Людмила Третьякова - Красавицы не умирают

• Название: Красавицы не умирают
• Автор: Людмила Третьякова
• Издательство: Изограф ЭКСМО_ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-87113-083-6

«Красавицы не умирают»... Эта книга Людмилы Тре­тьяковой, как и первая — «Российские богини», посвяще­на женщинам. Трудные судьбы прекрасных дам убежда­ют: умение оставаться сильными перед неизбежными ис­пытаниями, решимость, с которой они ищут свое счастье, пригодились им гораздо больше, чем их прославленная красота. Их имена и образы возникают из прошлого внезапно. Свиданье с ними кажется невозможным, но так или иначе оно случается. Библиотечные полки, сцена, кино­фильмы, стихи, музеи, города и улицы, хранящие легенды, учебники, биографии великих людей — оттуда они приходят к нам и надолго остаются в памяти.

---

Палача потрясла казнь Шарлотты. Он вернулся до­мой, сел за стол, чтобы поужинать, но вид у него был такой, что госпожа Сансон забеспокоилась: «Что с тобой? Отчего ты сегодня так бледен?»

...Сансон не находил себе места. Через газету, подроб­но описавшую казнь убийцы Марата, он опроверг слухи о том, что человек, нанесший отвратительное оскорбление казненной, был одним из его помощников.

Трибунал пришел к выводу, что плотник Легран в ре­волюционном рвении переусердствовал, и тот публично по­лучил строгий выговор.

* * *

Наутро парижане обнаружили листовки, восхвалявшие убийцу Марата как мученицу Республики и освободитель­ницу страны. Адам Люкс не скрывал, что это дело его рук. Более того, он написал манифест, где призывал всех честных граждан воздать своей соотечественнице как бла­гословенной деве Франции Жанне д'Арк. Адам настаивал на том, что содеянное Шарлоттой было актом справедли­вой мести, тираноубийством. Документ был подписан его именем. Разумеется, ровно через неделю после казни Шарлотты Адама Люкса арестовали.

Друзья решили выручить его. Им удалось получить гарантии освобождения, если гражданин Люкс публично отречется от написанного. Адам только расхохотался в ответ. Тогда нашли доктора, который решился засвиде­тельствовать безумие обвиняемого: взгляд женщины-убийцы свел с ума впечатлительного доктора философии.

Старания друзей привели Адама в ярость. Он искал смерти — они срывали его планы. Адам написал в газету, что абсолютно здоров и сознательно дарит свою жизнь палачу, не желая жить после гибели Шарлотты.

Две недели Адам Люкс томился в тюрьме Ля Форте. Наконец его вызвали в суд. С горящими от радостного возбуждения глазами он выслушал приговор к смертной казни.

...Одна из самых коротких любовных историй в мире послужила сюжетом многим романистам. Рафаэль Сабатини тоже отдал ей дань, закончив повествование фразой о том, что Адам Люкс «легкой поступью жениха на пути к брачному алтарю шагнул на эшафот». Можно ли сказать выразительнее?

ЖЕНА АКТЕРА ЩЕПКИНА

Я люблю тебя, без ума люблю!
О тебе одной думы думаю,
При тебе одной сердце чувствую,
Моя милая, моя душечка.
Ты взгляни, молю, на тоску мою
И улыбкою, взглядом ласковым
Успокой меня, беспокойного,
Осчастливь меня, несчастливого...
Д.Давыдов

Вспоминаю подпорченный нудным дождем день во Пско­ве, где оказалась проездом. До отхода поезда оставалось лишь столько времени, чтобы взглянуть на посуровевший под клочкастыми тучами кремль и забежать — вечная на­ша спешка! — в городской музей.

Я, быть может, и прошла бы мимо этого портрета — возле него толпилась беспокойная группа школьников, — но задержал голос экскурсовода:

— Вглядитесь в лицо этой женщины и подумайте хо­рошенько, ребята. Свободная, красивая девушка вышла замуж за крепостного человека. И стала полной собствен­ностью барина, рабой...

Они прошли дальше, а я осталась и прочитала на золоченой раме: «В.А.Тропинин. Портрет Е.Д.Щепкиной».

Кто не знает тропининские портреты, ставшие украше­нием многих наших музеев? Кто не пленялся ясноглазой «Кружевницей», таким обаятельным «Гитаристом»? Это он, Тропинин, подарил всем будущим поколениям россиян облик «первой любви России» — Пушкина с заветным перстнем-талисманом на пальце, который так и не уберег, не спас...

Но чья же память вместит всех тропининских героев? Известно более пятисот картин художника, разбросанных по разным музеям и собраниям. Портрет Щепкиной я ни­когда раньше не видела. И чем больше смотрела на него, тем отчетливее ощущала — приманила меня эта красавица с розой в черных кудрях. И не отпускает.

                                         В.А.Тропинин. Елена Дмитриевна Щепкина

Среди портретов как в людской толпе: на кого-то гля­дишь равнодушно, а то и неприязненно. Или вдруг прони­каешься безотчетной симпатией. Но почему? Прав Сума­роков: «...В телесных видах сокрываются тончайшие ка­чества душевные».

Лицо Щепкиной выдавало «тончайшие качества ду­шевные». Я смотрела на нее и напрашивалась на дальней­шее знакомство. Подумала: «Конечно, не все, но кое-что о вас мне уже известно, прекрасная незнакомка. Спасибо экскурсоводу. Вы не просто чья-то жена, а жена гениаль­ного русского актера. Пушкин буквально засадил его за воспоминания, даже первую строчку написал за него. Не может быть, чтобы Михаил Семенович не рассказал о вас...»

Желанное знакомство оказалось делом простым. И Щепкин рассказал, и не только он. «Е.Д.» с мужем были редкостной парой. Они остались в памяти очень многих людей, а те не жалели времени и бумаги, чтобы потомкам было что почитать. Самое же главное то, что моя псков­ская «Е.Д.», хотя и в полном пренебрежении к правилам грамматики, зато искренне и с редкой памятливостью, од­нажды взялась поверить бумаге далекие события своей молодости.

                                                          * * *

В 1791 году во время Турецкой войны среди дымящихся развалин крепости Анапы русские солдаты услышали дет­ский плач. Приглядевшись, в дыму еще не отгремевшего боя они заметили девочку примерно двух лет. Она копошилась среди мертвых тел, теребя их, кого-то звала и сно­ва начинала надрывно плакать. Солдаты уже хотели идти прочь — не такой был момент, чтобы заниматься ребен­ком, но не удержались и, закутав малышку в какое-то по­лотнище, решили пристроить ее в ближайшей деревне. Однако прежде показали находку своему офицеру.

—      Ваше благородие, ребеночек. Вроде девочка. Что прикажете делать?

Тот, взглянув на хорошенькое личико, все в разводах сажи и слез, подумал и сказал:

—     Возьму-ка я ее себе на счастье. Выкормлю и вы­ращу как могу. Поместите, ребята, девочку у меня.

Видно, малышка-турчаночка все не могла успокоиться, и однажды, проходя мимо офицерской палатки, князь Дмитрий Орбелиани услышал детский плач. Солдаты ему рассказали что и как. Пристал князь к офицеру:

—     Ты человек бедный, а ребенок денег требует. Де­вочке кормилица нужна. Отдай ее мне. Я в Моздоке окрещу ее, воспитаю и, ей-ей, сделаю счастливой.

Ну так уговаривал, что офицер дрогнул, отдал турчаночку. Князь окрестил ее с одной офицерской женой, ко­торую звали Елена Сергеевна. Назвали девочку по имени крестной матери — Елена, отчество дали по имени крестного отца — Дмитриевна. И фамилию записали — Дмитриева.

Елена Дмитриевна Щепкина в своих воспоминаниях рассказывала, что отлично помнит себя четырехлетней. Помнит кормилицу, ее детей, которые считали турчаночку младшей сестрой, помнит свое нарядное платье. Девочку в горном Моздоке князь велел одевать по-русски. Ей сшили шелковое платье по тогдашней моде: с огромной торчащей юбкой, которая держалась на подушечках, прикрепленных на боках. Пунцовый цвет очень шел черноволосой приго­жей турчаночке. Она была похожа на куклу-фрейлину, и Орбелиани, приезжая проведать крестницу, не спускал ее с рук.

Елена росла, не подозревая, что кормилица не родная мать, а ее дочери не родные сестры. Девочку любили, но хлопот с ней было много. Живая, непоседливая маленькая егоза то и дело, убежав гулять, надолго пропадала. Добрая кормилица со слезами и воплями бегала по улицам, разыскивая ее. Ловкая, словно обезьянка, крестница князя Орбелиани забиралась на верхушки деревьев, вгоняя в страх все семейство.

Шалости шалостями, но маленькую Елену приучали к труду. У нее были свои обязанности — обычно она рвала листья для шелковичных червей, разведением которых жи­ла эта небогатая семья. Проворную девочку брали и на сбор ягод.

Однажды, уходя в церковь, кормилица наказала доче­рям закрыть дверь и окна покрепче. Те, выполнив настав­ление, занялись кто чем. Елена толкла траву, которой кра­сили ногги. Старшая, лет пятнадцати, Настасья, расчесы­вала перед зеркалом свои длинные волосы.

Вдруг стукнуло что-то в кухне. Дети замерли, прислу­шиваясь. Через мгновенье дверь резко отворилась. На по­роге стоял горец. Он приставил кинжал к груди Настасьи, девушка, потеряв от страха сознанье, сползла на пол. Го­рец подхватил ее и был таков.

Елена пулей выскочила на улицу — и в церковь к кормилице. Весь народ во главе со священником пошел к только что выстроенному, еще пустовавшему дому, где за­перся горец с девушкой. Священник принялся увещевать его, а мужчины тем временем выламывали дверь. Дело было сделано быстро: у горца вырвали ружье, связали его, девушку же, лежавшую без сознания, унесли домой.

История, случившаяся в доме Елениной кормилицы, имела счастливый конец. Жених девушки, которую хотели похитить, поторопился со свадьбой, и через пять дней они обвенчались.