Мордехай Рихлер - Кто твой враг

• Название: Кто твой враг
• Автор: Мордехай Рихлер
• Издательство: Текст, Книжники
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7516-0899-6, 978-5-9953-0071-7

«Кто твой враг» Мордехая Рихлера, одного из самых известных канадских писателей, — это увлекательный роман с убийством, самоубийством и соперничеством двух мужчин, влюбленных в одну женщину. И в то же время это серьезное повествование о том, как западные интеллектуалы, приверженцы «левых» взглядов (существенную их часть составляли евреи), цепляются за свои идеалы даже после разоблачения сталинизма.

---

Карп утер глаза, откусил еще кусочек молочно-орехового шоколада.

И тут во тьме внешней замаячило костистое лицо оберштурмфюрера Хартманна. Карп закрыл глаза, проглотил шоколад, и лицо Хартманна обернулось лицом Нормана, Норман улыбнулся и снова обернулся Хартманном.

Хартманн.

Хартманн, самый меткий стрелок лагеря, как-то застрелил за раз сто человек, даже не прервавшись на перекур, но самым мучительным, самым неотвязным воспоминанием тех дней, когда Карп был в зондеркоманде, осталась одна девчушка. Тысячи, каждый день тысячи расстреливали, сжигали, травили газом, и за все это время из газовой камеры вышла живой только одна девчушка. Когда погасили свет, она вдохнула газ. Всего несколько глотков, и, хрупкую, маленькую, ее в толчее почти сразу же сбили с ног. По воле случая она упала лицом на мокрый асфальт. Влага нейтрализует действие газа «Циклон», и она не задохнулась.

И пока Карп и вся зондеркоманда застыли в ожидании — молились, надеялись, плакали, — врачи выхаживали девчушку. Вернули ее к жизни. Чудо. Хоть кто-то выжил. Они еще толпились вокруг перепуганной девчушки, когда явился Хартманн.

— Это недопустимо, — сказал он. — Она расскажет всем, что видела. Потом нам порядка не навести.

Чудо, один человек выжил, но, объективно говоря, нельзя не признать, что Хартманн был прав. Если отправить девчушку в какой-нибудь женский лагерь, потом порядка не навести.

Оберштурмфюрер Хартманн вывел девчушку на плац и застрелил.

Назавтра Карп попросил врача дать ему какой-нибудь быстродействующий яд, но парни из зондеркоманды что ни день приступались к врачу с такими просьбами, и он ему отказал.

Тысячи, вспоминал Карп, каждый день тысячи, а потрясла его только смерть девчушки, которую вернули к жизни лишь для того, чтобы застрелить.

И снова:

Карп, лучших убили. Выжили только прихвостни, подлые прихвостни вроде тебя.

После всего, что я для него сделал, думал Карп, купал, мыл его в госпитале, такая награда. Ладно, Норман. Ну погоди. Я тебе покажу. Тебя надо проучить.

IX

Увидав, что шарик исчез, Норман метнулся к справочному бюро.

— Где он? — спросил Норман.

— Прошу прощения, сэр?

— Шарик, — сказал Норман. — Он пропал.

— Шарик?

— Как его достали?

— Прошу вас, сэр, успокойтесь, постарайтесь говорить медленнее, и тогда мы, вероятно, сможем…

Норман сгреб клерка за воротник, встряхнул.

— Шарик пропал. Я хочу знать, куда он делся. Вам ясно?

Его пытались оттащить, но Норман вырвался.

— Я хочу знать, что случилось с шариком — только и всего.

Ему заломили руки за спину. И как он ни сопротивлялся, скрутили: на него навалилось несколько человек.

— Он что, пьяный?

— Хорошо, если б так, приятель.

— Чокнутый?

— Вы не имеете права меня задерживать, — кипятился Норман. — Скажите только, куда вы дели шарик…

Вокруг столпились люди.

— Джон. Джон, сюда, быстрее!

— Hélène. Vite, cheri. Un Anglais fou. Regarde. Il porte la mine d’un cochon[135].

Коренастый здоровяк ткнул Нормана в бок.

— Шевели извилиной, приятель. Ничего не признавай, пока не поговоришь с адвокатом.

— Wolfgang! Komm hier[136].

— Вот так оно и начинается, — обратился один бородач к другому. — Сначала они строят авиабазы. А потом порядочным женщинам страшно выйти на улицу.

— Он что, кого-то изнасиловал?

— Вроде бы.

Тетка с отвислой грудью пробилась вперед — рвалась посмотреть на Нормана, он был мертвенно бледен.

— Валяй дурака. — Здоровяк чувствительно ткнул Нормана в бок. — Иначе тебе не сдобровать.

Тут Норман увидел, что к нему, раздвигая толпу, пробирается Вивиан, и у него отошло от сердца. Он улыбнулся из последних сил.

— Вот где вы, — сказала она. — Слава богу, вы живы-здоровы.

— Вы его знаете?

— Отпустите его немедленно, — сказала Вивиан. — Он болен.

— Болен? Чокнутый он, вот что.

Двое мужчин отвели Нормана к креслу, усадили. Вивиан и чиновник чином постарше шли за ними следом.

— Как вы? — спросила Вивиан.

— Пожалуйста, — сказал Норман, — пожалуйста, попросите их сказать, куда дели шарик.

— Шарик? — спросил чиновник.

Вивиан стиснула руку Нормана.

— Не волнуйтесь, — сказала она.

— Шарик? — переспросил чиновник. — Как вас зовут?

— У него амнезия. — Вивиан понизила голос.

Чиновник насупился.

— В результате несчастного случая, — пояснила Вивиан. — По всей вероятности, во время войны.

— Держи, приятель. Я так думаю, это не повредит.

Вивиан приняла у носильщика рюмку бренди, заставила Нормана выпить.

— Если бы кто-нибудь из вас, господа, оказал такую любезность и вызвал такси… — Вивиан взяла Нормана за лацканы. — Прошу вас, — сказала она, — пойдем.

— Такси ждет, мисс.

Когда они миновали тот угол, где висел шарик, Норман оцепенел. Тетка с отвислой грудью ударила его зонтиком.

— Стыд и срам, — прошипела она.

— Кто взял шарик? — спросил Норман.

Какой-то бородач выкрикнул:

— Будь ты негром и будь ты в своей стране, тебя бы давно линчевали.

Чиновник явно растерялся.

— Наверное, следовало бы послать за врачом, — сказал он.

— Не надо, — сказала Вивиан. — Я о нем позабочусь.

— А что, если он опас…

— Ерунда, — сказала Вивиан.

— Если бы только мне объяснили, — начал Норман. — Неужели так трудно ответить на простой вопрос…

Но его уже подвели к выходу.

— Почему он талдычит о шарике?

Вивиан рассказала чиновнику, что знала.

— Мудрёно что-то.

— Скажите им, чтобы не пялились на меня, — попросил Норман.

— Мэрдок должен знать, — сказал чиновник. — Вчера вечером дежурил он. Оставьте ваш телефон, я расспрошу его и звякну вам. Мэрдок наверняка знает, как достали ш-а-р…

— Зря стараетесь, — сказала Вивиан. — Писать он умеет.

Чиновник усадил Нормана в такси.

Вивиан дала ему свой номер телефона.

— Благодарю вас, вы были очень добры, — сказала она.

— Я, наверное, учу ученого, но на всякий случай все же скажу вот что, — чиновник стеснительно улыбнулся, — уберите ножи-ножницы куда подальше.

Вивиан захлопнула дверцу такси. Закурила две сигареты, одну протянула Норману.

— Как бы меня не стошнило, — сказал он.

Она расстегнула воротник его рубашки. Норман отворил окно со своей стороны. Открыл рот, сделал глубокий вдох.

— Вам лучше?

Норман откинулся назад, закрыл глаза.

— Почему вам так важен этот шарик?

Он ничего не ответил. Но спустя две минуты открыл глаза.

— Темза, — сказал он.

— Да. — Она посмотрела в окно. — Точно.

— Я здесь бывал.

Вивиан глядела на свинцово-серую реку так, словно видела ее впервые.

— Однажды она замерзла зимой, — сказала Вивиан. — В елизаветинские времена.

— Что?

— Темза. Она замерзла.

— Вот как, — сказал он. — И когда?

— В елизаветинские времена. Я прочла про это в одной книжке.

X

— Что нового?

Салли сняла пальто, тяжело опустилась на кровать.

— Ходить в школу сейчас мука мученическая, — сказала она. — Меня не оставляет страх: вдруг я вернусь, а тебя нет.

Эрнст сидел у окна, латал рабочие брюки.

— Может быть, нам все-таки следовало бы сообщить в полицию, — сказал он, не поднимая на нее глаз.

— Ни в коем случае.

— Салли, его нет уже три дня. Подумай, какой у нас шанс найти его?

— Он вернется. Ты за него не беспокойся.

— Может, все-таки лучше…

— Нет, — отрезала она. — О полиции не может быть и речи.

Эрнст задумчиво улыбнулся.

— После Zusammenbruch[137] — капитуляция, — сказал он. — Я торговал из-под полы в кафешках вокруг Байерише-плац, меня замели, и тогда английский чиновник по делам несовершеннолетних дал мне совет. Каждому, сказал он, следует завести какой-нибудь конек, иначе как пить дать попадешь в беду. Вот видишь, — он поднял повыше иголку с ниткой, — я последовал его совету. — Салли, похоже, его не слушала. — Ты этой ночью не спала.

— Как и ты.

— Я думал: по-видимому, было бы лучше, если бы я ушел в день нашего знакомства, когда ты хотела меня выгнать.

— Жалеешь, что не ушел?

— Если не из-за себя, — сказал он, — так из-за тебя и Нормана…

— А я так не думаю.

— Ты в этом уверена?

— Ну в чем можно быть вполне уверенным? Не исключено, что мы стали бы… впрочем, что толку говорить об этом. А ты не думаешь, что порой и я об этом жалею? Но послушай, Эрнст, мы встретились, мы… Словом, что есть, то есть.

— Норман — хороший человек.

— Жалеешь? Ты был счастлив со мной?

— Счастлив во второй раз в жизни, — сказал он.

— А в первый? — с опаской спросила Салли. Ни о какой другой девушке он никогда не упоминал.