокруг него хмуро смотрели в никуда или себе под ноги.

— По чьему приказу, я спрашиваю? — страшно крикнул всадник и выстрелил в потолок. — Кто старший? Не ответите — каждого десятого под расстрел!

Вокруг глухо зароптали. Со стороны приемной возникло движение, и толпа исторгла из себя двоих. Толпа толкнула их, плюнула в них, повалила на пол перед лошадью и вновь отступила, как морская волна.

— Вот они, суки, — сказал один из тех, кто минуту назад волок Вальда, и пнул лежащих по очереди. — Откуда же нам знать? У-у, провокаторы!

— Откуда знать, — зло буркнул всадник. — Так знайте теперь: здесь вам не шарашка, а Третье Главное Управление Наркомхоза, поняли? Извините душевно, товарищ начальник Управления, — мягко сказал он Вальду, — сами видите, какова обстановка… Ты, — ткнул он маузером в того, кто пинал провокаторов, — временно назначаешься начальником охраны здания и всего прочего, что здесь есть. Этих — в подвал… за мародерство и несанкционированные действия — расстрел на месте. Сформировать службу из личного состава и ждать указаний; а до того быть в подчинении товарища начальника. Исполняй!

— Есть, товарищ комиссар! — гаркнул назначенный.

Всадник спешился и отдал уздцы подобострастно взирающим на него людям. Он крепко пожал руку Вальду и, приобнявши его за плечи, увлек назад в кабинет. Вокруг сновали и коротко, внятно покрикивали. Вновь назначенный начальник охраны расставлял посты.

* * *

— Сьёкье!

— Вальд! Ты жив!

— Боже мой, наконец-то… Сьё, где ты?

— Дома. Вальд, я в порядке… лучше расскажи, как ты. То, что показывают по телевизору…

— Где ты была?

— В полете.

— Две недели в полете?

— Вальд, не кричи, хорошо? Я же не знала, что так сложится! Я была на воздушном шаре, с Сидом — решила испытать новые ощущения и заодно сэкономить на авиабилете; а шар летит медленнее, чем самолет…

— А почему твой телефон молчал?

— Потому что мы летели слишком высоко. Понимаешь, направление ветров в высоких слоях атмосферы…

— Сьё.

— Вальд, ты постоянно меня перебиваешь. Но расскажи, как у тебя? Тебе ничего не грозит?

— Не знаю. Ты не передумала выходить за меня?

— Нет. А ты?

— И я нет. А где страус?

— Знаешь, я его забрала. Сид собирался доставить его в Москву, но потом послушал новости и передумал.

— Я завидую страусу.

— Но в чем же дело, Вальд? Кстати, я уже договорилась с нашим посольством; тебе только явиться туда…

— Хм. Разве у тебя есть мои данные?

— Не нужно никаких данных. Ничего лишнего с собой не бери. Никаких бумаг никому не показывай. Не разговаривай с охраной, добейся встречи с любым чиновником… Просто скажешь — Вальд, еду к Сьёкье… Там все всё знают, там нам устроят телемост и тут же отправят тебя.

— Поразительно. Ты что, премьер-министр?

— Ты забыл. Нас всего четыре с небольшим миллиона.

— Да. Сьё!

— Да, Вальд.

— Извини… я накричал на тебя…

— Вальд, я все понимаю.

— Жди меня, Сьё. Я завтра же…

— Вот-вот. Жду.

Глава XLVIII Под лопнувшею оберткой. — Чем кормят слонов. — В слоях атмосферы. — Восточное слово. — О бритве Оккама. — О посвящениях. — «Дух дышит, где хочет». — Пути пилигримов

Им повезло, что трасса, вдоль которой лежал Оргас, была на ремонте. Лощеная, предназначенная для туристов обертка здесь лопнула, с жалобным треском поползла по швам, и из-под нее выглянула истинная страна — та, что многими постигается лишь с годами.

И уже на второй день своего тогдашнего путешествия они, вполне как вылезшие на природу обыватели маленького кастильского городка, под ласковый шум приютившей их сосновой рощицы вкушали хамон из недорогой лавки и запивали его местным красненьким за девяносто девять песет. Все было в кайф. Даже жирная пыль цвета охры, то и дело окутывавшая машину, была хороша, обещая скорый асфальт, а затем и прибрежные пальмы.

Ближе к вечеру мнения разделились. Он рассчитывал до полуночи достичь побережья, без сомнения полного отдыхающих, с массой больших и малых гостиниц, зазывающих клиентов наперебой. Она, после Толедо не так уж в этом уверенная, предлагала останавливаться по трассе, да побыстрей. Чика, от заднего своего сиденья унылая, в спор не встревала. Впрочем, спора и не было, так как трасса все никак не предлагала гостиниц; наконец, близ полуночи, фары высветили надпись «Велес», стрелу вбок и долгожданный иероглиф кровати. Филипп повернул.

Через десять минут, поднимаясь по горной дороге, они оказались в центре очередного маленького городка. Теперь стало ясно, почему те городки, что они проезжали днем, казались такими пустынными: они действительно спали, ведь стоял жаркий день; зато теперь, в полночь, настало самое время для развлечения. Главную улицу города запрудила веселящаяся толпа — народное гулянье в прямом, грамматическом смысле; этим людям было здесь хорошо. Машина пришельцев не вызвала ни умиления, ни настороженности. Справляясь у словоохотливых аборигенов через окно, Филипп доехал до гостиницы и остановился.

Гостиница была закрыта. Да работала ли она вообще? Окна были закрыты деревянными планками. «Скажите, — спросил Филипп, выйдя из машины, — эта гостиница будет открыта?» Его вопрос озадачил людей. Будто никто из них даже не знал, что вот этот респектабельный, двухэтажный, каменный дом называется «гостиница». А если они даже и знали название дома, то его назначение оставалось тайной для них. Они не могли взять в толк — как это? разве гостиница может быть открыта? Но они не решались поднять вздорного иностранца на смех и поэтому отвечали в осторожных, уклончивых формулах.

Вокруг звучала музыка и горел яркий свет. Вокруг ходили парочки и большие компании, ездили велосипедисты, с криком бегали дети, мамаши катали коляски с грудными младенцами. Все это было в полночь. Филиппу почудилось, будто он попал в сумасшедший дом. Слабая надежда, что портье запер дверь и пошел развлекаться вместе с друзьями, улетучилась.

В конце концов старая женщина, развлекавшаяся как могла возле церкви, сказала: ищите гостиницу дальше, за мостом. «Где мост?» — спросил Филипп. — «Там», — показала старуха. В ее голосе Филиппу послышалось что-то вещее. Он вернулся в машину и порулил куда было сказано. Моста не было, гостиницы тоже.

Через час они увидели с гор огни кораблей на рейде. Они спрыгнули вниз. Они покатились вдоль моря.

Они увидели пляжи и набережные, наполненные все тем же светом, все такой же громкой, веселой, досужей толпой. Запомнился огромный резиновый домик, разноцветный, надутый воздухом, настежь открытый с двух из шести сторон; внутри домика бесились детишки — прыгали, кувыркались, ходили на голове. Пухлые стены домика ходили ходуном. Было два часа ночи.